Сергей Мясищев - Обреченный на скитания. Книга 8 [CИ]

Веста еще немного посидела, стараясь придать причёски более-менее ухоженный вид. Закрепив волосы тесьмой, вслед за мной вылезла наружу. Моросил мелкий, осенний дождь. А ведь весна! Пахло сыростью. Рваные тучи, казалось, запутались в макушках деревьев.

Я достал из-под телеги лоскутное одеяло, свернул его и передал Весте. Затем сложил довольно большую овчинку, с длинным мехом. Всё это положил в кибитку. Баир тем временем запрягал лошадей. Хозяин хлопотал с другой стороны кибитки, что-то привязывая, закрепляя, щелкая запорами.

Мы с Вестой подошли к Исену. Я протянул руку:

— Спасибо за ночлег.

— Не за что, — удивлённо посмотрел на меня хозяин бивака. Потом пожал руку, — а вы что не с нами?

— Да… вроде как… нет, — пожал я плечами, — у вас там и так тесно, да и заплатить нам нечем.

— Ты, парень, ерунду не говори. Какие деньги? — возмутился Исен, — дождь вон крепчает. Куда вы пойдете? Жену застудишь, да и сам чай не железный. Давай-давай, в кибитку. Нечего тут зазря мокнуть, — с этим мужчина пошел помогать сыну с лошадьми, оставив нас одних.

— Саша, давай воспользуемся любезным приглашением, — подергала меня за локоть принцесса, ёжась под мелким дождем — правда ведь дождь, а у нас никакой накидки нет, а ты совсем голый.

— Не совсем, а шорты?! Но я согласен, — не стал я сопротивляться.

Примерно через полчаса мы тронулись в путь. Внутри кибитка была неплохо приспособлена для постоянного проживания. Место для кучера было отделено плотной тканью. Там расположились я и Исен. В средней части было просторное спальное место, устланное несколькими матрацами, набитыми ароматным сеном. Сверху, на антресоли, ещё одно спальное место. Сзади пустой пятачок, с небольшим столиком с одной стороны и сундуком с другой.

Баир разжёг самовар. Правда, они его называли дорожным самокипом. Утренний чай в сухом месте, да под запах лошадиного пота. Романтика! Парень передал мне лоскутное одеяло, в него я и укутался, прячась от утренней прохлады. Веста и Уля устроились на матрацах, укрывшись меховой дерюжкой. Баир сидел на сундуке, поглядывая на меня. От парня шла откровенная ревность. Видимо, я занял его место. Ничего потерпит. Мне нужно хоть как-то определиться со своими координатами.

«Алекс, ответь. Алекс, ответь», — раздался в голове шёпот моего ИскИна.

«Не могу говорить», — отозвался я. Но вызов продолжал идти, как заевшая грампластинка.

— Не могу говорить, — сквозь зубы прошептал я.

— Что ты сказал? — повернулся ко мне Исен.

— Да так, — ответил я, — лес, говорю кругом. Как ты дорогу находишь? Я вот вообще не понимаю, где мы находимся. Надо бы понять куда едем.

«Понял. Идет запись и анализ», — прошептало в голове.

— А чо тут понимать? — мужчина дернул вожжи, понукая лошадей, — скоро тракт будет, а там город. К обеду должны добраться.

Сзади хмыкнул парень, от которого потянуло маленьким лучиком большого скепсиса. Не понял, что-то не так? Видимо, это «к обеду» звучит уже не в первый раз?

— Что за город, — зевая, поинтересовался я.

— Горшки называется, — пояснил Исен.

— Большой?

— А кто его знает, — отозвался мужчина, — сказали — дворов двести-триста.

— Название странное, Горшки, — проговорил я для ЗАКа, — двести дворов это разве большой?

— Обычный, — невозмутимо отозвался хозяин кибитки, — рынок и трактир точно есть.

— А церковь есть? — продолжал я интересоваться, помня, что пластуны раскладывали порталы в часовнях и церквушках.

— Должна быть, — Исен посмотрел на меня, — тебе зачем?

