Евгений Щепетнов - Истринский цикл: Лекарь. Маг. Военачальник. Серый властелин (сборник)

Твой покорный слуга, раб, Шамасс».

Маг еще раз перечитал послание, улыбнулся, представив, как Даранисса захватит ненавистного Влада и будет его истязать, затем перевязал свиток шелковой нитью и положил его на поднос, украшенный сценами совокупления мужчин и женщин, а также тех и других одновременно с какими-то крылатыми существами, обладающими совершенно нечеловеческими чертами. Люди при этом были явно в подчиненном положении.

Маг сосредоточился, сверкнули молнии, и в воздухе запахло озоном.

Где-то далеко, в подземном храме, вырубленном в огромной скале на берегу южного моря, свиток упал на такой же поднос. Его подхватила обнаженная молодая девушка. Зажав свиток в руках, побежала по коридорам храмового комплекса, ворвалась в покои Дараниссы, расслабленно сидевшей в кресле перед большим зеркалом, и, упав на колени, протянула ей пахнущий свежими чернилами документ.

– Госпожа! Это только что упало из портала! Вы приказали нести вам все, что оттуда упадет, в любое время дня и ночи!

Даранисса посмотрела на коленопреклоненную девушку, являющуюся очень дальней родственницей Великой Матери, и ласково потрепала ее по затылку, как треплют любимую собачку или кошку:

– Хорошая девочка. Ты правильно сделала, что принесла мне документ сразу. Сегодня я позволю тебе принести в жертву двух юношей. Ты давно меня просила об этом, рада? – Колдунья, взяв девушку за подбородок, подняла ее голову и вгляделась в фиолетовые глаза. – И сегодня ты придешь ко мне вечером, мы с тобой проведем ночь. Это тебе награда за службу.

Девушка затрепетала от радости и уткнулась головой в пол, показав прекрасную обнаженную спину, без намека на какие-то пятна, родинки или уродливые складки кожи.

Даранисса удовлетворенно кивнула – она не терпела уродства возле себя и очень любила красивое. А еще – секс, являющийся одним из способов принести жертву Великой Богине. А если этот секс еще и сопряжен со смертью – лучшей жертвы богине нет.

Даранисса вскрыла письмо, рассеянно поглаживая девушку по спине, бросила взгляд на текст, и ее лицо исказилось в яростной гримасе. Однако прочитав дальше, магиня успокоилась, и ее губы сложились в легкую полуулыбку – она знала решение.

Караван тащился медленно – грязь, застывшая под морозным ветерком причудливыми надолбами, разрушала колеса повозок не хуже вражеской артиллерии. Кроме того, тракт постепенно превращался в узкую, почти непроезжую заброшенную дорогу.

Панфилов выругался:

– Демоны бы забрали эту грязь, эту страну и этих аштаратцев с викантийцами! Сейчас бы сидел у камина, попивал вино, а тут – тащусь неизвестно куда неизвестно зачем!

– Пап, да ты бы ведь не смог усидеть на месте, все равно бы куда-то убежал и снова бы тащился по тракту. Сидит в тебе это демон неуспокоенности, вот и толкает тебя в дорогу!

Панфилов хлопнул смеющегося сына по шапке, нахлобучив ее на нос, и тоже засмеялся.

Со стороны можно было подумать, что это два брата – настолько они были похожи между собой, – а разница в их возрасте составляет максимум год-два. Но нет, это были отец и сын, и после операции и модификации тела пожилого купца тот обрел облик, тело и здоровье двадцатилетнего парня.

Этот облик частенько теперь мешал Панфилову – одно дело, когда с лошадьми и охраной договаривается убеленный сединами купец, обмануть которого не стоит и надеяться, и другое, когда с тобой говорит совершеннейший «лопух», молодой парнишка, обвести которого вокруг пальца святое дело. Впрочем, довольно быстро мошенники убеждались, что себе дороже пытаться надуть несмышленого на вид паренька: как минимум, тебя высмеют, а как максимум – можно получить и по башке. Панфилов никогда не отличался ангельским терпением, а юность, проведенная в трущобах Пазина в банде малолетних преступников, научила его жесткости и прагматичности в подходе к людям.

