Владимир Белобородов - Цветок безумия. Империя рабства

— Ага. Сейчас. А, вдруг она прыгнет? — Ротимур держал в руках две палочки, которыми в теории, должен был вынуть эту самую резницу.

— Ротим. Это личинка. У неё нет ног.

— Ты то откуда знаешь? До вчерашнего дня даже не слышал о таких, — друг аккуратно поддел белый комок и по краю выкатывал его.

Я старался шире раздвинуть рану, чтобы ему было удобней. Как только личинка выпала на землю, Ротимур отскочил в сторону, сдерживая рвотные позывы.

— Ротим! Убери эту гадость!

Личинка мерзко шевелилась.

— Сам убирай, — Ротимур выскочил из конюшни.

Через секунду из-за стены раздались не самые приятные звуки.

Ильнас щепкой закатил вынутого нами паразита в горшок, специально принесённый нами для этих целей.

— Давай иголку, — я сомкнул края раны.

Вторую и третью личинок доставал уже Ильнас, у которого желудок оказался более крепким. Ротимур вернувшись, занял место Ильнаса. Правда, в сам момент удаления личинки друг отворачивался.

— А повезём его потом в коляске? Или карету вызовем? — Пока я бинтовал ногу, спросил Ротимур.

— Бу! — Ильнас сунул под нос Ротиму горшок с личинками. Тот отпрыгнул.

— Ильнас, вывалишь ведь, — пресёк я баловство.

— А откуда купец узнал, что у него резница? — раздался голос Лумма из дверного проёма.

— Алтыри наверно сказали, — предположил я. — Какая разница?

— Разница есть. Как они определили? Внешне не видно. Я скоро вернусь.

Вернулся Лумм уже в третьей четвертине. Мы в это время пытались решить вопрос транспортировки жеребца — просыпаться тот не собирался — лошадиная доза снотворного. Да и если проснётся, придётся снова усыплять — ходить то ему всё равно нельзя.

— Ильнас, съезди на Рыночную площадь, найми телегу, — посоветовал Лумм. — Объясни, что надо сделать, они там разберутся. И заскочи в трактир — есть хочется.

Пока не было Ильнаса, которому Лумм подробно объяснил, куда нужно ехать, мы с Ротимуром отмывались. Грузчики, с гужевым транспортом, появились примерно через час.

Три щуплых мужика просунули под жеребца четыре жердины, оторванные от загона конюшни. Вернее перевернули жеребца на них. Смысл этого действа я не совсем понимал — всё равно им не поднять. Плотно привязав жеребца к жердям. они подтащили, хоть и с трудом, тушу Шторма к остаткам загона, после чего по одной закинули концы жердин на одну из оставшихся перекладин. К тем концам, что лежали на земле подогнали зад телеги и закинули их на неё. А дальше дело техники, то есть гужевого транспорта. Возничий просто сдавал назад телегу, а Шторм, словно на санях закатывался на неё.

— Теперь поехали, пока не проснулся, — Лумм, вытирал жирные, после жареной рыбы, руки остатками простыни.

— Что там, насчёт резниц? — Спросил я Лумма.

— Да… Купцы, словно дети. Портят друг другу товар. Этот жеребец за руки четвёртого хозяина сменил. Одному из купцов сыпанули в табун этих резниц. Когда заболела третья лошадь, он почувствовал неладное. Разделал тушу сам, и нашёл личинок. Остальных лошадей сдал за бесценок.

— Тебя то, что в этом заинтересовало?

— Подумал что проверяют.

— Что проверяют?

— Не что, а кого.

— Лумм, ты… — я не мог подобрать перевод к слову параноик. Не было тут такой болезни. Вернее болезнь то наверно была, только не классифицирована,

— … не самый логичный поступок, в общем.

— Оглядывающийся мускун дольше живёт, — понял меня старший воин. — Недооцениваешь орденских.

Ильнасу пришлось ехать на телеге. Мою прежнюю верховую забрал ещё Сопот, когда поехал на Север, так как лошадь числилась за Халайской тысячей, а карету я отправил обратно отцу. Во-первых, она не воинская, а во-вторых, содержать кучера, накладно. Платить-то ему приходилось из своего кармана. Да и селить его некуда.

Шторм по дороге не проснулся и это очень даже неплохо, так как непонятно как бы он отреагировал. Я бы на его месте точно запаниковал. Проснуться связанным, на телеге, которая непонятно куда тебя везёт…

Когда мужики разгрузили жеребца, дело было уже к закату. Ко мне подковылял Юмир, простоявший с сыном всё время разгрузки у ворот конюшни.

— Сено заказывать будем? — Спросил он после моего кивка.

— Разумеется, — я глянул мельком на возничего, ожидавшего у ворот.

Юмир кивнул тому.

— Ну, что, в казармы? — Ухмыльнулся Лумм.

— Почему?

— Есть нечего ни нам, ни лошадям. Спать не на чём. Мыться негде.

Лумм, конечно, был снова прав. Не смотря на то, что кровати в доме были, матрасов и постельного не было и взять их вечером было негде.

— В казармах можно подумать нас накормят, — возразил Ротимур. — Да и бумаги на заселение затребуют. Предлагаю в трактир.

— Олин! — Раздался крик сына Юмира, залезшего на крышу конюшни. — Олин!

— Чего?! — Раздался из соседнего двора голос.

— Дай фуража на четвёрку до завтра!

— Заходи!

Парень скатился с крыши и побежал к калитке.

— Купальня вымыта, — Юмир так и стоял неподалёку. — Воду мы тоже наносили. Токмо… греть нечем — дров нет.

— А там кто? — Кивнул я на соседний двор.

— Тоже домовой.

Какое точное определение.

— Сами-то обжились?

— Да мы неприхотливые.

— Понятно. А дочь где?

— В прислужном доме, — не сразу ответил бывший воин, глянув на сарай.

Побаивался ещё нас.

— Как детей зовут?

— Саннит и Люйя.

— Элидар, — отвлёк Ротимур, глядя на меня с укором.

— Я не знаю. Давайте в трактир. Лошадей здесь оставим.

Следующие несколько дней пролетели незаметно в хозяйственных заботах и лечении Шторма. Как, оказывается, приятно заниматься бытовыми мелочами не задумываясь о глобальных проблемах. Лумм несколько отошёл и увлёкся обустройством дома даже больше чем я. Каждый воин в душе хочет осёдлой размеренной жизни, а не крови и звона стали. Денег, в связи с удачной покупкой жеребца, оказалось вполне достаточно, и мы развернули совсем даже нешуточный ремонт.

Шторм шёл на поправку день ото дня всё быстрее. Я бы, наверное, тоже быстро выздоравливал, если бы в меня в лошадиных дозах вливали магию и мазали раны дорогущим зельем. Уже на третий день на облысевшей вокруг затянувшихся ран коже, появились маленькие волоски шерсти. Хромать он продолжал, но субъективно казалось, что уже не так сильно. Жеребец оказался норовистым, но довольно умным. Он быстро смекнул, кто приносит ему облегчение от боли и кто кормит. Поэтому я и Саннит заходили в его загон безбоязненно, а вот остальных он не подпускал.

Увлекшись делами, я чуть не забыл о предстоящем свидании с ларой Исиной.

— Извини, Элидар, — голос рыженькой красавицы сегодня был елейным. — Отец имеет довольно старые взгляды на отношения молодёжи. Он не может даже понять поцелуя в щёчку до свадьбы. Говорит, что они с мамой прикоснуться к друг другу смогли только когда стали мужем и женой.