Александр Забусов - Десятник особой сотни [СИ]

Действительно, ведьма она ведьма и есть. Не успели глазом моргнуть, глядь, а старой карги и след простыл.

К концу дня встали на ночевку на самой заимке, когда по прикидкам проделали путь больше двадцати верст, а солнце спрятавшись за кроны деревьев, заставило выйти из подполья сумерки. Ехали сторожась, но успели. Переломать ноги в темноте, это любому по силам. Тяжелей всего, пришлось Любаве. Уж как там ее бабка заколдовала, неизвестно. Только весь день девица как чумная. Оттого, что может лишиться своей законной добычи, Магнус рассупонив ее из одеяла, привязал ноги к стременам, руки к луке седла, а потом всю дорогу караулил чтоб не сверзлась на землю, не сломала себе шею. Под вечер подкрепились первый раз за день. Оправлялись конечно почаще. С княжной умаялись, не передать как! Узнав, что похищена, пыталась сбежать. Бежала в лес, мотаясь из стороны в сторону, словно пьяная. Магнус изловил. Хотел плеткой отстегать, да испугался, что товар попортит, и меньше денег получит за порченую. Всю дорогу Любава грозилась карами. Особенно ему, Гордяте. Молчал. На пути следования не попался ни один разъезд. Оно и понятно, до границ княжества далеко. Даже не верится, что черниговцы уже хозяйствуют на этих землях. Вот и неизвестный им Прозор должен подъехать. Встреченные подводы со смердами в расчет не брались. Едут сиволапые по своим делам, так и пусть себе едут. Купцы, те вообще не попадались, словно повымирали по всей земле.

На заимке их встретил смурной хозяин. Бородищей зарос по самые глаза, что твой медведь. Слова из него не вытянуть. Ну и пусть. Так, даже проще, в душу никто не лезет. А на душе кошки скребут. Как это он, боярин Курского князя, его же сестру умыкнул? Если б для себя, можно понять, а тут такое дело.

Любаву заперли в комнатенке без окна, видать кладовая была. Поначалу ругалась, потом плакала, выла. Успокоилась, сказался день трудный. До утра не помрет. Ночной горшок ей поставили, а что воды нет, потерпит. Снял экипировку, расслабил ремни, выложил под руки меч со щитом, и без всякого зазрения совести подлез под медвежью шкуру. Спа-ать! Пусть делают что хотят. Пусть хоть всю ночь Магнус сторожит, он привычный.

Вот она, заимка. Другой здесь просто не могло быть. Лука не торопился. Что ему расстояние? Лихой от этих мест еще очень далеко. Нужно осмотреться, затем проникнуть в избу, прикинуть что скажет хозяину о насельниках и самой княжне.

На небольшой поляне, почти со всех сторон окруженной высоким лесом, темным и неприветливым, раскинулось охотничье становье. Листва на деревьях, кое-где покрывалась серебристо – золотистым цветом, и, падая на землю, пахла терпкой прелью. На расшитом травой и цветами ковре, у мелкой как ручей речушки с запрудой, сделанной из гибких тальниковых прутьев, стояли постройки. Добротно срубленная из бревен изба соседствовала со стайкой для животины, скорее всего для лошадей. В ней и сейчас стояли три лошади. Рядом с избушкой маленький амбарчик, тоже пуст. Поодаль от всего, скособочилась небольшая банька. Лука прошел сквозь стену, взял направление на дом. Не имея человеческих чувств как таковых, но помня как это может быть, отметил лучезарность речной воды при солнечном свете. Шелест ее доносил от каменистого переката напевный мотив.

Из густого подлеска с правой стороны от речки, на поляну вышел человек в одежде, большей частью пошитой из шкур и кожи, скорее всего полесовик, хозяин здешнего места. Он огляделся, особо обратив внимание на тропу, пошел к избе. Луке на миг показалось, что обросший волосами людин увидал его. Он мог бы рассмеяться этой своей мысли, если бы умел это делать как в прошлой жизни. Но не судьба! Духу сие не подвластно. Такие чувства как смех, печаль, радость, мог чувствовать в нем только Лихой. Каким образом это у хозяина получалось, сам Лука не понимал.

Внутри избы, вдоль стен широкие лавки с набитыми сеном тюфяками для сна, тут же печь сложенная из речного камня. Видимо часто останавливаются в сем месте люди. Вон две лавки заняты и сейчас. В открывшуюся дверь из влазни вышел хозяин. Лука отметил его недобрый взгляд, кинутый на спящих постояльцев. Смотри-ка, а ведь он недоволен соседством пришлых. Оно и понятно, вон как храпят! Так! Где же княжна? В бане нет, в сарае тоже.

Хозяин заимки прошел к столу у окна. Присел за него, о чем-то задумался. Лука различил едва уловимый звук скулежа со стороны кладовой. Понятно! Заморачиваться не стали, сунули девку в кладовку. Справились! Недолго думая, просочился через дверцу внутрь кладовой, погрузился в темноту. Духам фонарей не нужно. В свечении биологических полей рассмотрел забившуюся в угол девчонку, поскуливавшую как потерявшийся голодный щенок. Ясно! Теперь можно и назад. Пора Лихому узнать, что тут на этой заимке происходит.

Уже не заморачиваясь на дорожные приметы при поисках нужного места, перенесся прямо к Лихому. Здесь никаких проблем уж очень сильная привязка у них с хозяином.

«Я здесь!».

Нашел?

«Да».

– Стой! – отдал приказ по отряду. – Оправиться. Подтянуть подпруги.

Лиходеев соскочил с лошади на утоптанную дорогу летника, размял ноги. Кое-кто из подчиненных отошел за кусты. Не то, чтобы парни стеснялись, но если можно подумать с удобствами, почему нет. Лис, как всегда с хитринкой поглядывал на друга. Сколько лет уже вместе? Небось подозревает, не просто так бугор привал объявил. Про Луку не знает, да и незачем ему знать. Меньше знаешь, дольше живешь!

Ну, рассказывай!

«Есть заимка. И княжну украли. Знаешь кто один из воров?».

А их там сколько?

«Трое. Так вот, один из воров боярин Гордята!».

Ни себе, струя!

«Я тоже так подумал. А значит есть рядом с князем, как ты говоришь, засланный казачок Не может не быть!».

До заимки далеко?

«Теперь уж рядом».

Тогда поспешим.

– По коня-ам! – подал команду своему поредевшему десятку.

Пробежавшись по лесу, снял с петель двух пойманных зайцев, тут же освежевал их. Летние шкурки выбросил вместе с кишками. На душе было неспокойно. С чего это червяк его точит? Как ни старался, разобраться не мог. Над головой небо синее, и трава зеленая под ногами, Хорс неспешно катит золотую колесницу в правильную сторону. А сердце из груди как птица из клетки рвется. Предчувствует плохое. Прозор только завтрева объявится. Скорей бы! Соседство с сестрой князя напрягает.

Жарник у амбара, обложенный камнями кружочком, постоянно горел, не переставая. Постояв около него, наслаждаясь пылающим огоньком, сунул в закипевшую воду казана обе тушки сразу. Немудреное варево приготовится и само.

Войдя в избушку, во влазне наклонившись к деревянной кадке, зачерпнул ковшом воду, выпил причмокивая. Прошел в горницу. В задней части избы от печи до боковой стены под потолком деревянный настил – полати. Пришлые облюбовали се место. Оба навязанных ему захребетника, видать о чем-то спорили, при его появлении замолчали, в четыре глаза уставились на него.