Кшиштоф Пискорский - Тенеграф [litres, edited]

Кто-то узнал Хольбранвера в городе и следил за ним? Тогда они добрались бы до дома позже, а не раньше, чем он сам. Значит, было две возможности: врагу сообщил либо ректор Ремарко, либо граф Детрано.

Ремарко. Детрано. Против каждого из них имелся какой-нибудь аргумент. Но если Ремарко работал на Врага и жаждал заполучить тенеграф, то отчего он ничего не предпринял раньше? Ведь ему первому Хольбранвер раскрыл существование стекляшки.

А вот Детрано… Я обратился к воспоминаниям Арахона времен Серивской Троицы. Уже тогда И’Барратора знал, что главному шпиону доверять нельзя. Он знал, с какой легкостью тот посылает на смерть союзников, когда считает это необходимым. Я также помню, что были у Арахона странные предчувствия, когда он увидал, как бывший начальник во время разговора поглаживает подбородок. У И’Барраторы был свой пунктик насчет деталей, и он уже давно заметил, что Детрано ведет себя именно таким образом, когда ему есть что скрывать.

А может, ни один из них? Может, я просто чего-то не знаю?

По счастливому стечению обстоятельств, люди Врага не застали никого в доме на улице Аламинхо. Начался обмен ударами, словно при поединке двух фехтовальщиков в темной подворотне. Сперва Арахон решил оказаться вне достижимости для вражьего клинка. Ради этого он переселил приятеля вместе с тенеграфом к Иоранде, ночью, тайком. На следующий день он послал Д’Ларно, чтобы тот осмотрелся.

Вскоре он вычислил слабое место Врага. Решил атаковать с наименее ожидаемой стороны — через тенепространство. Враг тоже собрал силы — группу неплохих рубак и двух сильных тенемастеров, которых он послал в дом Иоранды.

Откуда он знал о новом убежище Арахона? Или знал фехтовальщика и потому проверял места, в которых его обычно можно было найти?

Арахон вскоре добрался до Каса Вилетта, нашел Саннэ, а потом сбежал, одолев семерых противников. Не знал, что шагами его управляло нечто большее, чем рефлексы, выработанные годами тренировок. И я даже не говорю о себе, хотя и я имел отношение к этому успеху, так как именно я решился перехватить пулю Рауля Ламмонда в тенепространстве. Однако куда больше он должен благодарить воспоминания о тысячах битв, приобретенные им, когда он случайно соединился с Кальхирой, дочерью Легион.

Кем она была? Наверняка патрийкой. Наверняка происходила из королевского рода, хоть и не была антигелионом, как ее мать. Согласно обычаям далекого Юга, без раздумий соединялась она с другими. На протяжении своей жизни она, должно быть, сделала это как минимум с несколькими избранными фехтовальщиками и гениальными тенемастерами, хотя наверняка не со столькими, как ее мать, которая полностью утратила единое сознание.

Всякий мастер после соединения терял часть своих умений и личности. Порой нужны были месяцы, чтобы вернуться в прежнюю форму. Порой он никогда уже в нее не возвращался.

Каким образом такая ценная, подготовленная к великим делам личность могла попасть под опеку Аркузона? Какова была ее цель? Почему Легион прибыла в Сериву сразу после нее? Ведь прошло не так много времени, чтобы до Патры успели добраться вести о смерти Кальхиры. Почему она вообще интересовалась Врагом?

Вопросы порождали новые вопросы. Я чувствовал, как у меня кружится голова. Все это было непросто осознать.

Единственные указания, которые у меня были, — это мутные обрывки воспоминаний, которые поглотил Арахон; отпечатки отпечатков.

И еще одна маленькая подробность… Я помнил, как Легион что-то сказала Арахону о двух сильных личностях, что внимательно следят за тенепространством после бегства из Каса Вилетта. Даже антигелионка боялась попасться им на глаза. Одним из них был Враг. А кто был вторым?

Я долго кружил по самой большой из комнат, протаптывая в пыли широкий круг.

Арахон вместе с Легион добрались до разоренного дома Иоранды. Им удалось отыскать противников при помощи тенеинструмента, который Арахон некогда получил от Детрано. Но не только Арахон нацелился на школу на аллее Фуэрреро. На рассвете ее атаковали также люди инквизиции, с Черным Князем во главе. Зачем? Наверняка тоже жаждали получить тенеграф. Ночью они узнали от своего информатора в рядах Ламмондов, что тенеграф находится в школе (а шпион у них там был наверняка, в каждом из родов Серивы кто-то да доносил эклезиарху).

Так в горящей фехтовальной школе Черный Князь и повстречался с Легион и И’Барраторой.

Я пытался вспомнить их странный разговор.

Князь узнал Легион. Откуда? Легион назвала Князя И’Барраторой. Почему? В любом случае, Арахон вырвался и отбил Иоранду, нашел тенеграф и убежал из школы по крышам.

Только в последнем деле счастье отвернуло от него усталое лицо. Но может, фехтовальщика убило что-то большее, чем каприз фортуны? Я хорошо помнил одеревенение, которое охватило его ноги на лестнице. Может, царапина шпагой Черного Князя занесла в кровь Арахона яд, который, как говорили, использовал Якобо Д’Эрзан? Так или иначе, но И’Барратора погиб. А родился я.

Было у меня перед Врагом серьезное преимущество. Он не знал о моем существовании. Он полагал, что выиграл эту партию, в то время как на шахматной доске осталась еще незамеченная им пешка, которая добралась до ее противоположного края и превратилась в опасную фигуру.

Так я размышлял, кружа по пропыленному дому, обучаясь улыбкам, поклонам, фехтовальным приемам и прочим движениям, которых ждут от настоящего, живого человека. И как кукловод после многих часов начинает чувствовать, что марионетка становится продолжением его руки, так и я начал контролировать это странное, напоминающее Арахона тело.

Наконец, на рассвете третьего дня, я попрощался со старым домом и спрятавшейся среди теней кошкой, а потом — одетый как серивский горожанин, с дешевой тяжелой рапирой у пояса, — я вышел на улицы города, чтобы снова вступить в схватку с Врагом, который уже однажды меня убил.

Первым делом я направился в квартал Эскапазар, к дому Иоранды. Та часть меня, что была некогда Арахоном, хотела проверить, что там случилось в последние дни.

Я взбирался вверх по улочкам квартала Контегро, держась поближе к неровным стенам домов. Я изо всех сил старался не выходить на середину улицы, где люди и тени так грациозно обходили друг друга. Прогулка людной частью города была куда сложнее, чем тренировки в полумраке старого дома.

Я был полностью сосредоточен на ходьбе, пока миновал пахнущую приправами улицу Кардехо, широкую аллею Контанезра, здание арсенала, вокруг которого звенел шпагами фехтовальный турнир. Шаг за шагом мне удалось приблизиться к кварталу Эскапазар. Без серьезных приключений, кроме, быть может, одного: когда мой человек столкнулся с прилавком, в то время как я засмотрелся на движущуюся по мостовой тень. Яблоки покатились по земле, и мне сразу же пришлось ретироваться от разъяренной продавщицы, чей гнев остудил лишь блеск серебряного реала.