— Да так, на всякий случай, — неопределенно отозвался я.

«Недостаточно данных. Под указанные приметы попадают 58 объектов Орвилии. И это в 150 километровой зоне от Императорского рудника в Грифоновых горах, — посетовал ЗАК, — нужны особые приметы».

— А почему в него едешь? Там что-нибудь особенное? — спросил я.

— Не были мы там, — оборвал мои поползновения Исен, — приедем, увидим.

Некоторое время ехали молча. Дорога с трудом угадывалась в туманной пелене, сдобренной моросящим дождиком.

— А что один-то путешествуешь? Жена где? — поинтересовался я, обдумывая как бы выведать, где они останавливались последний раз.

— Умерла, — коротко ответил мужчина, дергая вожжи, — лет пять уж.

— Извини, — проговорил я, — не знал.

— Я тоже не всегда в артистах был, — вполголоса начал рассказывать Исен, — сам-то я лесоруб. И отец мой лесорубом был, и дед. Как-то в моей деревне ночевали скоморохи. Такие как мы сейчас. И была там акробатка, Энкира. Ну ты сам понимаешь, дело молодое. Потом она стала моей женой. Сбежал я с ними из дома. Вот и бегу до сих пор.

Мужчина замолчал, понукая лошадей. Веста и Уля, попив чая, притихли, убаюканные неторопливой ездой по мягкой дороге.

— Десять лет жили душа в душу, — заговорил мой попутчик, — объездили весь свет. Даже у гномов были! Интересный народ. Умный, но жадный. Зимовали на юге Ластанара. Деревенька Сумрачная. Может был? Нет? Красивое место. — Помолчал, потом продолжил. — Летом путешествовали. Представления устраивали. Тем и жили. А потом не стало моей Энкиры. Заболела и растаяла как свеча… Зима была, снега под крыши. Не уберёг…, — Исен замолчал. Молчал и я. Вздохнув, мужчина добавил, — там, в Сумрачном, без неё жить не смог. Всё напоминало о ней. Вот и ездим по белу свету. Место своё ищем.

— Уж осел бы где-нибудь, — проговорил я, — дети быстро вырастут, обзаведутся своими семьями. И разбредетесь, как чужие, по всему свету.

— Твоя правда, — согласился Исен, — да только на новом месте не так-то просто начать жить. Ремесло скомороха не больно прибыльное. А чтобы обустроиться, деньги нужны. Всё своими руками не сделаешь. Да и потом, для всех ты будешь чужаком, и дети мои чужаки и внуки. Да и не нашел такого места, чтобы сразу вот так понравилось.

Помолчали, думая каждый о своём.

— Красивая у тебя жена. Беречь таких нужно. Детей, я так понимаю, нету? — нарушил молчание Исен.

— Не жена она мне, — ответил я негромко, предварительно удостоверившись, что Веста спит, — Хорошая знакомая. Ну сам подумай, вышли бы к вам и сказали, мол, я воин, а это моя знакомая. Пустите на ночлег, — хмыкнул я, — прогнал бы. И правильно сделал.

— Да уж, — согласился Исен, — только любит она тебя. Сильно. Да и ты ей песни душевные пел. Нехорошо это, без венчания вместе жить.

— Ты не поверишь, — покачал я головой, — мы с ней как муж с женой ни разу не были.

— Да ну? — не поверил мужчина, — ну ты силён.

— У меня и так три жены. Куда мне еще?

— То я и смотрю татуировки у тебя по телу. Неспроста значит, — заключил Исен, — и как? Управляешься? Жены не ссорятся меж собой?

— А фиг его знает. Редко видимся.

— Ну ты, паря, даешь, — невесело проговорил мужчина, — это конечно твоё дело. Только такую бабу, как Веста, поискать ещё! Светлая она… Даже не знаю как сказать. Вот посмотришь на неё, и хочется что-нибудь приятное ей сказать, или услужить, — помолчав, добавил. — Ничто так не убивает любовь, как ложь. Признайся Весте, что женат, и пусть сама решит, хочет ли стать младшей женой.