Ричард Адамс - Майя

– Чего смешного? – резко спросила Оккула.

– Наконец-то я поняла, почему ты всегда клянешься зардом Крэна, – с улыбкой ответила Майя.

– Флейтиль еще и не такое умеет, – сказала Оккула. – Ты знаешь, что в храме произойдет?

– Ага… ну, мне Таррин однажды рассказывал… – начала Майя и ахнула: из листвы платанов выглянуло лицо Леспы. – Ой, Оккула! – Она задрожала и едва не пустилась наутек.

– Ш-ш-ш! Ну чего ты испугалась? О Крэн и Аэрта, да ты сама Леспой недавно была – даже до меня слухи дошли, – успокоила ее подруга.

– А что это две бесценные невольницы здесь делают – в толкотне и на самой жаре? – раздался шутливый женский голос.

Подруги обернулись. К ним подошла Неннонира, в пурпурном одеянии, расшитом золотой нитью; волосы шерны, уложенные в замысловатую высокую прическу, закрепляли гребни черного дерева, усыпанные драгоценными камнями. Майя робко улыбнулась, надеясь, что Неннонира не заметила ее испуга при виде лика богини в кроне платана.

– Да вот, поджариваемся, к пиру у озера готовимся, – вздохнула Оккула. – Голову напечет, все легче будет.

– Что, вам и впрямь велели здесь дожидаться? – удивилась Неннонира.

– Если честно, нам самим непонятно, что делать, – призналась Майя. – Может, если перед самым концом сюда вернуться, никто и не узнает.

– А в храм вас не пускают?

– Мы же рабыни, – напомнила Оккула.

Неннонира с шаловливым видом огляделась и прошептала:

– Если хотите, я вас обеих внутрь проведу.

Она взяла Майю за руку и направилась к храмовой площади. Оккула недоуменно пожала плечами и пошла следом.

Каменная лестница и крытая галерея у входа, обращенные на восток, придавали храму величественный, торжественный вид. На задворках храма, как в театре, располагались многочисленные пристройки, всевозможные службы и прочие вспомогательные помещения – трапезная жрецов, кухня, залы для приема посетителей и для храмовых нужд, комнаты счетоводов, подвалы, мастерские и склады, где хранились запасные части механизмов Тамарриковых ворот, и тому подобное. Неннонира поспешно свернула на тропку у южной стены храма и, пройдя между двумя сараями, вывела своих спутниц в мощеный дворик, где с одной стороны высилась поленница дров, а с другой – груда пустых винных бочонков. На табурете у стены угрюмый смуглолицый парень, в серо-зеленом одеянии храмового раба, скоблил брильоны и швырял очистки в ведро, время от времени почесывая щетину на щеках выщербленным лезвием ножа.

– Привет, Сендиль, – сказала Неннонира, подплывая к нему в облаке сладких ароматов и шелестящих шелков. – Вот я тебя и нашла. Как дела, милый?

Паренек криво усмехнулся, хорохорясь, но ухмылка вышла жалкая.

– Все было хорошо, пока тебя не увидел. Ты чего сюда в таком виде явилась?

– Да уж не ради того, чтобы тебя помучить, – ответила Неннонира. – Правда, я не нарочно. Ох, не грусти ты так, уже недолго осталось…

– Три года, – вздохнул он. – Как по-твоему, долго это или нет?

– Может, и меньше, – сказала шерна. – Честное слово, я обо всем помню. Понимаешь, не так уж и просто нужного человека отыскать и время подходящее выбрать.

– Да? – с горечью спросил парень и сплюнул в ведро очисток. – В постели, разумеется?

– Не язви. Клянусь, я своей возможности не упущу.

Сендиль, не отвечая, глядел на Неннониру, будто узник сквозь тюремную решетку.

– Обещаю, я все улажу! – воскликнула шерна. – А еще вот, познакомься, мои подруги Оккула и Майя. Они наложницы Сенчо, бедняжки.

