Лео Кэрью - Волк

Кто-то из толпы заметил, что один из арестованных – рыцарь, а Белламус не имеет права вешать рыцарей.

Белламус резко повернулся к рокочущей толпе.

– Слушать всем! – зарычал он. – Ни один из вас не добрался бы до южного берега Абуса без меня. Будете это отрицать?

Молчание.

– Вы все теперь мои люди, пока я вас не отпустил. Если мы начнем грабить общины, впереди нас полетит слух о том, что по деревням ходит банда мародеров. И тогда на нас начнется охота, и она будет продолжаться до тех пор, пока не будут истреблены последние остатки армии, вернувшейся из Черной Страны. Я не раздаю приказов просто так. Любой из них имеет определенные причины. Эти дурни, – он решительно ткнул пальцем в сторону плачущих на табуретах мужчин с веревками на шеях, – ослушались моего приказа. Поверьте, я обеспечу вас едой и теплом на протяжении всего пути до Ланденкистера. Но если кто-нибудь из вас начнет воровать, никаких исключений не будет.

Он вновь повернулся к арестованным, и те снова стали умолять:

– Мы совершили ошибку, господин!

– Пожалуйста! Мы шли за вами, как все остальные. Мы сражались за вас! Мы будем служить вам, милорд!

Белламус пожал плечами:

– Вы показали, что не умеете поддерживать дисциплину. А если вы не умеете поддерживать дисциплину, я не смогу доверять вам на севере. Такие люди мне не нужны.

И он выбил ногой первый табурет.

Рыжеволосый завалился на бок, но был тут же пойман петлей. Ужасно раскачиваясь, он стал бешено молотить ногами.

Белламус подошел ко второму табурету. Худой солдат издал тонкий вопль и лихорадочно замотал головой. Выпученные глаза солдата побелели и стали совершенно безумными, когда Белламус выбил табурет из-под его ног. Второй арестованный повис в петле.

Белламус снова повернулся к пораженной ужасом толпе.

– Пошли вон отсюда. Все.

Он стоял и смотрел на солдат холодным твердым вглядом. Ноги его будто приросли к полу. Наступило напряженное молчание, нарушаемое только скрипом веревок, трущихся о деревянную распорку. Повешенные изгибались и бились за его спиной. Спустя некоторое время толпа стала рассасываться. Сначала отходили те, кто стоял позади, затем мелкими группами стали уходить остальные. Наконец, в проходе осталось всего три человека – по-видимому, друзья повешенных. Они стояли и смотрели прямо на Белламуса.

– Давай, брат, иди, – широкой ладонью стал выталкивать одного из них Сте́пан.

Солдат сбросил с себя его руку. Взгляд его метался между рыцарем и выскочкой. Наконец, он оценил могучий рост рыцаря и отступил. Последним молча вышел хозяин таверны, оставив Белламуса, Сте́пана и повешенных наедине.

– Это моя ошибка, – сказал Белламус. – Ведь знал же, что нельзя давать эль раньше еды!

– Ошибку совершили они, – возразил Сте́пан. – Сомневаюсь, что кому-то захочется сегодня это повторить… Тем не менее, – он повернулся к повешенным, – вы все еще можете обрезать веревки. У них еще есть шанс выжить. – Сте́пан бросил косой взгляд на Белламуса, по-прежнему стоявшему к повешенным спиной. – Не уверен, что солдатам это понравилось.

– Мои люди видели вещи и пострашнее. Они никогда не нарушат мои приказы. А новоприбывшим следовало преподать урок. – Белламус пнул ногой сено, покрывавшее пол. – Сейчас они в гневе. Но это чувство утихнет, а урок останется.

Он с грустью посмотрел в открытую дверь амбара, так и не обернувшись назад. Повешенные уже перестали раскачиваться и теперь мелко дрожали.

– Боже, какой позор! – пробормотал Белламус. – Давай уберемся отсюда как можно быстрее. Мне надо увидеться с королем.

Роупер проснулся, дрожа от холода. Он лежал в узкой кровати, в собственных покоях. Пока он спал, грубое шерстяное одеяло почти сползло, и Роупер натянул его обратно на плечи. Рядом застонала Кетура. Она нервно расправила одеяло и положила руку ему на грудь, затем уткнулась лицом в подушку, набитую конским волосом.

«Моя голова!»

Роупер прищурил глаза и поморщился.

Он не помнил ни как уходил вчера из Зала Славы, ни того, что произошло после речи Уворена. Вспоминалась только какая-то борьба. Уворен вроде бы победил. А вот Прайс проиграл во второй же схватке и ходил до конца праздника недовольный.

Роупер взглянул на окно над столом, но сделал это слишком резко, и комната закружилась. Тогда он прикрыл глаза, немного полежал, подождав, пока мир вокруг не остановится, и открыл их снова. За окном падали снежинки. На карнизе даже образовался небольшой сугроб. Неудивительно, что он замерз.

«Надо найти кровать побольше», – подумал Роупер рассеянно.

Было слишком холодно, чтобы просто лежать. Он выпростал себя из-под Кетуры, встал и ощутил навалившийся приступ тошноты. Роупер осторожно надел хлопковую тунику, подпоясался, затем достал из окованного железом сундука тяжелый плащ, сшитый из волчьих шкур, и накинул его на плечи. Открыв двери покоев, он увидел молодую женщину-служанку и потребовал еды, воды и высушенных корней одуванчика. Принеся все это, служанка настояла на том, чтобы разжечь для него камин в задней половине комнаты. Дернув за небольшой рычаг, повернувшийся с глухим стуком, она открыла заслонку дымохода и разожгла огонь. Затем поставила на решетку закопченный медный котелок с водой и, поклонившись, вышла из комнаты. Роупер подождал, пока закипит вода, бросил сухие измельченные корни в бурлящую жидкость и оставил завариваться.

Пока готовился отвар, он смотрел в окно. Снег кружился хлопьями, застилая даль. На крышах ближайших домов уже лежали сугробы в шесть дюймов [36] 15 см (прим. пер.). высотой. Снег заметал свинцовые водостоки, влетал в открытые окна и мягко ложился на шиферную черепицу. Огонь в камине уютно ревел, и тепло уже начало заполнять комнату. От котелка доносился горький аромат завариваемых корней.

Роупер перелил дымящееся варево в чашку из бересты, процедил через хлопковую марлю и сделал маленький глоток. Затем присел к столу и вновь задумчиво уставился в окно.

– Дай мне тоже, – пробормотала Кетура в подушку.

Роупер встал и налил чашку ей. Кетура села, отхлебнула отвар и поморщилась. Черные волосы свободно ниспадали на плечи. Роупер смотрел на нее наполовину с восторгом, наполовину рассеянно.

– Напомни, кто вчера победил? – спросил он наконец.

– Берсеркер. Тарбен, – ответила она. – Он боролся с Увореном в финальной схватке. Уворен почти победил, но Тарбен оказался слишком силен.

Роупер смутно что-то припоминал. Но образ огромной волосатой фигуры в его памяти упрямо превращался в медведя. Взгляд Кетуры обшаривал его лицо. Потом она улыбнулась ему так сладко, что он невольно улыбнулся ей в ответ.