Александр Шапочкин - Попаданец 2.0 [Litres]

– Добрый день, – в новом голосе эмоций было больше, но он был каким-то шипящим.

– Здравствуйте, – оробевшая Алиса, которой не каждый день доводилось общаться с кем-то из окружения первого лица страны, смогла выдавить из себя только это. – Простите, а вам кого?

– Алиса? Здравствуй, девочка. Будь добра, дай трубку маме.

Дочь ещё не вернулась, видимо, звонок был от её малочисленных подруг или же, наоборот, многочисленных друзей. Глядя на недовольно поджимающего губы мужа, Софья с сожалением подумала, что будет очередной скандал.

И в который раз отогнала промелькнувшую мысль: «А вот Данил не стал бы из-за такой ерунды психовать и портить нервы окружающим». Снова одёрнув себя, что это не от того, что Нечаев такой молодец, а потому, что ему на всех наплевать, она срочно заела оставшееся горькое послевкусие этой полулжи – ведь не настолько её первый муж был скотиной, кусочком форели, запечённой по новому рецепту. Да, Регина была права, действительно роскошный вкус. Вот только в следующий раз нужно будет положить чуть меньше базилика.

Алиса показалась на кухне с трубкой в руках и совершенно обалдевшим взглядом. Зажимая микрофон рукой, она протянула телефон матери и громким шёпотом оповестила:

– Ма-ам. Это тебя… из администрации Президента!

Конец фразы ознаменовался звоном ложки, выпавшей из руки Ипполита, прямо в чашку с пророщенными бобами, залитыми соевым молоком. Белые брызги покрыли не только стол, но и лицо мужчины, однако он этого не замечал, с ужасом уставившись на гаджет в руках дочери, словно это была гремучая змея. Испарина проступала на лбу, собираясь в капли и скатываясь по лицу, но и на это Залесскому было плевать.

Софья же прореагировала на удивление спокойно. Вытерев руки салфеткой, она приняла трубку у дочери.

– День добрый. Слушаю вас.

– Здравствуй, дорогая. Давно не виделись.

Теперь душевное спокойствие покинуло уже женщину. Она порывисто вскочила и выбежала с кухни, стрелой проносясь по коридору и заскочив в первую попавшуюся комнату, оказавшуюся ванной. И совсем не заметила устремившейся за ней дочери, оккупировавшей смежное помещение. Кошачье любопытство было одним из ключевых черт характера девочки.

– Эфирия… Эфа. Что тебе нужно?

– Если говорить о глобальных планах, то наладить контакт. Всё же мы не чужие друг другу. И я действительно хотела бы с вами, тобой и детьми, общаться поближе, – голос псевдо-ламии лучился доброжелательностью. – Но если говорить о сегодняшнем звонке, то просто передать телеграмму от одного твоего бородатого поклонника.

– Телеграмму? Боро… Бирин?!

– Он самый, – смех колокольчиками зазвенел в голосе Эфы. – Или у тебя есть много влюблённых дворфов?

– Я никогда не… – Софья с трудом взяла себя в руки, чтобы не начать оправдываться перед этой хвостатой стервой. – Что он хотел? Что-то с Игорем?

– Зачитываю. Встретил сынку тчк. Хват хлеще Данила тчк. Пройди он тогда Гладь, не только Чёрное бы взял, а всю Радугу разом тчк. Пока начал с баронессы де’Жеро тчк. Помог тчк. Сопровождаю тчк. Срок возвращения около двух недель тчк. Верну в целости тчк.

– Это всё?

– Нет, тут ещё приписка. Люблю тчк. Скучаю и много тэчекашек.

– Могла бы этого не говорить, – Софья почувствовала, как краска заливает её лицо.

– Ну уж, нет, – на том конце линии ламия веселилась вовсю. – Извини, но я считаю, что Данил, да и Бирин, гораздо больше тебе подходят, чем твой му…

– Не смей лезть в мою семью, – женщина сама умела шипеть не хуже любой змеи. – Не трогай моего мужа! Если бы не ваша проклятая Гладь, я бы вообще никогда не встретила никого из них. И знаешь что? Я была бы вполне счастлива.

– Извини, – голос Эфы наполнился сожалением. – Мне действительно не следует лезть в твою жизнь. Прости. Я не хочу ссориться. И позвонила, чтобы первой передать весть об Игоре. Если не хочешь, больше не услышишь меня, но я действительно искренне хочу наладить отношения.

– Хорошо. Благодарю за звонок, – на Софью произвело впечатление раскаяние всегда внешне холодной ламии. – Я очень переживаю за сына. Рада, что всё в порядке. Ещё раз спасибо, и, если хочешь, давай созвонимся в субботу. Мы собирались встретиться с Региной и Алиной. Думаю, они будут не против увеличения состава.

Вернуться на кухню Алиса успела первой и сейчас как ни в чём не бывало сметала с тарелки рыбу с гарниром. На самом деле ей было невероятно трудно сдержать себя и не накинуться с расспросами, но и голод давал о себе знать. Так что девочка приняла соломоново решение – быстро всё съесть, а потом уже начать пытать мать на предмет стольких интересных вещей, о которых удалось подслушать. Моральный вопрос волновал егозу в последнюю очередь.

Софья появилась на кухне с исчезновением последнего кусочка спаржи с тарелки девушки.

– Звонила Эфа, – эта фраза предназначалась, прежде всего, Ипполиту, вроде немного отошедшему от шока, но после этих слов вновь замершего, как удав перед кроликом. – С Игорем всё в порядке и он через пару недель будет дома.

– Ура!!! Игорёха возвращается!!! – Алый мячик заскакал вокруг матери. – А чего так долго? А кто такая Эфа? Мам, а что такое Гладь?

Последнее слово произвело эффект бомбы, разорвавшейся на кухне элитной многоэтажки в центре столицы. Замерший сусликом мужчина всплеснул руками, умудрившись перевернуть на себя тарелку со своим блюдом и теперь был покрыт не только молоком, но и затейливо украшен пророщенными бобами. Софья же, наоборот, стала бледная как мел и, твёрдо ухватив дочь за руку, уставилась ей в глаза.

– Не смей произносить это слово в моём доме! И поклянись, что никогда, никогда не станешь сама выпытывать, что это такое. Поклянись, слышишь!

– Да клянусь, клянусь, – девочка была в шоке от произведённого эффекта. – Да что я сказала-то?

– Ничего, дочка. Просто забудь. А вот за то, что подслушивала, останешься без сладкого.

– Ну и ладно.

– На неделю!

– Ну, ма-а-ам!

В стену у изголовья кровати тихо постучали. Апартаменты, занимаемые прибывшими из островных королевств, располагались на третьем этаже таверны и относились к категории графских покоев. Ничего сверхъестественного, но в этом забытом богами государстве большую роскошь можно было найти разве что в замках дворянства или возвышающейся над городом цитадели самого барона Зинквельского.

Впрочем, леди Беатрис Альб эти две спаренные комнатки, плюс гостиная вполне устраивали. Во дворцах и поместьях зинквельской аристократии она быстро бы превратилась в птицу, запертую в золотой клетке, что девушку никак не устраивало. Её общественный и социальный статус делали её заложницей высокого положения в обществе, а потому стоило ей только сделать шаг на откидной мост родового гнезда каких-нибудь Пшетричей или Шпорипшечей, как её визит в эти «пшекающие» земли стал бы вполне официальным.