Мэтт Рафф - Страна Лавкрафта

– А когда это произошло? – спросила Ипполита.

– В тысяча девятьсот тридцать пятом, восемнадцатого июля, – ответила Ида. – Знаешь, когда он умер?

– Нет, только то, что уже довольно давно. Когда точно и как – понятия не имею.

– Насчет «как» мысли есть. Скорее всего, господин Брейтуайт его все-таки прикончил. – Ида замолчала, следя за реакцией Ипполиты, но ей эта фамилия была незнакома. – Я имею в виду Сэмюэла Брейтуайта. Они с господином Уинтропом были партнерами по какому-то делу, а потом у них все разладилось, и к лету уже шла настоящая война. Думаю, вот почему Уинтропу-младшему с Перл удалось так просто улизнуть. Позже я вспомнила, что где-то за неделю до их побега хозяин кому-то говорил по телефону, мол, «Брейтуайта надо изгнать». Именно так: «изгнать»… И тогда до меня дошло: возможно, он как раз хотел отправить его сюда, потому-то и привел нас. – Она мрачно усмехнулась. – Белый человек в изгнании – ему же слуги полагаются… В общем, господин Брейтуайт все равно победил. И Перл тоже победила, в каком-то смысле. – Ида опустила глаза, улыбка угасла, осталась только грусть. – Надеюсь, это все было не зря. Очень надеюсь.

Она тряхнула головой, отгоняя непрошеную мысль, и снова посмотрела на собеседницу:

– Какой нынче год? Пятьдесят четвертый?

– Да, – сказала Ипполита.

– Ноябрь?

– Нет, декабрь. Двадцать первое.

– Двадцать первое?! – ахнула Ида. – Все расчеты переделывать… Видишь ли, мы тут старательно следили за ходом дней, но эта планета вращается медленнее матушки Земли. От полудня до полудня здесь почти двадцать пять часов. Счет мне дается хорошо, но вот дроби – сущий кошмар. – Она тяжело вздохнула, затем вдруг улыбнулась; видимо, ей в голову пришла какая-то счастливая мысль. – Двадцать первое декабря – это же скоро Рождество. Мэри бы обрадовалась.

Ипполита молчала, однако Ида увидела в ее глазах невысказанный вопрос.

– Ну валяй, спрашивай. Ведь вижу, что хочешь.

И Ипполита спросила:

– А что стало с Мэри и остальными?

Место, где утес переходит в скалу, было перегорожено крепким и высоким двойным забором. Этот барьер уже не оглушал, как тот, на входе, а убивал на месте, о чем недвусмысленно намекала большая красная лампочка, которая горела на пульте управления за калиткой – огромное око, сулящее неизбежную гибель тому, кто решит влезть без спроса.

На открытом пространстве между забором и домиком стояли четыре креста, сделанные из веток, связанных чем-то вроде стеблей осоки или нарезанных пальмовых листьев. Три креста были просто воткнуты в тонкий слой песчаной почвы, покрывавшей утес, четвертый же высился на большом холмике из камней, под которым наверняка покоилось чье-то тело.

– Здесь похоронена Мэри, – сказала Ида, указывая на могилу. – Гордона мы погребли в море, а трогать то, что осталось от Джеймса, ни у кого не хватило духу.

Первым нас покинул Джеймс. Господин Уинтроп предостерегал от походов на пляж, но Джеймс считал, что это выдумка, лишь бы мы не вздумали сбежать. Он не сомневался, что открыть портал можно и отсюда. На второй день он отправился разбираться как. Тогда-то сцилла его и сцапала.

– Что еще за Сцилла [32] Сцилла – в древнегреческой мифологии морское чудовище, вместе с Харибдой убивавшее проплывающих мимо моряков. У Гомера описана примерно так: спереди у Сциллы двигалось двенадцать лап, на косматых плечах подымалось шесть длинных гибких шей, и на каждой шее торчало по голове; в пасти у неё сверкали частые, острые, расположенные в три ряда зубы. ? – спросила Ипполита.