Задачей Панфилова было найти пригодную для строительства незамерзающего порта гавань, с чем он и отправился к морскому побережью. Друзья отговаривали его от путешествия, но он настоял на своем, говоря, что скоро прирастет к креслу, сидючи в своем доме. Тем более что надо было разведать новые торговые пути и рынки сбыта – в этих краях Панфилов еще не бывал. Он специализировался на торговле с южными соседями, торговле, которая закрылась из-за войны. Фактически в настоящее время Панфилов был разорен – его многомиллионный капитал, состоящий из домов, складов, лавок, кораблей и товаров, остался под пятой завоевателей. Все, что он успел спасти, находилось в замке Влада или в банке Лазутина, не захваченного викантийцами.

Против того, что было ранее, это жалкие крохи, около ста тысяч золотых. Впрочем, Панфилов особо не переживал – и этого хватило бы ему на безбедную жизнь, уж не голодал бы, это точно, да и Влад никогда не оставил бы его нищенствовать. Но купец не хотел, чтобы друг его содержал и опекал, как несмышленое дитя. Все, что он заработал до того, было заработано своим трудом – умом, риском, потом и кровью. Теперь надо было все начинать заново. Панфилов не раз ругал себя, что мало обращал внимания на север страны, если бы он не забросил северные края, финансовая катастрофа не была бы такой обширной.

Он подтянул рукавицы и снова зашагал по обочине тракта, с наслаждением продавливая ногами толстый слой опавших иголок, покрытый первым снежком, не собиравшимся таять. Север все-таки…

Обоз состоял из трех повозок-фургонов – одной полностью деревянной, с дымящей из нее трубой маленькой печки, и двух с высокими деревянными стенками и плотным брезентовым верхом. В первой повозке жили купец и его сын, две другие везли припасы путешественников и товары для продажи – вернее, образцы товаров. В таком маленьком караване нельзя было увезти много, так что приходилось довольствоваться малообъемными, но ценными вещами.

Так, в одном из фургонов находились шелковые отрезы, купленные на юге с большим трудом, последние ткани, завезенные перед блокадой викантийцев. Они хранились на складе в Лазутине, потому и остались целы. Второй фургон был наполнен оружием – мечи, ножи, кинжалы. Их очень охотно брали охранники всех мастей – и частные охранники караванов, и охрана мелкопоместных дворян, чьи поместья встречались по дороге к морю.

На тракте было довольно пустынно, во время войны движение по дорогам если и осуществлялось, то больше беженцами, чем купцами. Беженцы забирались подальше в лесную глушь, на север, надеясь, что война не доберется до них в этой тмутаракани. Вдоль каравана гарцевали четверо вооруженных охранников, закованных в железо и настороженно поглядывающих на лес, зажавший дорогу темными еловыми лапами. В нынешние лихие времена не стоило рассчитывать, что голодные люди, сорванные войной с насиженных мест, легко откажутся от идеи поживиться за счет «жирного клопа-купца». Поэтому Панфилов и нанял самых лучших охранников – бывшие вояки, они служили Панфилову уже достаточно долго, чтобы он мог надеяться на их лояльность. Впрочем, в теперешние времена можно было рассчитывать лишь на лояльность близких друзей да на модифицированных людей с промытыми мозгами. Друзья предлагали ему взять в охранники бойцов спецназа из армии Влада, но Панфилов отказался, не желая забирать ценных солдат, – они нужны были для военных действий, а купец не думал, что дорога будет слишком уж опасной. Тем более что он сам был модифицированным бойцом, с увеличенной силой и рефлексами. Кроме того, и он, и его сын, и охранники имели заряженные Силой амулеты, отбивающие физические и магические удары, – маги-друзья постарались.