Данияр Сугралинов - Level Up. Нокаут [СИ]

Майк никогда не думал о татуировках. Точнее никогда не думал, что он будет вынужден сделать татуировку.

Через день Роман принёс и положил на кровать папку с листами:

– Нашёл лучшего мастера в нашем блоке. Он реальный татуировщик, на воле работал в салоне. Выбери себе картинку по вкусу, но это должна быть заметная вещь, чтобы Джимми увидел. То есть маленькие значки на запястье или на ноге не пойдут. Лучше забить предплечье, чтобы было видно в майке без рукавов.

– А ты сам не рад? – спросил Хаген.

– Чему тут радоваться? – буркнул Роман. – У меня есть классная татуха на левой ноге. Есть недобитая на правой. Их делал один мастер в одном стиле. А теперь придётся лепить корявые каракули на плечо, где у меня было запланировано совсем другое.

– Разве тюремный мастер плохо рисует? – Хаген посмотрел на первый лист в папке. – Выглядит не хуже, чем те, что делают на воле. Хотя я не разбираюсь…

– Вопрос не в том, как рисуют, а чем. Ты не представляешь, из какого токсичного дерьма делают самопальные чернила. Из жжёной пластмассы, пасты из ручек, горелой бумаги… Да и сама машинка, которую мы с тобой якобы собираем, то ещё чудо техники. Аппарат для пыток.

Хаген без интереса листал каталог, высматривая рисунок. Ему было без разницы, что ему нарисуют, лишь бы это помогло отвлечь Джимми от подозрений, но на одной странице он замер, не веря своим глазам. Над изображением стилизованной морды медведя возникло сообщение системы:

Татуировка «Бьорн»

Класс предмета: талисман.

+5 к удаче.

+4 к харизме.

Требует активации.

Срок действия: 25 лет.

Под «активацией» подразумевалось то, что рисунок нужно нанести на тело для начала работы. Хаген уверенно ткнул пальцем в медведя:

– Я эту хочу, сколько времени займёт?

– В тюрьме деньги важнее времени, камрад, ведь время нам не принадлежит, а вот деньги… такая татуха будет стоить баксов двести.

– У меня нет столько…

Роман задумался и выдал:

– Ладно, но ты мне будешь должен две тысячи, как окажешься на свободе.

– Почему две?

– Ценность доллара в тюрьме и за её пределами разная. Тюремный доллар стоит десяти обычных.

Хаген посмотрел на медведя. Пролистал весь каталог, убедившись, что татуировка «Бьорн» была единственной содержавшей бонусы. И согласился.

Татуировщик набивал рисунок на левое предплечье несколько сессий. Процесс затягивался и от того, что нужно было постоянно следить, чтобы не появились надзиратели. У татуировщика была собственная сеть из заключённых, которые надзирали за надзирателями, предупреждая об их приближении.

Всё было готово через неделю. Когда кожа окончательно зажила, и покраснение прошло, система оповестила, что талисман «Бьорн» активирован.

Хаген вывел подробную статистику:

Майк «Бьорн» Хаген, 29 лет

Уровень 18

Очков здоровья: 29000.

Боев/побед: 65/59.

Вес: 67 кг.

Рост: 166 см.

Основные характеристики

Сила (16).

Ловкость (14).

Выносливость (29).

Интеллект (17).

Восприятие (16).

Удача (15).

Харизма (14).

Изученных приёмов тоже стало много. Удар коленом, подсечки, подножки, бросок через бедро… всё это и многое другое было освоено хотя бы на первом уровне. Майк даже разлочил «Удар головой», который помог выиграть последний бой, отправив противника в эффектный нокаут чуть ли не к ногам Блинки Палермо.

Но, конечно, решающими в драке оказывались прокачанные прямые удары рукой и ногой. Просто и эффективно.

Хаген ждал битвы с Удавом. Он прямо чувствовал, что свобода рядом, на расстоянии одной драки. Ладно, пусть ещё не свобода, но сокращение срока, что тоже неплохо. Но за несколько дней до финальной битвы Хаген получил знак, что победа над Удавом действительно приведёт к свободе, причём быстрее, чем он полагал.

– Майк Хаген, – в камеру заглянул Джимми. – К тебе посетители.

Надзиратель ввёл Хагена в комнату для свиданий, где стоял гул голосов и рыданий.

Двухметровый неонацист, раскрашенный татуировками, как стена в гетто, стоял на коленях перед своими детьми, обнимал их и плакал, не скрывая слёз. Какой-то чёрный парень из «Пайрус Бразерс» тоже плакал, сидя напротив молодой женщины в трауре: он получил весть, что отец умер, так и не дождавшись выхода сына из тюрьмы. Вообще, атмосфера в комнате была угнетающей, вдобавок, за всеми этими человеческими трагедиями следили вооружённые охранники.

За одним из столов сидел дядя Питер и какой-то смутно знакомый мужчина в пиджаке и жилете. Дядя был почему-то понурый, а у мужчины красовался под глазом мощный синяк, со следами безуспешной попытки замазать его тональным кремом.

Когда подвели Хагена, дядя Питер с недоумением посмотрел на него, потом за спину, потом снова на него:

– Ма… Майки?

Дядя Питер явно ожидал увидеть всё что угодно, но не накачанного татуированного мужика среднего роста.

– Да, дядя, – усмехнулся Хаген. – Это я. У нас, похоже, уже традиция: удивлять вас при каждой встрече.

Они крепко обнялись, Хаген попытался не задеть Питера кандалами.

– Надеюсь, мы больше не встретимся в этой комнате, – сказал дядя, поглядывая на ревущего неонациста и рыдающего гангстера.

– Почему?

Дядя бесцеремонно пнул под столом мужчину с фингалом. Тот вздрогнул, поднялся и кашлянул. Хаген узнал его: это был адвокат Роберт Солк.

– Мистер Хаген, – бодро начал адвокат. – В вашем деле неожиданно открылись новые обстоятельства. Могу заранее вас поздравить, скоро все обвинения со стороны Грегора Горецки будут сняты. В этом случае, учитывая уже проведённое время в федеральном исправительном учреждении, вам останется отбыть около двух месяцев и трёх дней.

Хаген не верил своим ушам. Посмотрел на дядю, потом с недоверием на адвоката. Почувствовал, как защипало в глазах. Едва сдержался, чтобы не стать снова «Плаксой».

Он выслушал пояснения адвоката, рассказ дяди о внезапной помощи Риггса. Подписал какие-то бумаги.

– Время вышло, – объявил надзиратель.

Напоследок ещё раз обнялись с дядей.

Возвращался Майк в камеру в приподнятом настроении. Вот так дела! Может, ну его к чёрту, этого Удава? Потерпеть пару месяцев и выйти спокойно? Но он тут же остановил себя: время идёт, лицензия заканчивается, а как её продлить неизвестно. Да и лишняя пара месяцев в тюрьме – это очень и очень неспокойно!

Надо идти до конца. Что он потеряет от проигрыша? Ничего, кроме здоровья. Но в случае победы приобретёт свободу.

В камере его встретил Роман:

– Сегодня будем ставить.

И скосил взгляд на свою кровать.