Барри Хьюарт - Хроники Мастера Ли и Десятого Быка

Он замолчал, и я понял, что он хочет посмотреть, смогут ли мои похожие на решето мозги удержать эту мысль, так что я сказал, – Если Ма Туань Линь действительно отдал эти клетки партнерам и его партнеры давали на них посмотреть, бандиты Пекина точно знают, где они находятся.

– Хороший мальчик, – сказал Мастер Ли. – Сейчас бандиты, используя своих сообщников среди прислуги, проверяют каждый особняк в городе. На все семь я не рассчитываю, но если мы найдем хотя бы одну, я сполна удовлетворю свое любопытство, поговорив с владельцем. Если нет, придется забыть о клетках и думать только о том, какой доклад мы представим Небесному Мастеру.

Однако через час нас посетил изысканно одетый господин с бегающими глазами и любопытным узором из ножевых шрамов на том месте, где полагается быть носу, а еще через час мы уже сидели в роскошном паланкине, направлявшемуся к Угольному Холму.

Был поздний вечер, вокруг огромной круглой луны виднелись оранжевые круги, и обитатели Угольного Холма уже проснулись, начиная новый день. Я никогда не перестану восхищаться зрелищем, которое устраивают достойные созерцания люди, готовящиеся к тому, что их увидят другие достойные созерцания люди, которых, если так можно выразиться, первые будут созерцать в свою очередь. Сначала появляется пятно света, оно приближается, слышится ритмичное « Хут-чу, хут-чу, хут-чу !», и вы видите мажордома, ведущего за собой армию конюхов с факелами. Еще одно пятно света, но песня другая – « Ми-чи, ми-чи, ми-чи !» – это выступают слуги, одетые как короли. Они окружают аристократические паланкины и кареты, и несут цветные фонари. « Ю-ча, ю-ча, ю-ча! » – это поют евнухи, одетые в желтые халаты, они машут курильницами с горящим фимиамом, дым овевает главные носилки, и, если вам повезет, вы сможете увидеть, как вспыхивают изумруд и бирюза, светятся драгоценные геммы из нефрита, отделанный золотом шелк и вышитый атлас, а если вам вообще привалит счастье, вы поймаете блеск лакированного ногтя и быстрый взгляд томных глаз; трубы ревут «Та-та-тааааа! Та-та-тааааа!», герольды пыхтят как павлины и гордой походкой идут мимо вас, вся процессия поворачивает и останавливается, ожидая, когда ей освободят дорогу, а другие трубы отвечают «Тум-ти-ти-ти! Тум-ти-ти-ти!», и, как в сказке, на деревьях вспыхивают тысячи бумажных фонариков, сделанных зимой и с наступлением весны повешенных на ветки, оркестр на поляне играет приветственный гимн, танцоры бегут перед герольдами, на ходу выделывая кульбиты, стаи розовых гусей шипят, кричат и гогочут, а гордые старшие слуги во дворах разбрасывают не желтый песок, чтобы получить следы выдающихся гостей – нет, не песок, но настоящую золотую пыль, которая покрывает дорожку, ведущую к двери.

Мой двоюродный брат работает на Угольном Холме. Он профессионал и гордится своим мастерством. Он одевает черную одежду и вымазывает сажей руки и лицо, чтобы его не заметили в темноте. Потом он берет длинную острую булавку – намного длиннее вязальной спицы – и заползает в загон с гусями, где прячется вплоть до того момента, когда появляются гости. И только тогда он втыкает булавку в их зады. Шипение и крик гусей считается хорошим предзнаменованием, и весь фокус состоит в том, чтобы заставить гусиный хор зашипеть именно тогда, когда состоятельные гости спускаются из паланкинов на грешную землю. В своем деле он настоящий мастер. Однажды я спросил его, не хочет ли он научиться трудному искусству окраски гуся в розовый цвет (тоже счастливое предзнаменование) и он зашипел на меня не хуже гуся! «Я мастер в высоком искусстве разговора птичьими задами , а презренные раскрашивателиперьев – низший класс!» ответил он. Кроме того они образуют закрытую гильдию, куда закрыт вход всем, кроме детей мастеров.

Улица, на которую повернул паланкин, не светилась в ожидании гостей, но наш информатор поклялся всеми богами, что хозяин не выходил из дома. Мастер Ли надел на себя все регалии высшего Нео-Конфуцианца, и беспощадно гнал со своего пути низших слуг, пока, наконец, нам навстречу не вышел сам мажордом. Один взгляд на бумагу с подписью Небесного Мастера заставил беднягу согнуться до земли и со всех ног броситься на поиски хозяина. Нас попросили подождать в элегантной гостиной, где были выставлены древние артефакты, которые, однако, не впечатлили Мастера Ли.

– Девять десятых из них – подделки, – презрительно сказал он, – а одна десятая почти ничего не стоит. Единственное исключение – пипетки в виде жаб, одни из самых ранних образцов глазури, которая называется «Красивая Девушка Чистит Небо».

Эти пипетки – маленькие керамические жабы с полостью внутри, в которую набирают воду. Ею смачивают чернильный камень, чтобы получались не слишком густые чернила, и Мастер Ли заслуженно хвастался замечательной коллекцией таких жаб-пипеток.

Тут он нагнулся и его рука скользнула в фальшивый каблук на левой сандалии. Я побледнел.

– Господин… ах… Достопочтенный господин, не думаете вы, что будет не слишком мудро… ах…

Рука Мастера Ли вернулась с кучей отмычек, и мгновением позже на витрине стало одной жабой-пипеткой меньше. Я упоминаю об этом только для того, чтобы объяснить, почему у меня было неспокойно на душе, когда мы услышали крики. Пронзительные сдавленные вскрики неслись откуда-то из внутренностей особняка, и я привычно нагнулся, чтобы мудрец мог прыгнуть мне на спину.

– Вперед, нам нужно немедленно бежать! – крикнул я.

Как только я почувствовал знакомую тяжесть на спине, я пробежал через зал, выскочил в дверь и уже пробежал пол двора, когда сообразил, что Мастер Ли давно колотит меня по голове и спине и кричит, – Остановись, идиот! – Я резко затормозил, он перегнулся с моей спины и узловатым пальцем показал направление. – Туда!

Тут до меня дошло, что я должен был бежать на крики, а не от них, но, как оказалось, нам повезло, что я запаниковал и выбежал наружу. Палец Мастера Ли указывал на окно верхнего этажа, за тонкой шторой которого виднелся непонятный силуэт, сражавшийся с невидимым противником. Я заметил местоположение окна, вбежал обратно в дверь и понесся вверх по лестнице.

Как выяснилось, кричал мажордом, но я очень сомневаюсь, что он вообще что-то соображал. Его рот был широко раскрыт, глаза остекленели от ужаса и он застыл столбом у открытой двери на второй этаж. Я отпихнул его с дороги. Мастер Ли соскользнул с моей спины, и я услышал резкий треск в правом рукаве Мастера Ли, летательный нож выскочил из потайных ножен прямо ему в руку. Я низко пригнулся и прыгнул в комнату, ударился о пол, перекатился влево и вскочил на ноги, готовый встретить любую атаку, но на меня никто не нападал. Я стоял, примерзнув к полу, как и мажордом, глупо раскрыв глаза и рот, и, судя по тишине за моей спиной, Мастер Ли тоже стоял, смотрел и ничего не делал. Понять, что происходит, было не так-то просто.