Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Память всех слов

Она села, но угощения не приняла. Альтсин пожал плечами и сделал несколько глотков. Вино было легким, сладковатым, с медной ноткой, совсем другое, чем делают на континенте. Он сосредоточился на его вкусе, чтобы овладеть шалеющими мыслями. Вопросов у него было немало, но самый важный он решил сохранить под самый конец:

– Вы вооружаетесь? Вы, Черные Ведьмы, – подчеркнул он, когда она нахмурилась.

– Откуда… а-а-а, Гуалара. Понимаю. – Некоторое время она играла локоном, навивая его на палец; жест странно не соответствующий морщинам и старческим пятнам на руках. – Одна из последних в поколении, которое посчитало, что мы возьмем на себя тяготы службы, но откажемся от права выбора собственного пути. Да. Мы вооружаемся. Уже столетия долина Дхавии не имела защиты, не нуждалась в ней, Оум был нашим щитом, если понимаешь, о чем я. Но он слабеет, а среди племен время от времени несутся слухи, что он умер. После последней такой вести трое вождей отправились в долину во главе вооруженных отрядов с намерением посадить свои задницы на красный трон, и лишь у ее границ их остановила воля Оума.

– И вы не готовитесь захватить власть после его смерти?

– Готовимся. Гуалара и ее сестры предпочитали делать вид, что этот момент никогда не наступит, что можно вечно бежать наперегонки с неизбежным. Но не мы. Наш остров уже двести лет погружается в болото родовой мести, кровавых налетов и чести, как ее понимает пятилетний ребенок. Всем этим управляют законы, наполовину писаные, наполовину придумываемые здесь и сейчас. Мы утратили над происходящим контроль, хотя сперва это казалось неплохой идеей: найти племенам занятия, чтобы они не смотрели в сторону долины слишком внимательно, чтобы научились жить, когда его… не станет. Но теперь я полагаю, что мы тогда совершили ошибку, позволив т рейвиксу сделаться главной философией действия. Нет, не философией, – скривилась она. – Большинство моих родных даже слова такого не знает. Просто стилем жизни на Амонерии. Только Оум сейчас удерживает все вместе, а когда он уйдет, остров распадется, словно скирда сена на ветру. Потом его покорит тот, кто первым соберет флот побольше.

– Правда?

Она нахмурилась:

– Зачем эти вопросы? Это не твое дело.

– Мое, пока я здесь. Ваш бог даровал мне жизнь, даже узнав, кто во мне сидит, и я теперь пытаюсь понять почему? Что его к этому склонило?

– То, что случилось далеко на северо-востоке. То, что подняло волну, на которую обратила внимание каждая Сила, какую мы знаем. Ищи ответ здесь. Когда волна дошла до нас, Оум проснулся и зачерпнул столько Силы, сколько не черпал никогда при моей жизни. Даже во время нашествия несбордийцев, когда ему пришлось провозгласить камелуури . Многие из моих сестер отдали жизнь в ту ночь, а ведь он не делал ничего – просто напрягал внимание, пробовал изменения в аспектах, что-то искал. А потом взглянул на юг и нашел тебя. Наш бог не верит в такие случайности.

– И приказал меня привести.

– Да.

– А вы желали меня убить?

Она холодно улыбнулась:

– Скажем так, подобные предложения были. О них, скорее, думали. Но Оум приказал. Гуалара могла и не сопровождать тебя.

– У меня создалось иное впечатление. Кроме того, полагаю, что она желала меня проверить. Если бы решила, что я представляю угрозу для вашего бога, попыталась бы меня остановить.

– Возможно. Она достаточно глупа и упряма, а еще полагает, что мы действуем во вред Оуму, но я бы никогда не сказала, будто ее лояльность ослабела.

– А вы действуете во вред Оуму?

– А ты полагаешь, он не знает, что мы делаем? – вопросом на вопрос ответила она. – Что мы могли бы совершить хоть что-то без его знания? Мы не позволим, чтобы остров распался на куски, а потом оказался под несбордийским или фииландским сапогом. Если будет необходимо, мы навяжем порядок силой.

– Вы не справитесь – ни сами, ни с поддержкой меньших кланов. Вас мало.

– Правда? Что ты знаешь об истинной силе, вор? В долине у меня больше сотни сестер и достаточно воинов, чтобы победить даже несколько больших племен, таких как оомни, к’варасы или мои гхамлаки.

– Но все они объединятся против вас.

Она улыбнулась – впервые за эти два дня:

– Вот именно.

Эта улыбка сказала ему все.

– Ох… проклятие.

Такой план пробуждал удивление своей смелостью и безумием одновременно. Победить разобщенные племена одно за другим – или заставить их соединиться в союзе против долины Дхавии, не в навязанном богом камелуури , но направляемых холодным и расчетливым прагматизмом. А что потом? Подождать, пока они изберут вождя, а после принести ему клятву и встать на службу? Предводитель мощной коалиции, в чьем распоряжении вся сила Черных Ведьм, может оказаться достаточно силен, чтобы удержаться на вершине. Так или иначе, но остров сделается объединенным, а ведьмы из долины будут править – напрямую или из-за спины коронованного глупца. Превосходно.

И отчаянно.

– Тысячи вещей могут не удаться.

– Единственные вещи, не удающиеся наверняка, это те, которые никто не пытается делать.

– Мудрость сеехийской ведьмы?

– Мудрость женщины, которая выбрала: отдать лучшие годы своему богу или встать рядом и смотреть, как все, что она любит, гибнет. Ты не поймешь.

Он очень старался найти в ее глазах злость или насмешку, но не мог. Она смотрела искренне и открыто.

– Не относись ко мне легкомысленно, – проворчал он.

– Не отношусь. Оум оценил тебя – более того, он удивлен. Ты сопротивляешься полубожественной сущности, хотя большинство людей давным-давно уступили бы ей. Наш господин сказал, что не понимает, что тобой движет, кроме глупого упрямства, но жаль, что ты не нашел для себя хорошей цели в жизни. Мог бы многого достичь.

– У меня была цель в жизни: хорошо ее прожить и не повиснуть на веревке слишком быстро, но с той поры, как я встретил тебя и твою мать в подземельях храма, пришлось мне, скажем так, заниматься другими вещами.

Они мерились взглядами. Она не опускала глаз:

– Если хочешь о чем-то спросить – спрашивай. Я обещала Оуму, что буду искренней.

– Хорошо. Она… – Альтсин колебался. Проклятие, в уме он вел этот разговор сотни раз и никогда не чувствовал сопротивления, когда намеревался это произнести. – Она знала, что случится, когда приказывала мне вытереть ладонь о рукоять? Знала ли, что меня может одержать нечто вроде Кулака Битвы?

Взгляд Аонэль смягчился:

– Знаешь, я ожидала другого вопроса. – Она странно улыбнулась. – А ответ: я не знаю. Моя мать тоже служила Оуму. Была одной из наших ведьм, которые отправились за границы острова, чтобы исследовать остатки древних времен. Она находилась в Понкее-Лаа, глядела на процессию Пути Воина. А здесь, в Камане, расспрашивала у жрецов Реагвира, удастся ли ей приблизиться к их божественному Мечу. Они договорились встретиться с ней, но на встречу она уже не добралась. Полагаю, вашему храму как раз понадобилась жертва, а моя мать сама пришла к ним в руки.