Ян Леншин - Турнир самоубийц

– Добрый вечер, – голос N был начисто лишен всякого выражения. – Полагаю, наше знакомство началось не слишком удачно, предлагаю это исправить. Давайте забудем о том маленьком недоразумении и начнем все с чистого листа.

– Не сочтите за грубость, но почему вы хотели меня повесить? – спросил Ульрик, не торопясь вытаскивать руку из кармана и расставаться с дерринджером.

– Я принял вас за другого. Из-за фрака.

Сложно определить: врет человек или говорит правду, если у него нет лица.

– Все изобретения Древних принадлежат государству, как вам удалось присвоить Башню? – спросил Ульрик.

– Так же, как и вам, – N указал на неприятностиметр в нагрудном кармане Ульрика.

– Он обошелся мне в целое состояние.

– Чтобы заполучить Башню, я пожертвовал очень многим, поверьте. Некогда она принадлежала племени кочевников с Призрачных островов. Возможно, когда-нибудь я расскажу вам эту историю.

– Жду не дождусь.

– У неприятностиметров дурная слава. Устройство неизбежно навлечет беду на владельца. Зачем оно вам?

– А может, мне нравится быть в опасности?

– Поэтому вы решили участвовать в Турнире?

Ульрик пожал плечами и рассеянно взглянул в окно. Это было, конечно, невежливо, даже грубо, но вешать людей без суда и следствия тоже не верх приличий.

За окном раскинулся восточный базар. Блуждающая Башня стояла посреди рыночной площади. Торговцы фруктами, специями и пряностями удивленно таращились на господина в костюме-тройке, деловито перебиравшего содержимое лотков. Вот он набил полный мешок фруктов и, не дав себе труда расплатиться, скрылся в Башне. В следующую секунду окна потемнели, будто кто-то выключил фильмоскоп, и восточный базар канул в небытие. Когда темная пелена спала, за окнами, насколько хватало взгляда, простиралась ледяная пустыня. Вновь появился господин в костюме-тройке, но уже с серебряным ведерком для льда.

Ульрик понял, почему сдоба была теплой.

– Все остальное вы тоже украли?

Владелец Башни рассмеялся неживым механическим смехом. Так могла смеяться печатная машинка, имейся у нее чувство юмора.

– А вам палец в рот не клади. Будем считать, мы квиты. Я человек чести, и если вы вновь позволите себе усомниться в этом, придется повесить вас еще раз. Возможно, вторая попытка окажется удачней.

Ульрик улыбнулся.

– А вас нелегко запугать, хотя вы и нездешний.

– Я родом из Готтлиба.

– Вот как? Что у вас за печать?

– Э-э-э, « БУХГАЛТЕР» .

Ульрик почувствовал, как краснеет. Чтобы отвлечься, вновь взглянул в окно. За ним синело море.

– Вы верите, что машина может предсказывать судьбу? – спросил N.

– Так говорят, – пожал плечами Ульрик.

– А если главный талант человека криминального свойства? Какая карьера ждет в Мехатонии прирожденного преступника?

– У такого субъекта есть прекрасный шанс стать адвокатом.

– А если серьезно?

– Он может быть плохим человеком. И отличным поваром.

– Как это понимать?

– Ни одна печать не помешает хорошему повару убить жену за то, что та спуталась с любовником. Но готовить он хуже не станет.

– Вы меня не поняли. Я говорю не о заурядных преступниках, нарушивших закон по воле обстоятельств, а о гениях криминального мира. Что делают с ними?

Ульрик мучительно подбирал слова. Подобные вопросы раньше ему в голову не приходили.

– Вижу, мои умозаключения развеселили вас, – сказал N, и Ульрик тотчас постарался скрыть упрямую улыбку. – Сознаюсь: я пытался немного потроллить вас. Обычно жители Мехатонии реагируют на мои слова более… бурно.

«Потроллить»? Все ж лучше, чем «повесить».

– А у вас есть печать?

– Нет, что вы. Когда я прибыл в Мехатонию, сдавать тест было поздно. Да и зачем мне печать? – пожал плечами N.

Выглядело это престранно. Когда у человека нет головы, выразить что-либо жестами очень непросто.

Официант протянул N записку.

– Прошу извинить, мне нужно отлучиться, – сказал N все тем же ровным, спокойным тоном. – Я давно не устраивал приемов и успел забыть, как это хлопотно. Желаю приятно провести вечер. Еще увидимся.

С этими словами N удалился. Неприятностиметр весело пискнул ему вслед.

Самоубийцы высыпали на пляж, за ними потянулись прочие гости. Ульрик тщетно искал среди них Коммивояжера. Серые люди-маски расставили на песке зонтики и плетеные кресла. Изумрудные волны лизали ступени крыльца с ажурными перилами. Зеленоволосая Мэгги, мистер Хикс и Чайлд с неизменным пакетом на голове, затеяли игру в гольф. Недоставало одного самоубийцы. Как его там? Лингва? Джен, сняв туфли, одиноко брела по кромке воды, помахивая бутылкой шампанского. Наверное, решила утопиться. Инкогнитуса с его ящиком на пляже видно не было, и Ульрик не имел ни малейшего желания выяснять, куда запропастилась эта парочка.

Человек с чемоданом обнаружился у барной стойки. Рядом, за напольной вазой, укрылся Нейтан. Красоты природы Коммивояжера не пленили. Что ж, тем лучше.

– А ты чего не купаешься? – бросил Ульрик Нейтану. – Боишься простудиться?

– Вы мне? – обернулся Коммивояжер.

– Нет, что вы, – смутился Ульрик. – Я обращаюсь к нему.

Коммивояжер оглянулся. За вазой было пусто. Вот черт!

– Поверьте, секунду назад там сидел Нейтан, – горячо заверил Ульрик.

– Кто?

– Рыцарь ночи.

– Кто?

– Ниндзя, сэр.

– Вы меня троллить решили, мистер? – нахмурился Коммивояжер.

– И в мыслях не было! Вы ведь тот самый беглый преступник?

– Что?

– Я не так выразился. Будь вы хоть самым отъявленным негодяем Мехатонии – мне-то какое дело?

Коммивояжер скрестил руки на груди, вмиг посуровев.

– Вы впрямь участвуете в Турнире Самоубийц? – холодно осведомился он. – Насколько я знаю, он давно не проводился.

– Отчего же?

– Не могли найти дураков, что подпишутся на это безумие. И вы изрядно переоценили статус приема. Обычного смокинга хватило бы с лихвой.

– Вы про фрак? Не подумайте, что я нарядился специально для N. Я всегда так хожу.

– В самом деле? А что у вас на шее? Висельная петля? Слушайте, мистер, не знаю, кто вы такой, да и знать не хочу. Но советую держаться от меня подальше, иначе я прикажу охране вышвырнуть вас на первом попавшемся необитаемом острове.

– Э-э-э, – протянул окончательно сбитый с толку Ульрик. – Я лишь хотел попросить вас изменить печать…

Повисла пауза.

– А, так ты клиент? Чего ж сразу не сказал? Никогда не понимал манер блэткочцев, – вмиг преобразился Коммивояжер.

– Вообще-то я из Готтлиба, сэр.

– Неважно. Так кем ты хочешь стать? Банкиром, министром, президентом?

– Если можно, бухгалтером.

– Бухгалтером? Нынче хороший спрос на послов, что скажешь? Заграничные поездки, общение с новыми людьми, девушки?