Владимир Белобородов - Хромой. Империя рабства [litres]

Я ответить не успел.

– Ты бы, Разим, не мутил, – заговорил Солк, – никто твоему человеку не грубил. А регалии вам еще и не положены. Может, ты под мечами и магами стоял, когда судно захватывали? Или сам себе оковы снял? По сути, мы ведь могли и продать вас. Так нет, свободу дали. Мало? Лакомств захотел? – Голос гладиатора звучал спокойно, но угрожающе.

– Какие лакомства? Мы всего лишь равными хотим быть. Или за слово уже заточки достают? Не бились – так не могли, железо на руках держало. А если уж так, то продали бы лучше – там бы знали, чего ждать.

Ну вот нельзя с такими грубостью. Таких или заточкой, или умом.

– Так ты свободен, – вновь подключился я к разговору. – Буря кончится, и именно ты можешь идти. Предлагали всем. Да и парня своего забирай. Ну и седого вон того, что к тебе жмется.

Последняя фраза была завуалированным оскорблением. Раб не ожидал такого поворота – привык к тому, что его некуда девать, ведь из торба не уйдешь.

– Вам одним со снастями не справиться, – попытался ухватиться за соломинку раб.

– Справимся, не переживай, – заверил один из гребцов.

Ответить ему было нечего. Гладиаторы и гребцы заулыбались. Мои слова вкупе с оскорблением были проглочены.

Итак, заканчивая размышления, задача номер один – выявить и убрать лишних. Двоих уже выявили – любым образом убрать. Задача номер два – напугать рабов Огариком, все равно все знают, что он маг. Задача номер три – сделать из Огарика мага.

Утром шторм полностью не стих, но ливень перешел в разряд обычного дождя. Половину дня строили из той же парусины палатку модели вигвам. Один из трюмных оказался спецом в этом деле. Не скажу, что жить можно, но после того, как разожгли костер, стало несколько веселее.

Продукты кончились. Воды на всех было девять фляжек, зато в паре сотен метров была та речушка, из которой набирали воду в бочки, и периодически кто-нибудь ходил туда, чтобы наполнить наши емкости. Вода была мутной, но если дать ей отстояться, чтобы песок на зубах не скрипел, то вполне. А вот голод… По рассказам тех, кто бывал в таких переплетах, шторм мог затянуться и на неделю. Но счастье пришло сразу после того, как разожгли костер в палатке. Буря настолько же резко, как началась, стала затихать. Мы принялись разбирать сооружение. Хотя те, кто встречался со штормами, говорили, что рано – волны еще долго на море будут, не отплыть.

Лодки, слава богам, не пострадали, хотя узнать в этих кучах морского мусора наши плавсредства было затруднительно. Весь каменистый пляж был усыпан палками, тиной, обломками корабля… Нет, наш был на месте, хотя и развернут не так, как стоял, но на пляже валялся даже кусок мачты и обрывки паруса – кому-то крупно не повезло. Надеюсь, это наши преследователи. В том, что они должны быть, никто не сомневался.

Кроме всего прочего, нас ждала на берегу, который степенно разравнивали нехилые такие волны, забавная картина. Пять человек стояли лицом к нашему судну и размахивали руками. Некоторые из них даже пытались что-то кричать охрипшими голосами. Наин хмыкнул:

– Давно, наверное, кричат. Чего кричите?! Мы тут!

Мужики обернулись. Пятеро из пожелавших сойти на берег, пережив бурю в лесу, вдруг почему-то решили вернуться обратно. Чустама среди них не было.

Отплыть смогли только к вечеру, когда волны слегка поутихли. Смутьянам предложили остаться, но они, проигнорировав, молча полезли на шлюпки. Мы с Наином переглянулись. Наверное, надо было применить более веские, чем слова, аргументы к этой парочке. Будем считать, что постеснялись. Тем более что они не реагировали на довольно резкий тон – опять же будем считать, что они все поняли. Лишняя грызня на фоне отсутствия сплоченности коллектива сейчас ни к чему хорошему не приведет.

