Юрий Никитин - Ютланд и Мелизенда

Холодное утро неспешно сменилось жарким днем. Алац шел резво, но поглядывал на ее лошадку и сбавлял ход. Мелизенда тихонько злилась, ее лошадка до встречи с Ютландом показывала не раз свою резвость, уходя от погони, но рядом со страшным черным конем выглядит как сонная улитка.

К счастью, Алац то ли сам, то ли по подсказке Ютланда, но отнесся к ним обеим снисходительно, как и хорт. Вообще ей показалось, что все трое могут общаться между собой молча, понимая один другого без слов. Что-то в них есть странно общее, словно все трое разделяют великую и страшную тайну.

Как она поняла наконец, Ютланд упорно держит путь в сторону гор. Те сперва едва высовывали вершины на горизонте, а теперь разрослись, стало видно во всей страшной и враждебной людям красе.

После обеда проехали через небольшой городок, аккуратный, обустроенный, даже стражники на въезде в город улыбнулись двум подросткам, один взмахом руки указал в левую часть города.

– Гостиницы вон там, – сказал он. – Комнаты лучше в «Золотом Корне», но кормят кое-как, а поесть лучше в «Толстом Бобре», тот через восемь домов дальше.

– Спасибо, – прочирикала Мелизенда.

Стражник посмотрел на нее в удивлении. Она прикусила язык, по настоянию Ютланда все-таки прячет под капюшоном ярко-красную гриву роскошных волос, хотя постоянно хочется побахвалиться таким богатством, ни за какие деньги такое счастье не купишь.

Ютланд промолчал, строго и надменно смотрит вперед, стражники тоже поняли, что подростки стараются выглядеть взрослыми изо всех сил, потому частенько перебарщивают.

Во дворе «Толстого Бобра» они оставили Алаца и лошадку у коновязи, Ютланд повел ее и хорта в харчевный зал, там чисто и опрятно, за мисками с едой в просторном зале на пять просторных столов расположились всего трое едоков.

На Ютланда и Мелизенду посмотрели с хмурым интересом и снова наклонились к мискам, продолжая неторопливый сельский разговор о погоде и не вовремя ушедших в запуск козах.

Хорт тут же устроился под столом и затих, а Мелизенда сказала шепотом:

– Ютланд, что там за камень, как думаешь?

Ютланд повернул голову, у самой кухни серый невзрачный камень размером с прилегшего вздремнуть быка. Явно мешает, хоть и вроде бы в сторонке.

Из кухни вышла, держа их взглядом, немолодая женщина, улыбнулась по-матерински обоим.

– Такие молодые, а уже путешествуете одни, без взрослых?.. Сейчас на вертеле великолепный гусь, на большой сковороде жарится оленина…

Мелизенда раскрыла было рот, но вовремя вспомнила, что в мужском мире женщинам позволено только молчать в тряпочку, а Ютланд сказал ровно:

– Нет, нам то, что уже готово. Торопимся. И толстых костей моему хорту.

Женщина мягко улыбнулась.

– Такие молодые, а уже торопитесь?.. Тогда телятина. Уже остывает…

– Съедим даже холодную, – оборвал Ютланд.

Женщина повернулась уходить, Мелизенда пискнула ей в спину:

– А что за камень? Что на нем делают?

Женщина улыбнулась, но улыбка на этот раз показалась им обоим грустной.

– Это проклятый камень… Когда-то здесь местные обидели проезжавшего через город старика, а он очень рассердился, произнес страшное проклятие, и в блеске молний прямо из земли, ломая деревянный пол, поднялся этот камень. Все разбежались в ужасе, а чародей пообедал в тишине и пустом зале, отдохнул, а потом вышел и улетел на большой птице, что прибыла по его зову.

– И ничего не сказал? – спросила Мелизенда.

– Сказал, – ответила хозяйка. – Что если найдется человек, который выбросит этот камень, то проклятие с города будет снято. После того как исчез, все до сих пор гадают, что за проклятие на городе, хотя неприятностей вообще-то хватает: то засуха, то половодье, то саранча…

Она ушла на кухню, Мелизенда сказала Ютланду тихо:

– Неужели даже не попытались вытащить эту глыбу? Обвязать веревками, человек десять ухватились бы…

Ютланд сдвинул плечами.

– Чародей вроде бы сказал, что кто-то один должен выбросить? Когда дело в проклятии, то хоть тысяча будут стараться сдвинуть с места…

Она сказала задумчиво:

– Интересно, какое же проклятие на городе?

Он вздохнул, поднялся, отодвинув стул. Мелизенда спросила быстро:

– Ты куда?

– Пока несут телятину, – ответил Ютланд, – разомну руки.

Она остановившимися глазами наблюдала, как он приблизился к глыбе, присел, ухватил обеими руками. Лицо начало краснеть, стало совсем багровым, наконец в камне сухо треснуло, огромная глыба полезла из земли, ломая доски пола.

Ютланд приподнял ее до пояса и тяжело понес к выходу. Трое обедающих сперва вскинули головы, потом вскочили с выпученными глазами.

Под ногами Ютланда при каждом шаге трещали и проседали половицы, а у двери остановился, камень не проходит в проем, вздохнул и все же шагнул.

Раздался треск, справа переломился дверной косяк и рухнул на пол. Ютланд переступил порог и там оказался в ярком солнечном свете. За ним с воплями выбежали трое едоков, позабыв про миски с едой.

Мелизенда с сильно бьющимся сердцем осталась за столом, хотя больше всех жаждала выскочить и посмотреть, как же там дальше и не уронит ли Ютланд такой большой камень на ногу.

Из кухни вышла хозяйка с подносом в руках. Мелизенда рассмотрела по миске для нее и Ютланда, еще одна с горкой ломтей свежего и пряно пахнущего хлеба и глиняная миска с горкой толстых костей с лохмотьями мяса на мослах.

– А где же твой товарищ? – спросила она.

– Поставьте поднос, – посоветовала Мелизенда. – А теперь обернитесь. Только руки уберите от подноса.

Хозяйка оглянулась, охнула, всплеснула руками так, что, не выпусти поднос, миски оказались бы под потолком.

– Камень?.. Где камень? Твой спутник… сдвинул камень?

– Понес выбрасывать, – сообщила Мелизенда ликующе. – Вы так долго не несли…

На пороге появился Ютланд, отряхнул ладони и пошел к ним быстрыми шагами.

– Готово? – спросил он. – Пахнет прекрасно… Сколько я должен?

Женщина вскрикнула:

– Это мы вам должны! Весь город должен!.. Но как… как ты сумел, мальчик?

– Я не мальчик, – ответил Ютланд с неудовольствием. – Знал бы, что так быстро принесете телятину… ух, как пахнет!.. не стал бы подниматься со стула. Спасибо, очень вкусно.

Женщина отступила, не спуская с них обоих вытаращенных глаз, затем метнулась на улицу.

Мелизенда тихонько ликовала так, что едва сдерживалась, чтобы не вскочить на середину стола и не завопить от распирающего ее всю счастья.

Ютланд ел быстро, остатки хлеба сложил в сумку, поднялся, суровый и немногословный. Мелизенда встала под его требовательным взглядом.

– Иду-иду, – сказала она льстиво. – Все, как скажешь! Хорт, ты уже закончил там хрустеть?

Ютланд кивнул и пошел к выходу, а она, как послушная женщина, засеменила за ним.