Майкл Суэнвик - «Ничего особенного», – сказал кот

– Как вас зовут? – спросил Даргер, подождав, пока Довесок вернется в свое кресло.

– Вам нужно настоящее имя или сценический псевдоним?

– Как вам будет угодно.

– В таком случае представлюсь настоящим. – Женщина сняла с головы шляпу, стянула перчатки и аккуратно положила все это на приставной столик. – Таунимур Петтикоутс. Можете называть меня Тауни.

– Расскажите немного о себе, Тауни, – сказал Довесок.

– Я из ярмарочных артистов и всю жизнь занимаюсь этим ремеслом, – сообщила Тауни, расстегивая блузку. – До недавнего времени я участвовала в интермедии «Спящая красавица, ставшая бессмертной, благодаря технологиям Утопии, но обреченная на вечный сон». Я лежала в стеклянном гробу, прикрытая только собственными волосами и ладонью, расположенной в стратегически важной точке, а зрители пытались угадать, жива я или нет. Я очень хорошо умею управлять дыханием. – Она свернула блузку и положила ее поверх перчаток и шляпы. – Зазывалой был Джейк, мой муж. Он следил за зрителями, и если видел, что кто-то созрел, отзывал его в сторону на выходе и шепотком говорил, что за пару банкнот мог бы устроить более приватное общение со мною. Потом выходил и подглядывал через щелку в занавеске.

Тауни переступила через юбку и так же аккуратно пристроила ее поверх блузки. Затем начала расшнуровывать корсет.

– Когда клиент спускал штаны и совсем уже был готов забраться в гроб, Джейк врывался внутрь с криком, что, дескать, речь шла лишь о том, чтобы посмотреть на меня подольше, а не пользоваться моей беспомощностью в нехороших целях. – Положив корсет поверх юбки, она отстегнула подвязки и принялась неторопливо скатывать чулки. – Как правило, это помогало неплохо облегчить его кошелек.

– То есть вы занимались вымогательством, – тщательно подбирая слова, уточнил Довесок.

– По большей части я просто лежала в гробу. Но, конечно, постоянно была готова ожить и вырубить сукиного сына, если дело повернется нежелательным образом. Ну и другие шутки шутили. Разводили фраеров на подклад, продавали картонные коробки за дорогие вещи, ломали деньги, ну и тому подобное.

Рассказывая все это, женщина успела раздеться догола и, подняв обеими руками пышную массу черных курчавых волос, продемонстрировала шею и основание затылка.

– Однажды ночью клиент уже почти забрался в гроб, а Джейка все не было и не было. Так что пришлось мне распахнуть глаза и заорать лоху прямо в рожу. Он свалился, да прямо башкой об пол. Ну, я не стала выяснять, живой он или просто отрубился. Прихватила его пиджак и отправилась искать муженька. Выяснилось, что Джейк сбежал с женщиной-змеей. Через две недели она бросила его, и он захотел, чтобы я вернулась к нему, но у меня такого уже и в мыслях не было. – Она медленно повернулась кругом, чтобы Даргер и Довесок смогли рассмотреть каждый дюйм ее поистине восхитительного тела.

Даргер откашлялся, прочищая горло.

– Э-э… у вас, насколько я вижу, нет никаких татуировок.

– Да, тут я успела разобраться. Поговорила кое с кем из девушек, которые уже побывали у вас, и они сказали, что вы подробно расспрашивали их о жизни, но даже и намеком не приставали ни к одной. Не сказала бы, что все были этому так рады. Особенно после того, как они срочно набили себе татуировки. Так что я сложила два и два, и у меня получилось, что вы затеваете какую-то разводку и вам нужна женщина-партнер, с быстрой соображалкой и воровскими способностями.

Тауни Петтикоутс уперла руки в бедра и спросила, улыбаясь:

– Ну что? Берете меня в дело?

Ухмыльнувшись по-собачьи – что было совершенно неудивительно, поскольку его исходный геном был именно собачьим, – Довесок встал и протянул лапу. Но Даргер поспешно шмыгнул между ним и девушкой.

– Мисс Петтикоутс, прошу извинить нас, но мы с другом на минутку выйдем в соседнюю комнату. Нам нужно посоветоваться. А вы тем временем можете одеться.

Как только мужчины оказались наедине, Даргер воскликнул яростным шепотом:

– Слава богу, я успел остановить тебя! Ты ведь совсем уже собрался посвятить эту женщину в наши планы.

– А почему бы и нет? – так же тихо ответил Довесок. – Мы искали женщину броской внешности, не слишком приверженную нормам обыденной морали, уверенную в себе, инициативную и изобретательную, как подобает хорошей мошеннице. Тауни годится по всем статьям.

– Одно дело работать с любительницей, но ведь она профессионалка. Она будет спать с нами обоими, настроит нас друг против друга, а в конце сбежит с хабаром, а мы останемся ни с чем, кроме обиды и сожаления о попусту приложенных усилиях.

– Это сексистские и, должен заметить, весьма непорядочные нападки на прекрасный пол. Просто удивительно слышать это от тебя.

Даргер недовольно покачал головой:

– Я отказываюсь доверять не только людским женщинам, но любым пронырам женского пола. И говорю, исходя из печального – и неоднократного! – опыта.

– Что ж, если ты твердо решил не брать в дело это невинное юное создание, – сказал Довесок, скрестив руки на груди, – то мне придется предложить тебе обойтись и без меня.

– Любезный сэр!..

– Я не могу поступаться принципами.

Даргеру стало ясно, что продолжение спора не имеет смысла. Поэтому он, сделав максимально хорошую мину, вышел обратно в приемную со словами:

– Мы берем вас в дело, дорогая. – Он достал из кармана пиджака украшенный филигранными узорами крохотный серебряный флакон, открутил крышку и вытряхнул на ладонь находившуюся там единственную таблетку. – Проглотите, и к утру у вас появится та самая татуировка, которая нам нужна. Вы, несомненно, захотите предварительно посоветоваться со своим аптекарем, чтобы…

– О, я верю вам. Если бы вам требовалось всего лишь подцепить кого-нибудь на бабу, вряд ли вы стали бы дожидаться меня. Среди этих девушек наверняка были очень горячие штучки. – Тауни проглотила таблетку. – Так что за кидок вы затеваете?

– Мы собираемся провернуть дело с черными деньгами, – сказал Довесок.

– О, я всегда мечтала попробовать силы в таком деле! – Восторженно взвизгнув, Тауни обняла своих новых партнеров.

У Даргера так и чесались руки проверить, на месте ли его бумажник, но он удержался.

На следующий день носильщики-зомби притащили в гостиницу десять коробок черных денег – на самом деле, прямоугольных обрезков бросового пергамента, окрашенного в черный цвет в далеком Виксбурге, – и, по указанию Довеска, сложили в гостиной под дверью Тауни – центральной двери трехкомнатных апартаментов, так что она могла выйти или войти только через комнаты мужчин. А потом, оставив леди заниматься одеждой и косметикой, ее новые партнеры отправились на встречи со своими уважаемыми клиентами.