Александр Забусов - Синица в руках [СИ]

– В Переяславль.

– Ты же говорил в Ростов к невестке поедем? – подала голос Любава.

– А я не для тебя говорил. Помнишь, охрану у твоих покоев вязал?

– Ну?

– Так вот для тех воев и баял. Чтоб они Злобу на ложный след навели. А мы в Переяславль едем. Владимир, твоему покойному мужу обещанье давал, вас под свою защиту принять. Вот пусть обещанное и выполняет.

У волхва гостили не долго. Отдохнули день и на следующее утро тронулись в путь.

Следуя по дорогам Руси, в осеннюю распутицу меся грязь и мокрый песок, Лиходеев из седла видел и анализировал происходящее в землях Курских. Картина совсем не радовала. Дороги кишмя кишили разбойным элементом. Целые деревни выходили на тракт с целью легкой добычи, поместные бояре, как атаманы шаек, взимали мзду с проезжих по их землям, производили самый настоящий рэкет. Там, где прошло черниговское воинство, даже степнякам нечего было ловить. Следы пожарищ, указывали не на бои местного значения, а на банальный грабеж захваченной территории. Вступив на земли Чернигова, взгляд со стороны показывал, что с усилением крупного землевладения все большее число крестьян подпадало под вотчинную власть феодала. Хоть и выросли новые города, зародились и развились владения монастырей и церквей, поднялись мощные кремли – детинцы, белокаменные соборы, епископские палаты. В городках и погостах, торговые связи между княжествами непрочны и непостоянны. Может и прав был покойный Святослав, в желании любыми средствами объединить под единой властью все княжества, создать царство русское? Только не следовало ему переходить дорогу самому Лиходееву. А с тем, что только сильная власть, сосредоточенная в руках одного человека, князя, могла удержать государственный организм от распада, Егор был полностью согласен и нужно присмотреться к князю Переяславля, Владимиру. Пора в этом болоте менять приоритеты, менять реальность и тащить именно его в Великие князья, а может и корону царя напялить? Вместо бояр, возродить дворянство, этакий слой мелких вассалов, которое по идее будет служить тому же Владимиру в обмен на земельное пожалование. Сейчас главная сила разъединяющая Русь, как не странно именно боярство. Их борьба за влияние и власть. Тот же Изяслав из-за бояр погиб, а нашествие Святослава, как следствие. Зажрались! Хочу, пойду воевать за князя, не захочу, останусь в имении, понаблюдаю со стороны, и вассалам своим постоять за князя не дам. Теперь отдельные бояре, разбогатев, поднялись к самостоятельной жизни. Видишь ли, они выросли и не нуждаются в опеке. Как взрослые дети, готовы уйти от вырастивших и воспитавших их родителей и начать собственную жизнь. Пора задавить эту вольницу.

Не лето, поэтому на ночевки старался вставать на постоялых дворах и в деревеньках. Хорошо мошна позволяла не бедствовать. Как не тяжела выдалась дорога в распутицу, но до земель Переяславского княжества добрались. Почти на самой меже границы въехали в большой населенный пункт, можно сказать имевший претензию называться городком. Чувствовалось, что воинский контингент службу знает. По тревоге трое крепостных ворот запирались, вои по колокольному звону занимали свои места на стенах крепости. Гарнизон погоста состоял из двухсот дружинников наместника князя и пяти сотен ополченцев, собиравшихся в боевой кулак если на городище вдруг свершится набег. В дружине служили свои и пришлые инородцы запродавшие свой меч нынешнему хозяину княжества, крещенные и славящие родных богов. Служили даже хазары, предки которых ушли из родных степей после разгрома Каганата. Они селились своими семьями за чертой погоста, в отведенных для них слободах. Половы нет-нет, да и навещали погост. Впрочем, степные конные лучники вряд ли были столь уж грозными при обороне высоких стен, как принято считать. Отогнать половцев силами гарнизона невозможно, но и те без поддержки бродников могли лишь пограбить посад, да еще слободки, потом разойтись со славянами краями, вернувшись в степь или двинувшись вглубь Руси. Хорошо обученная дружина, вооруженная длинными копьями, в рядах которой находились стрелки, а еще и собранное ополчение, для них было трудно преодолимо. Другое дело княжеские распри, когда к погосту подходило воинство таких же славян. Мечи, секиры и копья пеших ратников не могли нанести серьезного ущерба бронированным всадникам, сошедшим с седел и вместе с пешцами двинувшимися на штурм укреплений, создавало напряженность. И стоило некоторым из них прорвать первые ряды пехоты на стене, как той оставалось лишь с честью погибнуть. Поэтому очевидно, что набранные «с бору по сосенке» ополченцы не могли рассчитывать на успех в схватке с великолепно подготовленными вояками, каждый из которых в совершенстве знал «свой маневр». Пехота, занявшая укрепление, успешно отражала атаки легкой и тяжелой конницы, а на равнине становилась добычей и тех, и других. Дружины гридней, громили пехоту и легких конников, но лишь при определенных условиях: первых – в чистом поле, а вторых – если те почему-то не могли маневрировать и рассредоточиваться, уходя из-под удара.

Городок за крепостной стеной стал образовываться еще два века тому, был небольшой и чистенький. Он производил приятное впечатление опрятными прямыми улицами, красивыми зданиями. Дорога через основные ворота вела к площади, там стояла церковь, а от нее дорога вела к воеводскому двору, присутственным местам, торговым рядам, постоялым дворам и купеческим лабазам. Родноверческое капище вынесено за три поприща от погостной черты, в дубраву, что вздымалась на высоком берегу реки. От долгих проливных дождей, река выступила из своих берегов и стремительным напором волн поломала мосты, плотины и мельницы. Не пройти, не проехать. Смерды по простоте душевной думают, что это водяные подпили на свадьбе, предались буйному веселью и пляскам в своей гульбе разрушили все встречные преграды. Лиходеев улыбнулся дикости нравов приграничного захолустья. Рассказывают, что однажды рыбаки вытащили в сетях ребенка, который резвился и играл, когда его опускали в сетях в воду, но томился, грустил и плакал, когда приносили в избу. Ребенок оказался детищем водяного, рыбаки отпустили его к отцу с условием, чтобы тот нагонял им в сети как можно больше рыбы, и это условие, вроде как было соблюдено.

Егор отпил пива из глиняного горшка, охотно закусив его жареной речной рыбой. Нда! Видно надолго застряли. Дожди подняли уровень воды в реке и тем самым сделали брод непроходимым, а моста через реку здесь отродясь не было.

Откинувшись спиной к стене, прислушался к разговорам народа, по случаю ливня на улице, собравшемуся в кружале попить хмельного и потравить байки. Особенно распалялся смерд в кругу рыбачьего коллектива. Вещал, привстав из-за стола: