Сергей Руденко - Конунг: Вечный отпуск

Ярл, вдруг остановился, удивленно посмотрел Игорю в глаза и расхохотался. Воины остались неподвижными, однако журналист готов был поклясться, что внутренне они как-то подобрались и парень почувствовал себя несколько неуютно под прицелом двух пар внимательных «прицелов».

— Ингвар, давай договоримся, — предложил хозяин, вытирая слезы, — вы нам помогли, ты и твои спутники — мои гости, и сможете пользоваться гостеприимством, сколько посчитаете нужным. Я обещаю, что постепенно отвечу на все твои вопросы. Но мы в той долине оказались не просто так, поэтому сейчас, мы будем обсуждать только мои вопросы!

— Мне кажется, что это довольно щедрое предложение, — едва скрывая облегчение, согласился гость. — Конечно же, я готов.

— Откуда вы пришли?

— Мы и сами не знаем. До того, как столкнуться с вами, шли, смотрели по сторонам, обсуждали все, и могу лишь сказать: мы родились под другим небом. Сможешь ли ты поверить в мои слова, но это единственное, в чем я уверен.

— А дракон, которого дозорные видели семь дней назад?

— Наверное, говорить «дракон» не правильно. Он не было живым, и не был опасным. Нет, причинить вред такой «дракон» смог бы, но только один раз, да и то, в первую очередь себе, своим поводырям да тем, на кого рухнул бы внизу. Лучше называть его «летающей… колесницей» что ли.

— Значит, твои спутники не солгали: вы прилетели. А как он это делает?

— Извини, ярл, все-таки задам небольшой вопрос: у вас есть, например, большие приспособления, которые с помощью силы воды или ветра вертят камни, а те мелят зерно?

— Да, вода крутит колеса двух мельниц здесь, рядом с городом.

— О, отлично! Тогда мне будет легче. Так вот, представь, что это летела такая огромная мельница, которую по небу гнала сила специальных приспособлений. То ли они сломались, то ли просто эта сила закончилась, но толкать вперед стало нечем, и «колесница» просто рухнула под собственной тяжестью. Остатков силы хватило, чтобы упасть не камнем ровно вниз, а по большой дуге, потому что изначально «колесница» находилась очень-очень высоко. Может быть даже выше двадцати тысяч шагов.

— Кто-то из вас может построить такую?

— О, нет. У нас каждый учится только своему. Я, например, не умею ничего такого строить, но учился десять лет, чтобы просто считаться взрослым мужем, а потом — еще пять, чтобы в моем доме всегда была еда, и мною интересовались женщины. Те, кто строят такие «колесницы» учатся дольше и именно такому. А потом они еще стараются узнавать новое о том, как летать, всю остальную жизнь.

— Из какой ты семьи? — после пары минут неподвижных раздумий, снова ожил правитель.

— Мой далекий предок был одним из вождей свободных воинов на южной границе с опасными кочевыми племенами.

— Его выбрали, или он водил воинов по праву крови?

— Среди них не было принято величаться по роду. Каждый, кто приходил туда, должен был считать остальных братьями. Поэтому — выбрали, конечно.

— Значит, он был хевдингом [22] Хёвдинг — племенной вождь у германских и скандинавских народов, изначально являлся политическим, военным и религиозным лидером; титул ненаследственный. У фризов используется для обозначения выборных военных предводителей племен, кланов, родов или даже отдельных поселений. .

Игорь неопределенно пожал плечами:

— Они использовали слово «атаман», но может быть и так… В общем, потом предок женился, и то ли за заслуги, то ли из добычи оплатил, но у нашей семьи появились свои земли в не таких опасных местах. Чем мои родичи жили многие годы, семейное предание не сохранило. Почти сто лет назад случилось две очень неудачные войны, а на троне как раз сидел совсем слабый правитель.

Произошел бунт, его вместе с семьей убили, многие благородные роды тогда пресеклись, другие вынуждены были скитаться, но все они лишились богатств и земель, которые объявили общинными. Любое богатство вообще назвали злом и под такими знаменами ограбили даже тех, у кого всегда была еда на столе. Поэтому моя семья, конечно же, не смогла уберечь поместье. Многие годы вспоминать о благородных предках было опасно, жить — трудно, но с моими родичами не случилось и совсем плохого: прадед сохранил жизнь, и даже был «председателем колхоза»… что-то вроде старосты в своем поселении. Тот, кто передавал остальным приказы правителей: когда сеять, сколько заготавливать, куда отвозить урожай…

Потом случилась самая великая война из тех, что у нас помнят, и его сын — мой дед, на ней выделился, получив титул «майора». Так, обычно они командуют батальонами, значит, он имел право водить в бой примерно 400 воинов. Когда победили и он вернулся в свой город, его назначили… так, как же объяснить про «второго секретаря горкома партии»?! В общем, это довольно почетный, считалось, что не наследственный титул. Мой дед был слишком честен и справедлив, поэтому для его детей все так и получилось.

— А родители?

— Мама моя из дальних восточных окраин и тоже вышла из воинского рода. Она очень хотела жить рядом со своими родителями, а отец оказался равнодушен к зову власти, посвятил себя поискам настоящего устройства жизни, и поэтому не особо возражал погруженный в другие потребности. В это время тот давний бунт перестал считаться чем-то правильным, жизнь снова изменилась, и многие племена нашего общего народа зажили своим умом, так что от родственников отца мы оказались даже не в соседних землях. Папа не стал служить кому-то из тамошних правителей, посчитал случившееся волей богов и продолжил свои поиски. А вот все, что в поисках истины отбросил он, аккуратно собрала мама и принялась искать титулов, поскольку имела склонность к власти. Но, к сожалению, не богатств, — рассмеялся Игорь. — Она почему-то продолжила верить, что желать много серебра не только неправильно, но и стыдно.

— А какое у тебя было дело для жизни? Ты был воином, купцом, ремесленником или может быть жрецом?

— Нет, ни тот, ни другой, ни третий, ни даже четвертый, хотя в чем-то похоже. Как же объяснить… Я считался Голосом и Глазами народного собрания. Последнее время — на землях рядом с главным городом нашего народа — Москвой. Смотрел, к примеру, как строят новые дома, и должен был рассказывать другим — плохо это или хорошо. Чтобы правильное — перенимали другие, а вредное — пресекалось. Смотрел, чтобы слуги местного правителя не забывались, и не путали, где их добро, а где чужое. Правда, на самом деле серебро за труд мне давал местный тан [23] Тан — у фризов формальный глава племени, владеющей правом высшей судебной власти и предводитель племенного ополчения. Для остальных родов чаще всего выступает в качестве третейского судьи, и не может распоряжаться землей, на которой племя проживает. В одних племенах фризов это наследственный титул, в других — выборный. В некоторых случаях действует ограничение, согласно которому избираться может, лишь представитель определенного рода (-ов) или семьи (-ей). При этом право войны и мира относится к прерогативе народного собрания племени. , поэтому так, конечно, не всегда получалось, — Игорь смущенно развел руками.