Александр Забусов - Синица в руках [СИ]

– В чем же было его величие? – спросил старика любопытный весельчак Бакута, чем вызвал неудовольствие князя, не нужно прерывать деда, с мысли сбивать.

– Ты о чем речешь, витязь?

– Я о боярине Гордее, дед Людогор.

– А, ну да! Он с нашими богами говорил, вот как ты со мной.

– С родовыми?

– Не только. На моей памяти с Перуном общался, а с Велесом, так и вовсе приятельствовал. Смелым был. Даже нежить с ним считалась. Прозвище он получил – Хозяин Пограничья. Я в его дружине до должности сотника дослужился. Да-а!

Старик приумолк, судя по всему, воспоминания прежней жизни заставили отвлечься от разговора. В раздумье сказал:

– И были всегда за его плечами два витязя знатных, два сотника – Горбыль и Андрей А втроем, они для нас для всех являли собой, воев великих, словно сошли с небес к нам смертным Вечерка, Полуночка и Зорька, триада богатырей, олицетворяющих солнечный цикл прожитого дня. Как Вечерка и Полуночка всегда уступают Зорьке, который получает силу от Солнца, так и Горбыль с Андреем, завсегда хистили спину боярина.

Лиходеев слушая рассказ старика, притих, боялся спугнуть пришедшее понимание того, что речь пошла о людях ему знакомых, с кем съел пуд соли в прошлой жизни. Старик оперся на резной посох у его основания. Пряди его седых волос на голове и бороде, трепал свежий ветерок, нечаянно поднявшийся в степном пределе. Отблеск костра отразился на его слепом лице.

Бакута снова не выдержав, задал интересовавший его вопрос, не дававший покоя молодо-му вою:

– Дед, ну а дальше как было? Куда делись Вечерка, Полуночка и Зорька?

Егор хоть и знал, что все живы, но тоже хотел услышать продолжение повествования с точки зрения аборигена.

– Ох, и любопытен ты, воин, – хмыкнул в бороду старик. – Но, это хорошо. Уйду за кромку, хоть кто-то знать о них будет. Станешь таким же старым як я, внукам сказывать будешь, какие люди на Руси жили.

Воспоминания снова образами давно ушедших в Ирий родовичей, городища кривичей, леса, поляны, Дикого поля за Пселом, пролетают перед ним, ровно въяве: расступается лес, пропадает поляна, зыбким мороком тая, а вместо неё расстилается поле бескрайнее – буйным ветрам раздолье.

– Из обнищавшего городища на берегу реки Псел, в короткое время вырос погост прикрытый крепостными стенами. Поднялся из пепла наш род, родилась, казалось бы, на пустом месте воинская дружина. Минул год с момента появления боярина, и летось встрели мы полчища печенегов на своей земле. Ох, много их было, не счесть. А уж глядеть на них и того страшнее. Бились мы с ними смертным боем и выдюжили. Побили копченых! Редкому степному «гостю» свезло вернуться в Дикое поле. После войны рода наши богатели, множились, но пришла беда на Русь из Византии. Снова Гордей со своей дружиной грудью стает на пути греческих чернецов. Он совершает переход в Болгарию, приходит на помощь князю Киевскому, Святославу. С ним, я участвовал в Доростольском сражении. Кто б знал, сколько русов там полегло!

Дед перевел дыхание. Старость явно давала о себе знать. Сколько лет ему? Он и сам сбился со счета. Весь седой, как лунь, сгорбленный. Сейчас, вряд ли кто признал в нем воина. Любой бы определил в скорее волхва, а по вышивке на вороте рубахи – кривича. На лицо старика наползла мимолетная тень.

– Сотник дружины, Андрей, с небольшим разъездом воев, столкнулся на берегу Славуты с отрядом византийских конников, захвативших в плен сына князя Святослава. – Продолжил Людогор. – Погнался за греками. Погоня привела родовичей в Дикое поле, а затем и на побережье Тавриды. Отбив княжича у византийцев, прикрывая отход своего отряда, сотник погиб сам.

Лиходеев закашлялся.

– Чудеса и волховство помогли тогда сотнику Горбылю попасть на земли Таврического полуострова, и Горбыль, тогдашний мой командир, а впоследствии друг, жестоко отомстил за погибшего побратима, пожог селения, порезвился с воями в Херсонесе Таврическом. Подняв богатый хабар, сумел на захваченной хеландии уйти к Болгарским берегам. На поле брани наш боярин лицом к лицу встретил монаха-колдуна Иоанна и уничтожил его.

Примолк на время, будто сил набираясь.

– А дальше? – спросил Деян.

– После заключения мира, оставшаяся в живых Святославова дружина двинула на Русь, но из-за вставших на пути печенежских орд, мы остались зимовать в Белобережье. У Днепровских порогов на измотанную, оголодавшую дружину князя, напали кочевники печенежского князя Курея. Скажу по чести, такой сечи я ни до, ни опосля не видывал. Как жив остался? Не знаю! Святослав сгинул. Мы своего боярина отбили, вынесли тяжелого с поля брани. Выходили. Много походов было потом у нас, но по прошествии десятка лет, новое лихо пришло с полудня – половцы. Орды половецких ханов хлынули на земли Черниговского княжества, и снова боярин Гордей повел нас на защиту отечества. Погиб сотник Горбыль, погиб мой побратим Олесь. Загинул погост, сожгли его дотла, окаянные. Вместе с погостом нашла свою смертушку семья Гордея. Марена многих в то лето перевела через Калинов мост. Дорого заплатили половецкие курени за набег. Кровью умылись. Только вот после их исхода с земли нашей исчез боярин Гордей, как в воду канул. После всего случившегося рода наши захирели, некому больше было границу держать. Я еще два десятка лет мечом махал, а когда Владимир пустил на Русь византийских жрецов, малого и старого креститься заставил, ушел в ученики к северянскому волхву Святогору, благо знаком с ним был, и тот меня не прогнал. Языки трав, деревьев, птиц, зверей и других лесных соседей, а также умение принимать их облик, сложное.

– А ты дед сему умению научился?

– Да. Только стар и слеп стал. Ни на что не гожусь. От судьбы не уйдёшь, и часто смертный удел настигает в дому человека, бежавшего с поля брани.

Ночь, спокойная и звездная, южное небо средины лета было таким низким, что казалось, захоти дотянуться до ночного светила, достаточно руку протянуть и достанешь. Костер потух, а разговор прервался. Сама ночь жила своей жизнью. Лиходеев заступал на вахту по охране маленького стана перед рассветом, и сейчас засыпая, решил утром поведать деду о том, что его Вечерка, Полуночка и Зорька живы. Нехай старый порадуется.

Утро встретило скорбной вестью. Дед до утра не дожил, скорее всего, во сне ушел за кромку к Дидам. Воины стояли у тела старика, молчали. Каждый думал о своем. Мальчишка на коленях у изголовья старика беззвучно плакал. Деян нарушил молчание.

– Прости старик, по-людски похоронить не сможем… – и умолк, не зная как поступить с телом.

Лихой пришел ему на помощь.

– Он не будет против укрывшись степью.

– Ты-то откуда знаешь?

Егор знал. Он присел рядом с телом покойника, развязав тесемку на рубахе у шеи старика, заголил рубаху с левой стороны. На предплечье левой руки, набит рисунок тотема, принадлежности к роду или служилой касте. Раскинувший крыла нетопырь в славянском коле. Деян застыл в раздумье.