Александр Прозоров - Бремя богов

– Демон, отзовись! Мы пришли, демон! Мы привезли тебе котел! Отдай наших сыновей!

Золотарев не спешил отвечать. Он снимал с осины пленников. Воспитанник братства подвесил их под мышки довольно высоко – чтобы не достали волки или лисы с крысами. Ну, и в воспитательных целях – тоже.

– Ты помнишь про чудовище, Волчата? – проговорил шаман, уронив на землю последнего из мальчишек. – Передай родичам, в прошлый раз им очень повезло наткнуться всего лишь на клыкастого орка. А то ведь вместо него они могли встретить меня…

К тому времени, когда он вытащил пленных скифов на поляну, степняки успели выдохнуться. Они больше не скакали куда попало, размахивая луками с наложенными на тетиву стрелами. Покрытые пеной лошади теперь понуро бродили, а всадники лишь крутили головами, внимательно вглядываясь в заросли. Большущий бронзовый котел – высотой человеку по пояс, на трех кривых толстых ножках, стоял за их спинами практически без присмотра. Чародей без особых трудностей приволок к нему неудачливых охотников на рабов и бросил в лебеду. Добычу же опрокинул набок и покатил к своей любимой бузине. Когда до ветвей осталось всего пара шагов – оглянулся и хлопнул в ладони:

– Уговор есть уговор!

В центре поляны поднялась пыль, послышался треск, земля вздрогнула и затряслась – к сожалению, только визуально – после чего призрачный котел качнулся и рухнул в глубину недр. Скифы повернули все разом, кинулись к провалу. Пыль быстро осела, и спешившиеся мужчины увидели вместо ямы обнаженных мальчишек со связанными руками, ногами и кляпами во рту.

Теперь воины совершенно перестали смотреть по сторонам – и колдун, тихонько напевая себе под нос, покатил добычу к новой тропе.

К кочевью он добрался только в сумерках. Ради теплого летнего вечера лесовики берегли дрова и готовили ужин – много небольших ужинов для каждой семьи – на одном большом общем костре. Возле огня собралось чуть ли все племя – и все они замерли в немом изумлении, увидев катящуюся по тропе махину.

Золотарев дотолкал бронзовое сокровище до очага, опрокинул на ножки, обвел сородичей взглядом.

– Вот… Это… – перевел он дыхание. – Песец как-то сказывал, нашему кочевью требуется котел. Я обещал добыть. Вот, как бы… Это он и есть!

– Шама-а-ан!!! Наш шаман! Наш Старый! Наш любимый! Наш великий! Наш самый лучший!

Все племя рода куницы кинулось к нему разом, одной огромной толпой – чтобы обнять, поцеловать, похвалить, хотя бы прикоснуться. И среди всего этого всеобщего восторга Степан Золотарев – самый чистокровный из потомков великого Сварога в двадцать первом веке – внезапно ощутил, как радость и восхищение десятков лесовиков явственно проникает прямо в его тело, в его плоть и суть, наполняет жилы неким шипящим ощущением легкости и могущества, невероятного, непостижимого всесилия. Столь огромного, что он, казалось, мог по своей прихоти вознестись к небесам и разметать облака, голыми руками переломить вековые сосны или обычным простым желанием вернуть на ночное небо дневной свет.

Ощущение столь невероятно прекрасное – что ни один из новообращенных оборотней наверняка не испытал ничего даже очень отдаленно похожего. Это было невероятно – и незабываемо, как первый поцелуй, первая любовь или первый прыжок с парашютом.

Настоящий взрыв самых ярких чувств и самой его души!

Украсивший очаг перед стойбищем огромный бронзовый котел не просто сделал жизнь потомков куницы намного легче и сытнее – но и стал залогом того, что еще несколько лет скифы станут обходить «проклятое место» далеко стороной. И потому, отведав пару раз давно забытый вкус мясного бульона, воспитанник древнего братства отправился делать то, ради чего родился и вырос – спасать мир от нашествия оборотней.

Водяное зеркало позволило чародею добраться до Москвы-реки всего за одно мгновение – выйти из воды прямо на наволок с амулетом Любого.

Но вот дальше – случился тупик. Обширный прибрежный луг, на котором заканчивалась струна повелителя оборотней, буквально лучился энергетикой. Весь! Даже трава на нем росла куда гуще, выше, зеленее, нежели на противоположном берегу, а также выше и ниже по течению. Место примыкания нити не являлось маленькой точкой. Это оказалась огромная площадь! Найти на ней амулет Любого не было ни единого шанса.

– Вот же проклятье! – пробормотал воспитанник братства, стряхнув медитацию и просто осматриваясь по сторонам.

Однако обычный взгляд помог ему еще меньше, нежели колдовской дар.

Все заросло. За несколько лет земля заросла так, что на ней и намека не осталось на случившееся когда-то очень давно, крохотное повреждение.

– Ну и ладно, – решил чародей. – Чем труднее, тем интереснее. В худшем случае я его просто убью…

Впрочем, последнюю фразу Золотарев произнес без особой уверенности.

– Похоже, придется использовать запасной вариант… – еще раз осмотревшись на лугу, воин великой Купавы вздохнул и направился к реке. – Не все одному лишь повелителю оборотней инициацией суперлюдей заниматься. Создам-ка я тоже одного маленького великого божка.

Колдун натоптал на вязком глинистом берегу лужу, разделся, спрятал одежду в мешок, усыпил воду, поднял зеркало и нырнул в него…

Как и положено столице Железного поля, Устюжна пахла угольным дымом, гарью и пылью. Пересохшей пылью пахла даже вода Мологи, из которой вышел чародей. И трава, на которой он оделся. И бечевник, по которому он пробрался к городу…

Неподалеку от ворот Золотарев ненадолго остановился, оценивая твердыню.

Сложенная из древних, как сам лес, полутораохватных бревен, почерневших от времени, крепость возвышалась на высоту в три человеческих роста и имела не меньше пяти башен. Во всяком случае, с реки было видно только пять. Весь берег покрывали огромные глянцевые оспины из оплавленного шлака – следы прогоревших домниц. Часть из них оказались слишком низко и омывалась водой. Вестимо, именно это и придавало реке такой своеобразный металлургический аромат.

Дальше от реки вдоль стен шли грядки с капустой, репой и морковью. Их как раз то ли окучивали, то ли пропалывали пожилые славянки, работая легкими деревянными тяпками: тоненькими стволиками с торчащими в сторону заточенными корнями.

Под угловой башней двое славян размахивали тяпками тяжелыми, на которых к корням были примотаны гранитные топорики. Самые обычные – но закрепленные «поперек». Похоже, смертные рыли канаву. И дело сие показалось горожанам столь важным, что они даже оставили распахнутые ворота безо всякой охраны.

– Хотя… Чего опасаться великому Сварогу, созидателю обитаемого мира, прародителю славян и всех славянских богов, в самом центре своих земель? – пробормотал чародей из будущего и, даже не отводя устюжанам глаза, преспокойно вошел на широкий двор… Тесный, однако, из-за загонов для скота, заготовленных для грядущей зимы поленниц, целых груд крапивных и конопляных стеблей и навесов из дранки и циновок, под которыми длинными нарядными гирляндами вялилась пластованная через хребтину рыба.