– О Крэн, спаси и сохрани! – охнул Сендиль. – И как он их не расплющил?

– Вот видишь, некоторым еще хуже, чем тебе. Слушай, а ты не проведешь их на храмовый обряд взглянуть?

Сендиль промолчал.

– Прошу тебя, – умоляюще протянула Неннонира.

– Нет, это слишком опасно.

– А ты постарайся. Они тебя отблагодарят.

Над городом раскатился звон гонгов, отбивающих полдень. На храмовых ступенях прозвучали фанфары.

– Так проведешь или нет? Меня друг ждет, – нетерпеливо напомнила шерна.

– Ага, друг… Человек двадцать в очередь выстроились, – хмыкнул Сендиль и повернулся к девушкам. – Ну, пойдем.

Майя с детской непосредственностью жаждала развлечений, а потому, не вслушиваясь в беседу, горячо поблагодарила Неннониру и торопливо направилась вслед за юношей через пустую кухню и вдоль коридора, вымощенного каменной плиткой.

– Ты приятель Неннониры? – спросила она, чтобы поддержать разговор.

– Когда-то был…

– Прежде чем в храм попал? – полюбопытствовала Майя.

– Сколько тебе дали? – поинтересовалась Оккула из-за спины подруги.

– Пять лет. Она не виновата, конечно… Только все равно ни слова не сказала, хотя и знала, в чем дело. Да ладно, пустое…

Майя совершенно ничего не понимала:

– Тебя сюда насильно отправили? А ты не мог… ну, не знаю – сбежать? Сюда же тысячи людей приходят, со всей империи…

– Сбежать? Ох, откуда ты такая взялась? – Сендиль остановился у окна на лестнице и вытянул руку. Тыльную сторону ладони пересекал широкий белый шрам в форме пары скрещенных копий – вздутая кожа еще не везде зажила.

– Так вот какое клеймо ставят тем, кого отправляют на принудительные работы! – ахнула Оккула, заглядывая Майе через плечо. – Я такого не видела. Больно было?

– А ты как думаешь? – раздраженно воскликнул Сендиль.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Майя. – Значит…

– Если заклейменный не предъявит особую бирку – либо от своего хозяина, либо знак своего освобождения, – то его немедленно казнят, – пояснила Оккула. – Вот потому он и не может сбежать, банзи. Ему одна дорога – в Зерай. – Она снова повернулась к Сендилю. – Я думала, таких на гельтские рудники отправляют. Как же ты в храм попал?

– Неннонира одного из жрецов упросила. У нее повсюду знакомства. А я тут всякого успел навидаться…

Они поднялись по лестнице. Сендиль свернул налево, в длинный коридор вдоль задней стены храма, и подвел девушек к небольшой двери, из-за которой доносился приглушенный шум голосов.

– А теперь тихо! – предупредил юноша, приоткрывая дверь.

Майя неуверенно шагнула в темноту. Слабый свет шел откуда-то снизу. Сендиль взял ее за руку и повел вперед. Майя оказалась на крошечном балконе под самой крышей, в пятидесяти локтях над полом; оттуда открывался великолепный вид на внутреннее убранство храма Крэна.

В центре зала находилась круглая площадка диаметром около двадцати локтей, окруженная низким бортиком из серого, с прожилками, мрамора. По полу у самого бортика кольцом свернулся мозаичный змей с красными, зелеными и синими чешуйками, прикусивший собственный хвост. Тело змея обвивали побеги плюща, всевозможные плоды и колосья, сплетаясь в сложный повторяющийся узор. Внутри круга, на зеленом малахите, инкрустированном яркими зверями, птицами, рыбами и цветами, златобородый Крэн и венценосная Аэрта протягивали руки друг другу, повторяя мотив, изображенный на внутренней сфере у Тамарриковых ворот. Ладони богов касались прямоугольного мраморного пьедестала в два локтя высотой, установленного в самом центре круга.