Ричард Адамс - Майя

– Но ведь Анда-Но… то есть Байуб-Оталь – сын верховного барона Урты. Неужели уртайцы за него не вступятся?

– Как же им за него вступиться? – рассмеялся Шенд-Ладор. – Он сговорился с врагом, пошел воевать против империи. Так что ему смерти не избежать – выведут на Караванный рынок и казнят на глазах у всего народа. Но сначала надо в Хальконе смутьянов истребить.

Имен остальных пленников не знал никто – ни Саргет, ни Неннонира. Дераккона Майя расспрашивать не осмелилась, а о своей любви к Зан-Керелю никому не рассказывала.

Пока Майя выздоравливала, основным источником новостей стала Огма: служанка дотошно расспрашивала коробейников, что приносили товары в особняк, и прислушивалась к разговорам на рынке в нижнем городе, куда ходила за свежими овощами и фруктами. Однажды она вернулась домой в невероятном возбуждении и, не выпуская из рук тяжелую корзину, торопливо прохромала к Майиному ложу у окна.

– Ох, госпожа, я вышла овощей купить, у нас брильоны кончились, и фасоль тоже, а еще фруктов я взяла побольше, чтоб было… Вы же мне деньги дали; хвала богам, безбедно живем, как при верховном советнике… Так вот, я торгуюсь, а тут глянь – приятельница моя подходит, мы с ней в лавках часто встречаемся, она замужем за тонильданцем, он откуда-то из-под Теттита, с востока, но они уже много лет в Бекле живут… И она мне говорит…

Майя встала, с нарочитой рассеянностью подошла к окну и задернула шторы – полуденное солнце припекало. Явное невнимание хозяйки подстегнуло рассказ Огмы.

– А знакомцы ее мужа, из Теттита, в Беклу часто приезжают, стекло покупать – он у нее стеклодув отменный, на всю империю славится. Вот они приехали и приятельнице моей рассказали, отчего барон Эркетлис на Беклу войной пошел.

– Когда это он на Беклу войной пошел? – удивилась Майя. – Он же в Хальконе скрывается? И войска у него нет.

– Ну да, ваша правда. Только вот знаете, из-за чего он бунтует?

Майя промолчала.

– А все потому, что есть на земле справедливость, – нравоучительно произнесла Огма. – От божьей кары никому не уйти. Злодей этот… ну, я вас с госпожой Оккулой не виню, вы же тоже невольницы, он вас заставлял… и всех нас заставлял, и госпожу Дифну…

– Да о чем ты?! – нетерпеливо спросила Майя.

– О госпоже Мильвасене, – прошептала Огма, загадочно округлив глаза.

– О Мильвасене?

– Верховный советник ее обманом в неволю взял, про это все знают. Хотел перед остальными похваляться, что у него знатная госпожа в рабынях, вот и уговорил маршала послать солдат, чтобы родню госпожи Мильвасены убили, а сам над ней задумал надругаться. Вы тогда с госпожой Оккулой уехали на пир к господину Эльвер-ка-Вирриону, а я же дома была, видела, как госпожу Мильвасену привезли. Тризат очень сокрушался, ну да ничего не поделаешь, раз приказано, надо исполнять. А Теревинфия мне строго-настрого наказала ни слова никому не говорить, пригрозила, что выпорет…

– Ну и при чем тут Мильвасена?

– Так вот верховный советник на себя тем смерть и накликал, – провозгласила Огма, воздев костлявый палец к потолку. – Моя приятельница с рынка все про это от мужниных друзей и вызнала. Госпожу Мильвасену сулили в жены барону Сантиль-ке-Эркетлису, а потому…

– О великий Крэн! – воскликнула Майя. – Не может быть! Мильвасена об этом ни разу не обмолвилась ни мне, ни Оккуле.

– Она же вообще неразговорчивая была, госпожа Майя, сами понимаете. Вот, значит, барон Эркетлис по всей Тонильде и Халькону объявил, что поэтому и пойдет войной на Беклу. Говорят, они свадьбу собирались играть, после мелекрила, только барона Энка-Мардета убили и всю семью его тоже, а дочь баронская пропала. А теперь барон Сантиль-ке-Эркетлис заявляет, что верховного советника по его приказу зарезали, вроде как из мести за убийство Энка-Мардета и за надругательство над госпожой Мильвасеной.

Майя присела у окна и задумалась.

– Вот я и говорю, госпожа Майя, что боги – они все сверху видят, ничего не пропускают…

– А где сейчас Мильвасена? – спросила Майя. – Я слыхала, что после убийства Сенчо Эльвер-ка-Виррион ее к себе забрал, хотя по закону ей положено было в храм. Благая владычица из-за этого гневалась.

– Так она и сейчас с господином Эльвер-ка-Виррионом, – сказала Огма. – Он ее никому не отдаст. Но это еще не все новости… – многозначительно заявила она.

– Рассказывай скорее, не томи, – велела Майя.

– А еще говорят, что благая владычица хотела госпожу Мильвасену обратно в Халькон отправить, так маршалу Кембри и сказала, мол, хватит с нас неприятностей, пошли девчонку домой, и дело с концом. Только госпожа Мильвасена заупрямилась и никуда ехать не захотела, а благая владычица сказала, что раз она храмовое имущество, то есть рабыня безвольная, то должна делать как велено. А господин Эльвер-ка-Виррион воспротивился и сказал, что ее в неволю обманом взяли, так что никакая она не рабыня. Тогда благая владычица осерчала и велела маршалу разобраться, только маршал сказал, что у него других дел много и что вообще барон Сантиль ее назад не примет, потому как порченая она… ну, вы и сами знаете. Так что, госпожа Майя, тут все…

– Значит, Мильвасена у Эльвер-ка-Вирриона живет?

– Ага, – кивнула Огма. – А господин Эльвер-ка-Виррион собирает войско, хочет в Халькон отправиться и разогнать мятежников. А госпожа Мильвасена говорит, что господин Эльвер-ка-Виррион ей очень помог и что она хочет в Бекле остаться.

Майя отправила Огму готовить ужин и погрузилась в размышления. Что же все это значит? Еще недавно она бы сгорала от ревности и обиды на Эльвер-ка-Вирриона. «Ты чудо как хороша… с тобой никто не сравнится…» Однако сейчас Майя не испытывала ни досады, ни разочарования. Эльвер-ка-Виррион ей не нужен. Пусть он однажды ею насладился – она тоже получила удовольствие, ну и что с того? Он был единственным сыном и наследником маршала Кембри, а она стала самой прославленной женщиной в империи, вот и все. Да, с ним приятно в постели, но ощущения чуда не возникает. Вот Мильвасена ему подходит, а Майе он и даром не нужен. Ей нужен только Зан-Керель, любимый, единственный!

Сейчас к ней пришло богатство, слава и успех, о чем Майя прежде даже не мечтала. И вот теперь ее предупредили, что у нее появились и враги… Но это еще как посмотреть. Да, она предала любимого, но ее предательство спасло тысячи жизней. И Байуб-Оталю она отомстила за оскорбление, только сейчас ей почему-то было его жалко. Ох, как все запутано!

Вот бы рассказать все Нассенде! Майе вспомнился старый лекарь, его добрый, проницательный взгляд из-под кустистых бровей, вонючее одеяние из рыбьей кожи… Он умел слушать, а советы давал такие умные, что сама она никогда бы до них не додумалась.