Александр Забусов - Синица в руках [СИ]

У бояр свои заморочки. Здесь сваты уговариваются «окрутить» молодых. Как правило, в ночь перед торжеством, в трапезной ведется сговор о приданом невесты, и в какой дом приведет молодую жених. Все это запивается брагой и медами, заедается обилием угощения. Здесь же присутствует родня с обеих сторон, и может находиться старший всего племени, на положении свадебного генерала. Меж тем, после полуночи разворачивается основное действо. Жених со товарищами умыкает молодку, по возможности не причинив вреда родичам, приставленным на женскую половину для охраны. Потом, уже утром, жених с невестой подкатят на санях или в наряженной повозке к теремному крыльцу тестевых хором, а оттуда прямиком длинный поезд помчит молодую пару с гостями на капище к волхву. Кульминацией будет пир, который горой.

Лихой без проблем проник в терем боярина Руслава. В трапезной шла гульба и сватовство. Там же и князь с Молчаном присутствовали. Шум веселья отдавался по всем хоромам. Егор про себя хмыкнул: «Хорошо гуливанят. От души! Ну-ну, посмотрим, как оно дальше пойдет!».

Спрятавшись в темном углу перед женской половиной, у всхода на второй этаж, где находились опочивальни боярских дочерей, комната чернавок и каморка няньки, затих. Он заблаговременно приготовил специальный порошок травниц, валящий в глубокий сон не то, что молодых парней, но и сильных воев. Укутал лицо косынкой, не дай бог самому… Ждал. Слышал как по потолочным доскам прохаживается охорона. Лениво несут свою службу. Переговариваются. Смеются. Им ведь тоже развлеченье.

На подворье послышался легкий шум. Звякнуло железо сбруи на лошадях. Скорее всего, для достоверности кражи невесты, копыта обмотали войлоком. Спасибо вам ребята! Наружная дверь открылась, и при свете факела, через нее проскользнули три тени. Кто-то из них не сумел сдержать вырвавшийся смешок. Лихой горстью, от всей души сыпанул приготовленную пыльцу в лица.

– А-а-чхи! А-а-чхи!

Уже не скрываясь, вышел из схрона. Не таясь высказался:

– Да тише вы, кони! Сейчас полегчает.

А чего прятаться? Полусонных придержал, чтоб не упали и не наделали шуму. Уложил рядком. Теперь можно и по лестнице подниматься. Вот и охрана.

– Чего так долго? Уже ждать устали! – повысил голос один из родичей.

– Да вот, выпили с ребятами для храбрости.

– Чего-о?

Сонная пыльца не подвела и сейчас. Однако убойная сила! Потрогал носком сапога одного из спящих, переступил через тело. Приоткрыв дверь, вошел в совершенно темную комнату. Из дальнего угла услыхал хлюпанье плача, с подвыванием в одну ноту. Не снимая с лица платок, спросил:

– Ну, ты чего плачешь, родная? Я же обещал за тобой придти. Собирайся, Арина, у нас мало времени.

– Егорушка, ты?

Усмехнулся.

– А кого же ты ждала? Конечно я!

Соскочила с кровати.

– Стой-стой! Потом целоваться будем. Не ровен час на руках и платке, сонный порошок прилип. Заснем и не убежим отсюда. Собирайся и на лицо платок повяжи. Поторопись, солнышко.

Было бы предложено! Запалив светец, не стесняясь Лихого, собралась в считанные минуты. Обнял суженную в дверях, шепнул:

– Ничего не бойся.

Перешагнув через спящих, спустились вниз, вышли на подворье. Вскочив на лошадей, ускакали в ночь…

На хвост им присели крепко. Кто присел? Пока неизвестно, но явно не обычные дорожные тати. Почерк преследования не тот, да и действовали не из засады, а скорей догоняли беглецов. Из-за выпавшего непомерно снега, занесенных летников и далекого зимника, бежать сломя голову бессмысленно. На последнем запланированном перегоне смогли оторваться и то, благодаря тому, что помимо основной лошади, у каждого имелось по две заводных, а преследователи изначально не озаботились подменой. Видать рассчитывали одним махом догнать и схватить Егора с Ариной. Лиходеев издали на открытой ветрам степи, заметил два десятка людских силуэтов, верхами идущих следом. Могут ведь и отстать, дав роздых животным, а потом продолжат гнать свою жертву. Такая тактика по снежной целине тоже подойдет. Местность ведь не ровная дорожка для лошадиного бега, а как раз наоборот, то ровная степь, укрытая снежной целиной, то широкие балки с дубравами по склонам и талицами от родников. Дать бой сейчас вряд ли приемлемо, даже если самому атаковать в удобном месте. Арина гирей повисла на ногах и если он… Ну да, то что с ней будет? Нет! Только убегать. Убегать на сколько сил хватит!

Оглянулся за спину. Очно оторвались, и начавшаяся поземка, как нельзя вовремя их догнала. Через шум ветра, крикнул своей спутнице:

– Ты как, Аринушка?

– Все хорошо!

Какое на фиг, хорошо? А то он не видит. Вымоталась в конец, еле в седле держится. Хоть останавливайся в одной из балок и ночуй. Подбодрил словом, только для того, чтоб успокоить:

– Крепись! Немного осталось. Скоро встанем на привал…

Голые, густые кусты вытянулись вдоль овражка, и Егор словно по наитию потянул повод, направляя лошадь к ним. Поблазнилась высокая крыша строения в вечерней мгле, сужающаяся к верху с крестом на макушке. Откуда сие? Облегченно перевел дух, в снежной пелене разглядев и высокий забор, прикрывший подворье, притулившееся к кромке лесной полосы. Теперь будут живы!

Соскочив с лошади, постучал в ворота. Их словно ожидали. Человек, одетый в черную одежду, похожую на рясу православного священника, отперев ворота, поманил жестом. «Въезжайте!». Отступил в сторону. На широком дворе, без видимых признаков лежащих на земле сугробов, было пусто. Не было ветра, и не донимал ветер. На лице тут же стали оттаивать крупицы снежной поземки, сделав его влажным. Чудеса! Лихой помог сойти с лошади Арине, оглянулся. Ворота за ними заперли. Монах, или кто там он был, кивнув в сторону дома, немногословно сказал:

– Заходите. Ожидают вас.

Интересно девки пляшут… Кто их может ожидать?

Ведя девушку за руку, Егор зашел в дверь добротной постройки. Изба – не изба, терем – не терем, церковь – может быть! Только откуда она здесь? Почему так не близко поставлена от населенных пунктов? Разве что монастырь. Так ведь, где вся братия?

А ведь точно церковь! Снял с головы шапку, зажав ее в левой руке. Арина, видимо впервые попавшая в такое место, с удивлением и даже с некоторой боязнью непонятного, с места предназначенного для молитвы верных или лиц, уже принявших крещение, взирала на полукруглую середину солеи напротив Царских врат, откуда, как знал Лихой, произносятся проповеди. Повела глазами по убранству большой залы. Больше всего девушку впечатлила стена, отделяющая центральную часть храма от алтаря, имеющая на себе несколько рядов икон. В завершение, иконостас венчался крестом, а десятки зажженных свечей, дополняли сложившуюся картину и внушали таинственное благоговение деве, первый раз в своей короткой жизни, переступившей порог подобного заведения.