Олег Орлов - Расходный материал. Разведка боем

Когда у тебя отец мастер разума, дед гранд-магистр и мастер общей магии, а учитель вообще архимаг и мастер в одном лице, подобную мистическую ерунду, естественно, не воспринимаешь всерьез. Все это наложено на многолетнюю службу в особой сотне. Так что в данном разделе магии волей-неволей приходится разбираться. И сейчас, основываясь на своих знаниях и опыте, Дара отчетливо понимала: девочка чиста. Ее восхищение совершенно искреннее, основано на каких-то детских впечатлениях, очень ярких. Лайет, который в этом вопросе разбирался куда лучше ее, пришел к такому же выводу. Явно смущенный лейтенант оторвался от девочки, отрицательно покачал головой и обратился к дознавателю:

– Вы не возражаете, если для ликвидации последних сомнений я покажу первопричину недопонимания, возникшего между нами?

– Вы же понимаете, вообще-то это не моя тайна, – не очень уверенно ответил дознаватель.

– Не беспокойтесь, звезда – это практически семья. – Бросив взгляд на Шаен, лейтенант поспешил исправиться: – Иногда даже ближе, чем родная. – И, уже обращаясь к своим, прокомментировал с легкой улыбкой: – Все тайное когда-нибудь становится явным. Представляю вам малоизвестный эпизод из жизни нашего любимого капитана. Правда, в те времена она была гражданским лицом.

– Значит, это неправда, – хохотнул Кериэль, – все знают, что она родилась на основании приказа по дому войны и с самого рождения была призвана на службу.

– Ничего подобного, – отмахнулся лейтенант, – помню, как-то в детстве я видел ее в платье и с тряпочной зеленой черепахой. Куклы и платья не положены по уставу. Значит, она тогда еще не служила.

– Не факт, – с улыбкой вмешалась Нари, – может, у нее была разведывательная миссия, для которой требовалась маскировка с платьем и куклой.

– Ладно, – вмешалась принцесса, – я помню, был момент, когда она точно не служила, правда пришелся он на время Форшарского прорыва.

– Собственно, о нем и речь, – ответил Лайет, – а теперь внимание, картинка.

Он сформировал в воздухе сферу иллюзий, в которую начал транслировать воспоминания девочки. Огонь, дым, девочка мечется по рушащемуся зданию. Ракурс какой-то странный, хотя с чего бы, в те времена она, наверное, пешком под стол ходила, соответственно, смотрела на все снизу вверх. Внезапно стену дома проламывает камень из метателя, летит дальше, пробивает пол и взрывается где-то внизу. От этого часть здания вываливается на улицу, и девочка вместе с ней. Истошный захлебывающийся крик, ночное небо, подсвеченное горящим городом с росчерками пропитанных магией снарядов. Картинка мечется из стороны в сторону, пока не останавливается на детских ножках, сломанных в голени рухнувшей сверху балкой. Девочка кричит от боли и зовет маму. Напрасно, как помнила Дара, всех, способных воевать, мобилизовали уже к вечеру, и если к этому моменту мать малышки еще была жива, то сражалась на баррикадах.

Вместо матери над девочкой склоняются морды орков. Один из них, весело смеясь, наступает на придавившую ноги девчушки балку. Ее крик перекрывает веселый смех орков. Одна из тварей тянет к девчушке свои лапы, но вдруг они падают на землю, а из обрубков рук хлещет казавшаяся черной кровь. Рядом падает голова его товарища, в поле зрения несколько раз мелькает огненный хлыст, слышатся рык орков и крики людей. Меньше чем за минуту все стихает, и над девочкой склоняется… вроде она, по крайней мере, похожа. Сама Дара по понятным причинам этого момента не помнит, и, откровенно говоря, в воспоминаниях девочки узнает себя с немалым трудом. Волосы опалены, на шее поспешно залеченная рана, форменная куртка прожжена в нескольких местах, правый рукав оторван на середине плеча, из обрывков безжизненно свисает окровавленная рука. Вся заляпана своей и чужой кровью – кроме сержантского значка в левой петлице, который блестит так же, как в день окончания службы.

Дара несет раненой девочке всякую успокаивающую ерунду, видимо, применила обезболивающее заклинание, потому что та больше не кричит. Несколькими ударами «лезвия ветра» перерубает балку и вытаскивает девчушку. Двигаются по развалинам. Она несет малышку на руках, та видит, как сзади на них летит светящийся тусклым зеленым светом булыжник. Девочка кричит, пытаясь предупредить. Дара прыгает в сторону, но недостаточно далеко – снаряд взрывается в нескольких локтях от нее. Ударной волной их бросает вперед. Мельтешение каменных и деревянных обломков, ночное небо, городская мостовая. Некоторое время картинка в иллюзии неизменна – городская мостовая. Из звуков – грохот боя и тяжелое дыхание девочки. Наконец, картинка дергается, мостовая начинает медленно ползти вместе с малышкой. А вот и конечный пункт ее недолгого путешествия. Сержант Шериссаш лежит мордой вниз, от куртки на спине остались кровавые лохмотья, волосы на затылке слиплись от крови. Так вот где ее зацепило каменными осколками! Потом из нее их вытащили, аж два десятка. Почему они тогда поехали без брони, может, все были бы живы? Дуры. Кто же знал, разведка домов войны и дознания проспала вторжение, а они и помыслить не могли ни о чем подобном. Они все были молоды, счастливы и думали только о том, как хорошо отметят окончание своей службы на берегу теплого моря. Еще раз дуры.

На нечеткой картинке девочка – видимо, плачет, – зовет «госпожу сержанта» и тормошит ее бесчувственное тело, а впереди через обломки здания пробираются десяток орков и человеческий маг. Дара видит, как бесконечно долго она упирается здоровой рукой в мостовую и медленно переворачивается на спину. Лицо перекошено от боли, но пытается улыбнуться и шепчет: «Сейчас, сейчас». Орки настороже, на них нацелено сразу пять арбалетов, маг держит руку поднятой, готовясь активировать заклинание. Две женщины старшей расы – знатная добыча, обе ранены, одна из них совсем ребенок, практически никакого риска. Только дернутся или откроют рот – орки нашпигуют их стрелами и размажут заклинанием по мостовой. Жадность их и погубила, если бы маг удосужился посмотреть ее энергетическую картину, ударил бы без промедления. А… поздно, пространство вокруг них взрывается «бурей мечей», разрывая одиннадцать условно разумных на куски.

Вот капитан со стоном поднимается и, по всей видимости, применяет какое-то исцеляющее заклятие, потому что дальше двигается почти нормально. Но с правой рукой, наверное, что-то серьезное, она все так же висит. Дара подхватывает девочку левой, и снова дергающаяся картинка показывает горящие полуразрушенные здания и засыпанную обломками улицу. Картинка резко дергается, и взгляд девочки упирается в серую стену ближайшего дома, которая быстро проносится перед глазами, сменяясь темнотой подъезда. Картинка опять дергается, и перед девочкой появляется ее лицо. «Привяжи мне правую руку к телу», – хрипит Дара. Снимает перевязь с мечами, разъединяет ее, левый меч отправляет обратно, от правого отцепляет ножны, ремень передает девочке, а меч берет в руку. «Похоже, эта сторона города полностью захвачена, раз они уже выслали поисковые отряды с ищейками. Скоро нас найдут. Ты умеешь активировать амулеты? – Кивок. Дара снимает медальон с шеи и вешает его на девочку. – Если тебя захватят в плен, сможешь уйти быстро и безболезненно, да еще и прихватишь всех, кто окажется в десяти локтях от тебя. Активация рунами воды, неба и пути. Запомнила? Вот и молодец. А теперь попробуй спрятаться здесь, лучше всего заползи в подвал, я сделаю так, что ищейки тебя не учуют». Она поцеловала девочку в лоб и вышла из подъезда. Последнее воспоминание – Дара видит свой силуэт на фоне дверного проема и слышит приближающийся вой ищеек.