Барри Хьюарт - Хроники Мастера Ли и Десятого Быка

Существенное внимание было уделю я форме селения, ибо если кто-то построит деревню в форме рыбы, когда рядом уже есть деревня в форме крюка, то это приведет к многочисленным несчастьям. В конечном итоге наш поселок принял очертания, напоминающие единорога, создание нежное и законопослушное, у которого практически нет врагов. Но оказалось, что где-то предки допустили ошибку, так как однажды раздался низкий фыркающий звук, земля вздыбилась, несколько хижин развалились до основания, а в почве появилась огромная трещина. Прародители наши осмотрели родное селение со всевозможных сторон, и изъян открылся, когда один из них взобрался на самое высокое дерево восточных холмов и посмотрел вниз. Из-за глупой оплошности пять недавно возделанных рисовых полей были спланированы в виде тела огромного голодного слепня, расправившего крылья и примостившегося на нежном бочке единорога. Естественно, животное стало лягаться. Полям придали форму перевязки, и с тех пор землетрясения больше не беспокоили Ку-Фу.

Предки также позаботились о том, чтобы в окрестностях не было прямых дорог или рек, дабы злые духи не проникли в деревню. В качестве дополнительной меры предосторожности они запрудили узкую долину, а ручьи пустили по склонам холмов, создав, таким образом, маленькое озеро, собиравшее и удерживавшее положительные влияния, которые иначе утекли бы в другие селения. Никаких эстетических целей у наших прародителей не было. Красота долины – случайность, но она действительно впечатляет. Когда пятьсот лет назад великий поэт Сума Сян-цзюй проезжал мимо, то остановился у нашего маленького озера и так вдохновился его великолепием, что написал другу:

С тех пор пейзаж вокруг Ку-Фу изменился мало. Жаль, правда, что Сума Сян-цзюй был здесь не в самый лучший сезон, поэтому не увидел огромного количества диких цветов или маленького пятнистого олененка, который спускается на водопой, а потом исчезает, словно облачко дыма.

Стена, проходящая рядом с деревней, еще более примечательна. Её называют Подушкой Дракона. Естественно, существует множество историй, объясняющих происхождение этой стены, но мы, жители Ку-Фу, предпочитаем думать, что только наша версия правильная.

Много веков назад жил-был военачальник, которому приказали построить один из оборонительных рубежей, связанный с Великой Стеной. Однажды ночью ему приснилось, что его призвали на Небо, где он показал план сооружения верховному владыке, Нефритовому государю. Военачальник дал подробное описание своего путешествия во время последующего следствия по обвинению его в измене.

Ему приснилось, что он оказался внутри гигантского цветка лотоса, чьи лепестки медленно раскрылись, образовав дверь, сквозь которую полководец ступил на изумрудную траву Небес. Над ним раскинулся сапфировый свод, а у его ног лежала дорога, выложенная жемчужинами. Ива подняла ветку и древесным пальцем указала направление. Военачальник пошел в сторону Реки Цветов, низвергающейся с Утеса Великого Пробуждения. Наложницы Небесного Императора купались в Озере Блаженных Ароматов, смеясь и плескаясь в радуге из лепестков роз, и были они столь прекрасны, что военачальник едва смог отойти от них. Но долг звал вперед, поэтому он последовал дальше по дороге, которая пересекала семь террас, где росли деревья с листьями, сделанными из драгоценных камней, нежно звенящие от прикосновений ветра, а птицы с ярчайшим оперением божественными голосами пели о Пяти Добродетелях и Возвышенных Доктринах. Путь вел нашего героя мимо буйно разросшихся садов, где царица-мать Ван выращивала Персики Бессмертия. Когда же полководец миновал их, то очутился прямо перед дворцом Императора Небес.

Слуги уже ждали его. Они препроводили воина в зал для аудиенций и после трех поясных и девяти земных поклонов ему позволили подняться и приблизиться к трону. Нефритовый государь сидел, скрестив руки на Имперской Книге Этикета, которая лежала на царственных коленях. На голове у него была надета плоская шляпа, больше похожая на доску, с которой свисали тринадцать подвесок, цветных жемчужин на красных лентах, а одежды из черного шелка струились рисунками с красными и желтыми драконами. Военачальник поклонился и смиренно представил свой план строительства стены.

За троном стояли Тянь-гоу, Небесный Пес, чьи зубы способны разгрызть гору пополам, и Эр-лан, без сомнения величайший из всех воинов на свете, который смог побороть громадную Каменную Обезьяну, полностью её обездвижив (Обезьяна в данном случае символизировала интеллект). Оба недружелюбно взирали на военачальника. Тот поспешно опустил глаза и увидел выгравированный на правом подлокотнике трона символ императорского предшественника, Небесного Повелителя Первоначала, на левом же красовалась эмблема возможного наследника Небес, Небесного Повелителя Яшмового Рассвета Золотой Двери. Полководца настолько захватило головокружительное чувство безвременья, в котором не было места никаким размерам и сравнениям, что у него опасно свело желудок. Военачальник испугался, что ему сейчас станет дурно, и тем самым он опозорит себя навеки, но уже через мгновение план постройки стены, аккуратно свернутый и перевязанный лентой, оказался перед его опущенными ниц глазами. Он схватил его и упал на колени, ожидая божественного порицания или поощрения, но не случилось ни того, ни другого. Нефритовый государь молчаливо подал знак, что аудиенция закончена. Военачальник, выражая смирение, ударился лбом о пол и на коленях пополз назад. У выхода его подхватили слуги, вывели наружу и довольно долго несли по небесным лугам. Затем они взяли смертного под руки и швырнули в Великую Реку Звезд.

Странно, но полководец клятвенно утверждал, что ничуть не испугался. На Небесах в то время царил сезон дождей, миллиарды звезд метались на беснующихся и ревущих, словно множество тигров, волнах, а герой нашей истории сравнительно мирно погрузился в воду. Он падал все ниже и ниже, пока не провалился сквозь дно. Генерал вверх ногами стремительно летел к земле, а мерцающий свет Великой Реки постепенно удалялся и затухал. Военачальник со звучным шлепком упал прямо посредине своей кровати как раз в тот момент, когда в комнату вошел слуга, дабы пробудить своего господина к завтраку.