Дмитрий Распопов - Исповедники

Результат оказался таким, какой мы и предполагали, – очень скоро девушка стала бледнеть, испуганно озираться по сторонам, а из носа, ушей и уголков глаз показалась кровь. Почти сразу после этого она закатила глаза и соскользнула со стула на пол.

Я взмахнул рукой, условным жестом показывая, что в случае проблем в камеру должны войти врачи и полиция. Врачи начали приводить ее в порядок, а полицейские снова надели ей перчатки и мешки на руки, приковывая их к столу. В дверь заглянул один из ремесленников и, сверкнув зеленью монокля, осмотрел девушку и удивленно взглянул на меня. Я ранее уже видел, что происходило, когда мы с учителям практиковались на их связках душ, так что эмоции ремесленника, который видел такое впервые, вполне разделял. Вместо тысяч обрывков смешанных душ теперь в ауре девушки было только две: ее целая и неотъемная душа, а также души других людей, которые сейчас сливались между собой, образуя единую ауру. Словно две грани – черная и белая – вот как выглядела сейчас ее душа.

Врачи привели девушку в чувство и удалились, оставив нас одних. Диана, не смотря мне в глаза, стала ерзать на стуле, явно чувствуя себя неуютно в моем присутствии.

– Повторю свою просьбу, – спокойно посмотрел на нее я. – Расскажи мне, чему тебя учили.

В этот раз она не была такой дерзкой. Состояние ауры, которая пыталась стабилизироваться после полученного шока от трансформации, сказывалось: она ерзала, пыталась почесаться, и было такое впечатление, что по ее телу бегали тысячи муравьев.

– Что ты сделал со мной? Почему я вся горю? – Она боялась посмотреть мне в глаза, а голос ее был тих.

– Заставить тебя почувствовать это еще раз?

– Нет-нет, я все расскажу! – Она испуганно подняла голову, и я посмотрел в карие глаза, в них стояли слезы.

Я было вздрогнул от отвращения к самому себе, но в сознании всплыла могильная плита с именем Трис, и одним усилием воли я подавил сочувствие.

Рассказ и попытки показать, как именно проходило обучение, затянулись надолго. Охрана приносила нам обед и ужин, на которые девушка сразу же набрасывалась, сметая все до крошки. По тому, с какой жадностью она ела, тюремные пайки ее не радовали.

Я слушал и запоминал, в который раз поражаясь гению человека, который придумал и организовал подобное. Девушка стала уставать и вскоре начала повторяться. Но у меня еще были вопросы: об Учителе и третьем человеке, который успел сбежать от полиции, а также обо всем, что относилось к бандам и их главарям. Тут девушка знала лишь то, что они не платили никакой дани бандитам на местах, поскольку Учитель всегда забирал с собой всю выручку в бытовых накопителях, оставляя своим ученикам только деньги на проживание.

Когда девушка замолчала, я устало встал со стула и только сейчас почувствовал, как затекло тело. Потянувшись, я направился к двери.

– Что со мной теперь будет? – тихо спросила она, когда я уже стоял на пороге.

Я повернулся и задумчиво ответил:

– Уверен, что жизнь тебе сохранят – ты слишком ценна и уникальна. Сотрудничай и, возможно, сможешь выторговать себе лучшие условия.

– Спасибо!

Дверь захлопнулось за мной, отрезая от девушки и яркого света камеры. В коридоре, кроме меня и тюремщиков, никого больше не было.

– Сэр ван Гордон просил вам передать, что он закончил раньше и будет ждать вас в имении, сэр, – вежливо обратился ко мне один из них.

Я почесал подбородок: «Я и сам не ожидал, что задержусь тут надолго. Очень уж занимательная была беседа».

– Спасибо. Проводите меня?

– Конечно, сэр.

Вечером мы с учителем обсудили свои наблюдения, а также сверили рассказы обоих подростков. Они совпадали, как и то, что мы теперь знали, где примерно искать третьего ученика, а также то, что их Учитель, судя по рукам и голосу, – не старый мужчина среднего возраста.

Я не стал ему рассказывать, что все время, пока я находился рядом с девушкой, я незаметно для нее оперировал аурой, очень надеясь, что дежурившие ремесленники в коридоре не видят всей полноты картины того, что я творил с ней. За целый день я успел многое, и следовало все проверить, пока мысли и ощущения от работы были свежими. Да простят меня слуги в доме за то, что я постоянно экспериментировал на них. Сегодня я собирался воспользоваться полученными знаниями, чтобы провести свою подсадку к чужой душе, настроив свою ауру таким образом, чтобы чувствовать ее на расстоянии. Принципы и правила взаимодействия из рассказа девушки я уловил, так что чесались руки это попробовать.

Проходя мимо одного из слуг, что работали на первом этаже, я внимательно разглядел его и только потом, объединив наши ауры, оставил ему часть своей души. Сложное сочетание колебаний на различных участках, вкупе с очень плотным сжатием, создавало своего рода капсулу, которая, словно снаряд пневмопочты, помещалась в чужую душу. Главное было не забыть слугу, к которому я ее забросил, а если ничего не получится, повторить эксперимент.

Утром меня ждало неприятное открытие. Об этом я узнал по легкой панике в доме, а также по тому, что к моей двери приставили двух охранников. Поинтересовавшись у них, я узнал, что один из слуг ночью умер, причем без видимых на то причин. Подозревали отравление, а с учетом недавнего нападения имение снова перевели на военное положение.

Я поблагодарил охранников и попросил провести меня к телу.

– Сэр Энтони уже там, вам нельзя покидать покои, – огорчили меня они.

Сердце тревожно забилось в груди, и, когда в комнату вошел весьма хмурый исповедник, оно ухнуло вниз.

– Твоя работа? – хмуро поинтересовался он, падая в кресло.

– Угу, – повинился я. Врать учителю не хотелось, ведь между нами было хрупкое, но доверие.

– И как долго ты экспериментируешь над слугами? – поинтересовался он. – После бедного Эмиля я посмотрел на всех под другим углом и заметил, что практически у каждого слуги и охранника дома есть в аурах либо вкладки, либо остатки чужого внедрения.

– С первого дня.

Он помолчал.

– Не знаю, хвалить тебя или ругать. То, что никто ранее этого не замечал, это, конечно, хорошо и показывает высокий уровень твоей работы, но вот смерть безвинного человека – всегда плохо. Ты понимаешь это?

– Конечно. – Я покраснел. За последнее время меня так отчитывали впервые.

– Что ты ему вложил? Я так и не понял, что за концентрированный сгусток у него был, я попытался его вытянуть, но он не поддался. Ты снова похитил часть неотъемной души у вчерашней девушки?

– Не поддался? – удивился я. – Нет, сэр Энтони, – это моя душа, просто я настроил ее так, как обучал этому их Учитель.

– Интересно. – Исповедник сразу забыл о том, с чем пришел, и заинтересованно посмотрел на меня: – Зачем ты это сделал?