Александр Прозоров - Бремя богов

С левой стороны двора ощутимо веяло жаром, пахло углем, дымом, пережженной землей.

Колдун повернул туда, вошел в широко распахнутые в подклеть ворота, оказавшись в просторной душной кузнице. В ее центре возвышалась самая настоящая наковальня – железная, с относительно ровными углами, рогом для изгибания заготовок и несколькими отверстиями под пробойники. Вдоль стены тянулись ряды подвешенного в кожаных петлях инструмента – молотков, молотов, клещей, метчиков и еще бесчисленного количества странных железяк непонятного назначения. Горячий керамический горн занимал примерно треть мастерской – не столько он сам, сколько меха для его раздувания.

Из глубины дома появился плечистый парень в сыромятных штанах и в покрытом подпалинами фартуке. Выгоревшие до серого цвета волосы опоясаны ремешком, потные плечи лоснятся в красных отблесках. На губах и подбородке – темный густой пушок, еще не успевший превратиться в настоящие усы и бороду. Но до того момента оставалось совсем немного…

Студент-технолог ощутимо заматерел, оброс мясом. Этот мир явственно умел превращать хлюпиков в атлетов! Особенно тех, кто целые дни проводит в кузнице с молотом в руках.

– Мое почтение повелителям огня и железа! – вскинул руку чародей.

Матвей нахмурился:

– Ты еще кто такой?

– Попробуй вспомнить, – предложил Золотарев, подходя ближе. – Четыре года назад, город-герой Москва, сруб над воротами…

– Степан?

– Ого, так сразу?! – удивился чародей. – Узнал с первой попытки?! Неужели я совсем не изменился?

– В этом мире только пятеро людей способны назвать Москву городом-героем, – ответил Матвей. – И трое из них здесь совершенно точно отсутствуют.

– Тогда уж шестеро, – поправил воспитанник братства. – Повелитель оборотней тоже пришел сюда из нашего времени.

– Ну, его же здесь тоже нет, – пожал плечами кузнец. – Так как тебя сюда занесло, Степа, из нашего времени?

– Да все так же, Матвей, – пожал плечами колдун. – Вспомни, о чем я вам говорил еще в самый первый день! Я прислан в этот мир магическим братством, чтобы остановить злобного колдуна, повелителя оборотней, и сохранить в неизменности наше общее будущее.

– И у тебя возникли проблемы?

– Именно, – согласно кивнул гость. – Дело в том, о великий и всемогущий Матвей, что я являюсь самым могучим, самым мудрым и непревзойденным колдуном нынешней эпохи. Однако, чтобы найти амулет главного оборотня, связывающий его с будущим, все мое великое знание бесполезно, – развел руками колдун. – Для поиска тайника нужен дар. Твой дар, величайший из мастеров человечества.

– Ерунда! – поморщился Матвей. – Я просто студент-технолог.

– Сокол великого Волоса не брал в этот мир просто студентов, – подойдя ближе, шепнул ему в самое ухо Золотарев. – Ты бог! Ты прямой потомок Сварога, носитель его генов. Ты повелитель мертвой материи. Ты способен смотреть сквозь землю, сращивать камни и проходить через стены, ты можешь носить в руках огонь и смешивать его с водой, пронзать взглядом лед и бревна, творить стекло и воздух. Ты можешь делать с любыми веществами просто черт знает что! И сейчас мне нужен твой дар для спасения нашего будущего.

– Чушь, это невозможно!

– Отрицая свой дар, большой пользы от него не добьешься, – вздохнул колдун. Отступил, постучал кулаком по наковальне. – Я не люблю соваться в чужие дела, дружище. Если помогать тем, кто о сем не просит, в ответ получишь скорее ненависть, нежели благодарность. Но так уж сложилось, что мне нужен твой дар. Прости, но мне придется его разбудить.

– Звучит угрожающе, – усмехнулся Матвей. – Ты свяжешь меня и вздернешь на дыбу?

– Кто знает, кто знает… – покачал головой гость. – Ты слышал, что такое «морок»? Наверное, нет. Твои заговоренные Макошью амулеты спасают тебя от любого колдовского воздействия и даже от чар богов. Но только не от моих!

Степан щелкнул пальцами, и поперек кузни внезапно появилась бревенчатая стена. Щелкнул – пропала.

– Три тысячи лет, дружище! – рассмеялся молодой чародей. – Мои знания превосходят все, что известно здешним богам о колдовстве, на двадцать девять веков! – Он щелкнул пальцами обеих рук и нарисовал вокруг кузнеца тесный сруб без окон и дверей: – Кручу, верчу, запутать хочу, – пропел Золотарев. – Где выход?

Кузнец покрутился, щупая морок. Потом включил логику – и резко навалился на то, что казалось прочным монолитом. Естественно – иллюзия уступила, и Матвей оказался рядом со своим гостем.

– Неплохо… – оценил действия товарища Степан и провел по воздуху рукой, отводя кузнецу глаза на несколько шагов в сторону. Проще говоря: немного поворачивая кузницу вокруг него. – Где выход?

– Какой еще выход? – не понял Матвей, отступил на середину мастерской и… Врезался в угол горна.

– Не верь глазам своим! – рассмеявшись, напомнил чародей.

Кузнец попытался ощупать воздух, не понимая, во что уперся, но угодил пальцами на тягу от мехов. Ругнулся.

– Не верь глазам, не верь осязанию, не верь слуху, – посоветовал ему Степан. – Положись на свой дар! Не смотри на мир вокруг. Почувствуй его нутром!

Но Матвей, поводя руками, просто нащупал стену и вдоль нее пошел к двери в глубине.

– Для начала неплохо, – решил воспитанник братства, глядя ему в спину. – Ты перестал доверять глазам, дружище. Первый зачет сдан на «хорошо».

Кузнец скрылся в своих комнатах, расположенных аккурат над кузницей – а его незваный гость растянулся за горном прямо на мехах, закинув руки за голову и обдумывая план дальнейших занятий.

Воспитанник братства знал Матвея намного лучше, нежели тот знал себя сам, ибо изучал его деяния еще в школе. Бог материи, умеющий повелевать движением и преобразованием вещества, его слиянием или очищением, окислением или восстановлением и еще много чем странным и непостижимым для обычных магов, был недостижимым в своем могуществе чудотворцем. Даже столь знающих и умелых, как Золотарев. Все-таки – Матвей был богом. Однако извечная проблема колдунов, не прошедших надлежащего обучения, состояла в том, что они в себе сомневались. Между тем, воздействовала на материю энергетика бога, а не его руки. То, что невозможно измерить или пощупать. Однако студент-технолог привык больше доверять инструментам, нежели себе. Глазам и пальцам, а не чувствам. А значит, его требовалось отучить верить своему осязанию – так же, как сегодня он перестал верить глазам.

И сделать сие столь хитро, чтобы ученик не смог уклониться от выполнения заданий…

Утренний солнечный луч, пробив слюдяную пластинку, рассыпался на радужные колечки и ярко осветил изголовье постели. Бог-технолог широко зевнул, подкатился к краю кровати, поднялся. Степа, стоя на пороге, набросил морок пустоты на оставленную им постель и поздоровался: