Лео Кэрью - Волк

– Добро пожаловать, лорд, прошу входить! – Она усадила Роупера в кресло, сунула в руки кубок с медовухой и завязала светскую беседу. – Чума как будто отступила, лорд. Были ли новые вспышки?

– Мы не перекрывали новых улиц уже несколько недель. Карантин, кажется, помог.

– Как повезло, что вы стали действовать быстро, – уверенно сказала Зигрид.

Рот Роупера дрогнул. Он чуть было не сказал, каким дураком тогда был. Если бы не его первоначальная ошибка, делать все это бы не пришлось. Но момент слабости прошел, и Роупер только улыбнулся.

– Я благодарен всем, кто в эти дни поддерживал порядок. – По ее глазам Роупер понял, что она заметила его колебания и поняла, что это значит. – Ваши личные усилия намного превзошли требования долга. Я очень удивлен и рад тому, что вы не подхватили болезнь.

Опять полуулыбка.

– Видимо, что-то хранило меня. Как и эту женщину, – добавила Зигрид и обняла Кетуру, которая подошла к ним после того, как закончила обмениваться приветствиями с Греем. – Твои волосы отрастают быстро.

– Не вовремя это случилось, – саркастически заметила Кетура. – Сейчас не очень подходящая зима, чтобы ходить с лысой головой.

– А бывает зима подходящая? – спросил Роупер. – Ты, кстати, похожа на дождевого червя.

Кетура расхохоталась, изредка фыркая в моменты вдоха.

Зигрид посмотрела на них обоих.

– Легко вы общаетесь, – заметила она. – Ты женился на правильной женщине, лорд.

– Зигрид просто завидует, муж, – сказала Кетура. – К сожалению, у нее нет чувства юмора.

– Слышала, Прайс тоже потерял свое чувство юмора? – сказала Зигрид, когда к ним подошел Грей.

– Он страшно расстроен, – призналась Кетура. – Я его совсем недавно видела.

– Бедный Прайс, – согласилась Зигрид. – Он же ликтор до мозга костей.

– Как он еще сдержался и не сломал Уворену челюсть? – заметил Роупер.

Грей горько рассмеялся:

– Прайс знает, что Уворен ждет предлога, чтобы избавиться от него окончательно. Но он ничего не забыл. Так или иначе, он отомстит.

Но Роупер сумел отомстить раньше.

На следующее утро к дому Виньяра Криствинсона, Советника-по-Продовольствию, пришли легионеры. Советник ни разу не появлялся на публике со дня казни Болдуина и теперь стоял в дверях бледный, но прямой.

– Советник Виньяр Криствинсон?

– Я Виньяр.

– Вы арестованы за прелюбодеяние. Мы проводим вас в подземелья Главной Цитадели, где вы будете ждать суда.

Виньяр бросил беспомощный взгляд через плечо – туда, где стояла его жена Сигураста, отчаянно зажимавшая рот рукой. На него уже надевали кожаные наручники. Представленные доказательства оказались вполне убедительными, и суд, состоявшийся через три дня, не отнял много времени. Уворен перестал ходить на суды и больше не отстаивал честь своих обвиненных союзников. Не появился там и Роупер, в чьих ушах до сих пор звенели слова эфора. Он не хотел, чтобы его или его людей как-то связывали с этим случаем. Это было личное семейное дело Виньяра и его жены.

Виновен. Трое остались за столом.

– Что сделали с Виньяром? – спросила Кетура.

Они сидели вместе в покоях Роупера, закрыв дверь на железные засовы – в попытке оградить себя от чувства надвигающейся беды, которое преследовало их повсюду в крепости. Был поздний вечер, шел снег. Уголь в открытом камине раскалился добела.

– Ничего серьезного, – ответил Роупер. – Во всяком случае, он избежал корабля-тюрьмы, но потерял права гражданина. Теперь он снова неманди .

– Я знакома с его женой, – сказала Кетура.

– Сигурастой?

– Она опустошена. Он правда сделал это?

– Понятия не имею, – огрызнулся Роупер.

Если что – засовы им не помогут.

– Ты слишком рано стал обидчивым, муж, – упрекнула она его.

– Забудь про Виньяра. Сегодня эфоры просто отпустили Тора и Рэндолфа, не выдвинув никаких обвинений.

– Почему?

– Эфоры единогласно проголосовали за то, чтобы приостановить суды. Они уверены в том, что за чистками стою я, но пока не знают, сколько доказательств было подделано. Не сомневаюсь, что они ищут. И если найдут и повесят на меня, то… будет липкий огонь.

Он вспомнил умолявшего в «мухоловке» Болдуина и его до смешного широко распахнутые глаза и дрожащие руки, протянутые к эфору…

А потом был этот пень… Все, что осталось от Болдуина после того, как его затопило огнем. Останки еще дергались, но уже не были живыми.

Возможно, когда придет черед Роупера, умолять он будет так же униженно.

Лишь один человек знал точно, были ли они виновны, – Вигтр. Роупер очень боялся, что вскоре тот разочаруется. Если Вигтру не составило труда уничтожить остальных, то и с Роупером он легко сможет сделать то же самое.

Особенно теперь, когда эфоры ищут любой предлог.

– Не переживай, муж, – сказала Кетура с удивительной нежностью, положив одну руку ему на шею, а другую на колено. – Эта буря пройдет. Отменили суды или нет, но сторонники Уворена уже слишком напуганы, чтобы открыто проявлять себя.

– Лучше бы сначала Вигтр свалил Тора и Рэндолфа, – заметил Роупер. – Легионы верны своим легатам, и, пока Уворен имеет возможность влиять на легионеров, у него есть власть.

– Его теперешнее влияние – всего лишь тень былого.

– Я переживаю… – начал было Роупер, но замолчал.

Неуверенность в себе не приветствовалась среди анакимов.

– О чем?

Он помотал головой. Кетура фыркнула:

– Ты переживаешь, что оказался не совсем тем, кем себя считал.

Роупер взглянул на жену.

– Да, – ответил он голосом гораздо более тусклым, чем обычно. – Мне жаль. Очень-очень жаль. Если я не справился и должен освободить Каменный Трон, то я хочу это сделать на собственных условиях. Я жалею о том, что связался с Вигтром, жалею, что не стал вести войну с Увореном с большей честью, чем он. Если я сгорю в липком огне, то мне хотелось бы умереть, не испытывая раскаяния.

– Мы все иногда вынуждены совершать поступки, не вполне совпадающие с интересами страны.

Но Роупер был слишком удручен, чтобы задуматься над ее словами.

– Я больше не верю в то, что говорил когда-то сам себе, – отмахнулся он. – Я больше не верю в то, что Уворен стал бы более ужасным лордом, чем я. Из-за меня жизнь в крепости превратилась в ад: по улицам все еще бродит чума, а люди молчат, боясь, что на следующее утро к ним в дом могут прийти легионеры. Народ охвачен ужасом.

– Роупер Жестокий, – поддразнила его Кетура. – Или, может, Роупер Деспотичный?

– Первый вариант звучит лучше.

Она рассмеялась.

В запутанных мыслях Роупера ослабление чумы смешивалось с надеждой на искупление. Если он вернет в крепость относительное благополучие, это немного притупит чувство вины за вызванную им чуму и за тот способ, которым он расправлялся с союзниками Уворена. Возможно, также убедит эфоров и Криптей в том, что он все-таки достоин править.