Ричард Адамс - Майя

Барабанщик медленно сошел по ступеням и, держась в тени, остановился в темном углу залы. Слушатели завороженно внимали глухому, размеренному бою лембасов.

– А что, сейчас кера будет? – шепотом спросила Неннонира у Майи. – Меня не предупредили.

– Не знаю, – ответила Майя.

От выпитого вина и беспрестанного грохота барабанов ей стало не по себе, и она невольно прикоснулась к чему-то неестественно холодному и обмякшему – как оказалось, к увечной руке Байуб-Оталя. Чтобы не смущать его, Майя не сразу отдернула пальцы, задержав ладонь на сморщенной коже, и только чуть погодя убрала руку.

В залу вбежала Оккула и замерла гибкой темной тенью на освещенных ступенях; одеяние из перьев казалось в полумраке мохнатой шкурой какого-то неведомого зверя. Чернокожая девушка торопливо наклонилась, вгляделась во тьму и дернула подол, будто отцепляя его от шипов невидимого кустарника, а потом, окруженная зыбкими полосами мглы, под мерный рокот жуа устало спустилась, чуть прихрамывая, в дремучую чащу, пробираясь сквозь густые заросли, подныривая под низко нависшие ветви, щурясь и прикрывая глаза рукой от ярких промельков солнечных лучей между стволами. Усталая охотница, измученная долгим путешествием, сжимала в руке небольшое копье.

Стук барабанов возвестил, что опускаются сумерки, – дневные обитатели леса удалились на покой, зато проснулись его ночные жители. Ясно было, что охотница заблудилась: она двигалась неуверенно, прислушивалась и оглядывалась, сходила с тропы и возвращалась на нее. Ночные шорохи и шепоты усиливались, окружали девушку, приближались, смыкались вокруг нее плотным кольцом. Сама охотница двигалась беззвучно, перебегала от света к тени и часто останавливалась передохнуть, вглядываясь из-за толстых стволов в беспросветную мглу.

Ритм жуа изменился, стал глуше и реже. Свет угасал. В темноте затаился какой-то крупный зверь. Охотница услышала его и, бесшумно раздвинув плети плюща, спряталась в подлеске. Зрители ощутили ее страх перед неведомым преследователем. Неужели он, учуяв добычу, вот-вот нападет на отважную охотницу?

Неожиданно гибкая девичья фигурка возникла совсем в другом месте – охотница, змейкой скользнув в зарослях, сбросила свое одеяние из перьев и черной тенью замерла среди леса, воздев копье над головой. Кто победит в схватке – девушка, ловкая, как пантера, или преследующий ее хищник? Охотница втянула в себя воздух, оскалилась, сверкнув белыми зубами; пот ручьями стекал по темной коже. Зрители, затаив дыхание, с суеверным ужасом зачарованно глядели, как девушка пробирается сквозь сумрачную чащу. Эвд-Экахлон вздрогнул и хлопнул себя по плечу, будто отгоняя назойливое насекомое или отводя колючую ветку. Теплый воздух колыхался, словно наполненный влажными испарениями болот и запахами прелой листвы. Частый, дребезжащий треск лека стал лягушачьим хором.

Но кто это там показался из темноты у ступеней – охотница или зверь? В неверном пламени светильника сверкнули налитые кровью глаза, хищным оскалом блеснули острые зубы в каплях слюны – и ужасное видение исчезло. Через мгновение на том же месте возникла охотница, споткнулась, обезумев от ужаса, обронила копье, шагнула к темному пруду, покачнулась, обессиленно ушла под воду и бесшумно вынырнула на противоположном берегу, а потом тенью скользнула между камышами и скрылась в чаще.

В глухом рокоте барабанов слышался плеск волн и тяжелая, чавкающая поступь громадного зверя по болоту. Майя едва сдержала крик: страх опутал ее прочной сетью, темнота обступала со всех сторон, в ушах отдавался неумолчный бой барабанов – ах, если бы он прекратился! Послышался чей-то сдавленный стон, почти всхлип. Неннонира побелевшими пальцами сжимала столешницу и сидела, будто окаменев.

И тут из мрака выступил кто-то еще – не охотница и не дикий зверь, а жуткая колдунья, вселяющая ужас в сердце любого, кто ненароком забредет в эту глухомань. Она змеей выползла из лесного сумрака, взметнулась и застыла, призывно воздев черные руки. Изо рта ее сочилась кровь; выпученные, мертвые глаза светились нечеловеческой жестокостью; грохот барабанов сотрясал тело, наполняя его неведомой, зловещей силой. В руке колдуньи сверкнуло лезвие кинжала – призрачное оружие сияло потусторонним светом. Она перебросила его из ладони в ладонь и внезапно вонзила глубоко в предплечье, а потом, раскинув руки в стороны, удовлетворенно ухмыльнулась и вытащила клинок, на котором не было ни капли крови. Мерцающее лезвие еще раз зловеще блеснуло – и вдруг исчезло. Она повелительно вытянула раскрытую ладонь – и кинжал стремительно вылетел к ней из душной мглы болота. Колдунья медленно и бесшумно сделала шаг вперед. Тут Ка-Ротон, будто во сне, сошел с помоста, умоляюще простирая руки к колдунье. На губах его играла блаженная улыбка, остановившийся взгляд был прикован к призрачному видению. Молодой уртаец подошел к самому краю бассейна, церемонно принял кинжал из скрюченных пальцев и вонзил его себе в грудь. Клинок исчез, будто растворившись в воздухе. Ка-Ротон повалился на пол. Барабаны умолкли.

Эвд-Экахлон подбежал к юноше и, опустившись на колени, приподнял ему голову. Со всех сторон слышались испуганные восклицания гостей. Колдунья пропала без следа. Ее исчезновение разрушило чары. Все столпились у бассейна, где Эвд-Экахлон брызгал водой в лицо Ка-Ротона и окликал уртайца по имени.

Эльвер-ка-Виррион велел зажечь лампы, и в пиршественной зале засияли огни. Ка-Ротон поднялся, опираясь на плечо Эвд-Экахлона, утер пот со лба и ошарашенно огляделся. Было очевидно, что юноша не понимает, где он и что с ним произошло. Он медленно взошел на помост и сел за стол, удивленно мотая головой и не отвечая на встревоженные вопросы приятелей. Немного погодя Эльвер-ка-Виррион счел за лучшее посоветовать Эвд-Экахлону, чтобы Ка-Ротона отправили домой отдохнуть, а потом обернулся к Майе и с нажимом спросил:

– Куда твоя подруга подевалась?

– Не знаю, мой повелитель.

– Что все это значит?

– Простите, мой повелитель, я думала, она вам объяснила… – запинаясь, начала Майя. – Разве она не сказала…

– Разве она не сказала… – произнес Эльвер-ка-Виррион одновременно с Майей, подавил смешок и обратился к Эвд-Экахлону: – Прошу прощения. Надеюсь, ваш приятель скоро придет в себя. Поверьте, я не предполагал, что все так обернется.

Наследник уртайского престола угрюмо кивнул, и Эльвер-ка-Виррион вернулся к гостям.

У Майи кружилась голова из-за пережитого страха и от волнения за судьбу Оккулы. Она утерла испарину со лба и, обессиленно закрыв глаза, задышала глубоко и ровно.

– Может, лучше на воздух выйти? – предложил Байуб-Оталь. – Пойдем со мной, прогуляемся.