– Следующим был Гордон, – продолжала Ида. – Шел тридцать четвертый день. Пока все отходили от гибели Джеймса, у него проснулась тяга к исследованиям. Ему не терпелось узнать, что вон там. – Она махнула рукой в сторону бледных деревцов вдоль края утеса. – Каждое утро он уходил туда и пропадал по часу, а то и по три. Поначалу даже приносил всякие находки: камни, деревяшки, а один раз какой-то странный букетик для меня. Мистер Слейд в итоге запретил ему, мол, мало ли что тут валяется, вдруг опасное. Однако удержать Гордона он не мог.

И вот однажды Гордон не вернулся. Смеркалось, и я предложила отправиться на поиски. Мистер Слейд наотрез отказался. Мэри тоже не хотела идти, но и оставаться наедине с ним боялась, поэтому все-таки составила мне компанию. Мы набрели на след Гордона и через пару миль нашли его там, где утес немного нависает над океаном. Он лежал на спине рядом с каким-то… наверное, гнездом. Он был мертв, это точно, однако мерзость, которая его убила, возможно, была еще жива: она сидела у него на голове, как чепец.

Бросать его вот так мы не хотели, но и вдвоем не дотащили бы. К тому же мистер Слейд нас бы на порог не пустил. Поэтому мы с Мэри просто помолились, затем ухватили Гордона – я за руки, она за ноги – и скинули в океан.

Вернувшись, мы рассказали все мистеру Слейду. Тот вышел из себя, начал вопить, что он ни при чем, что все из-за нас и что с него хватит.

– С этого момента мы никуда не уходим, а сидим ждем господина Уинтропа! А когда он вернется, вы рассказываете, куда его сынок смылся со своей сучкой. Если правду придется из вас выбивать, я с радостью приму участие.

Меня-то он, конечно, не напугал. Никчемный человечек, даже Мэри поборола бы его в честной драке. Но все равно следовало быть настороже. Мы уже начали догадываться, что господин Уинтроп не вернется. И я понимала: если мистер Слейд окончательно утратит надежду, то сорвется и прирежет нас во сне. Поэтому я присматривала за Мэри, а она за мной. Так мы прожили еще пятьдесят дней.

На восемьдесят восьмой день случилась гроза. Мы уже видели тут и ливни, и ураганы, но такое впервые: приплыла чернющая туча, дождь стеной, отовсюду громыхает. Хотя в инструкции сказано, что дом защищен от удара молнии, нам все равно было не по себе.

Тем вечером за ужином Мэри предложила сыграть в свою угадайку. Она уговорила мистера Слейда выбрать число – надеялась, наверное, что попадется что-то приятное, он воспримет это как милость Божию и немного смягчится.

– А вышла… пакость какая-то. – Иду передернуло от воспоминания. – Мэри и раньше попадались отвратительные блюда, но чтобы оно еще шевелилось – никогда. На подносе лежали личинки: жирные, белые, в пушку. – Она пальцами показала что-то размером со сливу. – У меня аппетит отбило сразу. У Мэри тоже. А вот мистер Слейд… Он расхохотался. Так смеются, когда понимают, что ад существует и ты как раз в нем. Точно так же себя вел перед смертью и мой брат. Слейд схватил личинку, сунул в рот и, чавкая, начал жевать. А сам все смеялся, смеялся…

Потом вскочил, да так резко, что опрокинул стул, схватил поднос, как будто хотел швырнуть в кого-то из нас. Однако решить, кого ненавидит больше, Мэри или меня, так и не смог, поэтому кинул поднос куда-то между нами, и вся эта мерзость рассыпалась по полу. Я вскипела: убирать-то мне! Ну, думаю, только подойди, живым не оставлю… Но он отошел к окну и встал к нам спиной.