Еще на подходе к «Свободе» – так было решено переименовать судно – мы почувствовали запах каши, принесенный из дымохода камбуза. Мм…

За ужином Оруз рассказал, как они пережили шторм. Надо сказать, у них было весело. Сначала оборвало якорь, они сбросили запасной. Потом обнаружилась течь в трюме, пока заделывали ее, корабль мотнуло так, что балластные мешки сползли на одну сторону. Не критично, но судно слегка наклонилось, и им пришлось перебрасывать их на другой борт. Как я понял, это такие мешки с песком в трюме. Их загружают одновременно с выгрузкой товара. Есть там и невыгружаемый балласт – огромные камни… Вообще очень интересно, но… я так хотел спать. Попытавшись некоторое время из вежливости послушать рассказ Прикованного и поняв, что веки сейчас сомкнутся сами собой, я под благовидным предлогом – в гальюн, выскользнул из переполненной кладовой камбуза, которую временно превратили в кают-компанию.

– Там корабль! – Алия запрыгнула на кровать.

Вот ведь! Поспать не даст!

До меня медленно стал доходить смысл слов магички. Я соскочил и похромал к выходу, благо одеваться не надо было – уснул я вчера прямо в камзоле и штанах. Но тут же развернулся – сапоги я ночью, помню, все-таки стянул.

– А ты откуда знаешь? Тебе же нельзя без сопровождения выходить.

– А я с дядь Ториком была.

– Врешь. – Я махнул рукой, пытаясь отвесить подзатыльник, однако Огарик-Алия ловко увернулась, смеясь. – Что за корабль?

– Без мачт. Наверное, тот, с которого обломки на берегу были.

– Предупреждать надо, – напряжение стало отпускать, – я уж думал, нас догоняют. А ты, кстати, садись-ка за книги и найди ингредиенты для зелья, что пил, чтобы не взрослеть.

– Пила.

– Нет пил! Будешь пока дальше Огариком. И не дай боги кто уз… Кому рассказала?

– Дядь Толикаму и дядь Торику, – опустила глаза девчонка.

– Пока больше не вздумай никому! Я серьезно!

– Я не хочу быть мальчиком. Я – девушка!

Переходный возраст, наверное.

– Давай так. Ты пока никому не говоришь, но мы с тобой найдем время и обсудим это. Хорошо? Я прошу.

– Ладно. Можно, я потом почитаю?

– Пошли, – вздохнул я, как ты удержишь ребенка от чего-то нового.

На выходе столкнулся с Наином.

– Вы в своей комнате потише говорите – тут стенки тонкие. И полы, кстати, тоже.

– Наин…

– Да понял я.

– Что там?

– Смотрящий из гнезда корабль после крушения рассмотрел. Говорит, купеческий, четырехмачтовый. Двух мачт нет, и наклон имеет.

– К нему идем?

– Да. Оруз говорит, поживимся.

По-шакальи, конечно, но я одобряю. У нас продуктов… я слышал, что мало, Оруз вчера жаловался.

– Далеко?

– Через осьмушку подойдем.

Скорость парусника, скажу я вам, сродни велосипедной. Хотя вот когда смотришь вниз, на волны, то кажется – летим.

Корабль, потрепанный бурей, был больше «Свободы» раза в два. С учетом того что наш метров двадцать пять в длину, тот был исполином. И оставшиеся две мачты были выше, и борта… И вообще мы смотрелись на его фоне так себе. Мы медленно подходили к нему на частично повернутых парусах. Оруз даже команду спускать их не дал. Просто распорядился развернуть реи, после чего паруса практически повисли и мы встали бортом к судну метрах в шестидесяти. Стояли мы с той стороны, в которую был наклон гиганта. На наше судно были направлены три камнеметных и четыре аркбаллисты – собственно не представлявших тонувшим, кроме психологической, никакой поддержки – я так понимал, что это не век пушек и основной ударной силой был абордаж. А эти вот выпендрежи считались лишь экспозицией.