Александр Прозоров - Бремя богов

Глиняная посуда, при всех ее достоинствах, открытого огня не любит и в очагах очень часто трескается. Медный котелок – можно вешать прямо в пламя и ничего не бояться. И потому не знающие медной посуды народы рождались, жили и умирали, так ни разу и не вкусив ничего вареного.

В сытые годы – это просто обидно. В голодные же в медном котле можно выварить кости, кожу, птичьи или рыбьи головы, коренья, жесткие суставы, другие малосъедобные куски добычи – и выжить. Уцелеть самому и спасти семью, детей.

Так что – да! В этом мире за медный котелок люди без колебаний рисковали головой.

Добывать же хорошую медь, как понял молодой чародей, умели только скифы. Медь или бронзу – для качества котлов особой разницы не имелось. Вот степняки и жировали, покупая рабов для работы в шахтах, торгуя выплавленными на их поте и крови фибулами, пряжками, кубками, кольцами, заколками. И конечно же – котлами. А сами – вольготно пасли в степях табуны, украшали себя золотом и самоцветами, наслаждались невольницами, пировали и веселились, а в свободное время отправлялись в северные края на охоту за людьми.

Хотя – кто знает? Возможно, точно так же они разбойничали и к югу от Великой Степи.

– Зачем вам дорога в степь, Борода? – спросил Золотарев. – Ведь скифы пришли сюда по протоптанной вами тропе?

– Там еще не степь, Старый, – покачал головой охотник. – За вязкой низиной начинаются поляны. Рощи и луга вперемешку. В таких местах любят пастись олени, зайцы, лоси, быки. От орлов и волков они убегают в лес, под кроны и в заросли, а от рысей, росомах и медведей улепетывают на открытое место. Там за ними никому не угнаться. То есть, быки и лоси орлов и росомах, конечно не боятся…

– Да я понял, – остановил лесовика колдун. – Для каждого зверя найдется свой хищник, и свой путь к спасению. Но все вместе они стали для вас очень богатыми угодьями.

– Мы найдем туда другие, незаметные тропы, – пообещал Борода. – А старую нужно завалить. Тут ты прав.

Через три для после последнего набега скифов и устройства засеки за пчелиной падью – на землях рода куницы зарядили дожди. И это окончательно успокоило лесовиков.

В непогоду степняки на свою страшную охоту никогда не выходили. Скифы любили разбойничать с удобствами, по теплому солнышку, сухому пути, да чтобы валежника у стоянок в достатке накопилось. А мокнуть в холоде, не в силах развести костра и жуя склизкое копченое мясо – желающих находилось мало.

Ласка наконец-то управилась со свалившейся на нее добычей, развесив под крышами обоих чумов, поближе к очагам, длинные ломти подсоленного мяса в палец толщиной для неспешного холодного копчения. Их получилось много, сотни полторы – до весны хватит, и еще останется. Кроме того, конина солилось в корытах, томилась в лубах и квасилась в бочонке.

Молодой колдун еще ни разу не посещал доставшихся ему шаманских угодий – однако скифских скакунов лесовики сочли его законной дичью, каковую еще и помогли разделать. Таким образом маленькая семья Старого одним махом оказалась обеспечена припасами на всю будущую зиму. Съесть вдвоем три конских туши – это еще нужно постараться.

Рыжеволосая дикарка явственно наслаждалась свалившимися на нее хлопотами. Два дома и припасы, короба и корыта, подстилки и меха, и целая груда вонючих задубевших шкур! Для нее это стало не морокой, не тяжестью и бесконечной работой – а великим богатством, ради которого не жалко недосыпать, не доедать и трудиться, не покладая сил, отвлекаясь лишь на приготовление еды и ласки мужа.

Сам Степан проводил время, прощупывая ткань окружающего мира. Смотрел в воду на будущее кочевья ловкой куницы – терпеливо, день за днем, дабы не упустить возможного набега степняков или еще какой напасти. При этом ему попалось на глаза много интересных, даже важных событий, каковые колдун не поленился записать. Кроме того, чародей считал экстремумы большого масштаба, просматривая, словно в новостных выпусках, самые важные события мироздания, и следил за приключениями своих попутчиков – сразу на два года вперед. Так было интереснее, ибо реальность этого мира развивалась уж очень медленно. Словно бы с гоночного автомобиля воспитанник братства внезапно пересел на велосипед.

А еще колдун ходил за дровами – как же без этого?

На топливо Золотарев облюбовал сухостоину в половину обхвата, что стояла в получасе неторопливого пути. Для каменных топоров дерево оказалось слишком уж толстым, а вот для цепной походной пилы – в самый раз.

Оттяпав в стороне от посторонних глаз по два-три чурбака, Золотарев в заплечном лубяном коробе, больше похожим на станковый рюкзак, приносил их затем к стойбищу, и уже там колол на поленья гранитным топором, тоже доставшимся по наследству. Весом под пять килограммов, выточенный из темного камня, с острым расходящимся лезвием и насаженный на березовую метровую рукоять – для колуна он годился в самый раз.

Дрова – это потребность постоянная, так что махать тяжелым инструментом Степе приходилось едва ли не каждый день.

– Опять деревяшки ломаешь, шаман? – услышал колдун за спиной насмешливый голос. – Разве это твое дело? Ты должен общаться с небесными духами, Старый! Выпрашивать у них защиту, узнавать волю предков, ходить в мир мертвых, узнавать нашу судьбу. С того дня, как ты вошел в кочевье, ты не камлал ни единого раза, шаман! Не вдыхал дым травы, не пил грибных настоев, не впадал в священный сон. Как нам жить, не зная воли небесных духов, шаман? Зачем ты нам нужен, коли не исполняешь своего долга, Старый?

Молодой колдун распрямился, повел плечами. Бросил топор и повернулся к Песцу. Сурово посмотрел ему в глаза.

Золотарев хорошо чувствовал, что не нравится остролицему охотнику – с тех самых пор, как отговорил лесовиков менять кочевье.

– Ты не камлаешь, шаман! – повторил свое обвинение лесовик.

Колдун перевел взгляд на стоящего чуть поодаль его брата, вытянул руку и щелкнул пальцами:

– Это ведь твоя жена стенает третий день не выходя из чума, Соболь? Ей придется еще помучиться, но послезавтра она родит сына, крепкого, тяжелого и здорового, белобрысого и с двойной родинкой на плече. Вырастет славный парень. А ты, Зимородок, – указал Степан на девушку поодаль, – опять родишь зимой, девочку. Можешь придумывать имя. Эй, мальчик, иди сюда! Как тебя зовут?

– Вторуша… – пробормотал бритый налысо малыш лет десяти, одетый в старую куртку, висевшую на нем, словно пальто.

– На тебя и твоих друзей охотится дочь голодного демона, – предупредил Степан. – Если хоть раз попьете из реки или пруда, она вас выследит по речному духу. Поэтому пейте воду только из родника под елями. Тогда она вас не найдет. Понятно?