Мэри Пирсон - Поцелуй обмана

Но не здесь. Одно было хорошо: оказавшись в этой удаленной пустынной местности, я вырвалась из цепких лап лорда-канцлера и королевского книжника. Едва ли найдется охотник за выкупом, способный найти меня здесь.

Но и Рейф не отыщет меня.

Меня снова обожгла мысль, что я никогда больше его не увижу. Хорошие парни не убегают, Лия . Он, собственно, и не убежал, но принял, видимо, решение вернуться к прежней жизни. Мне не составило никакого труда убедить его в том, что я должна уехать. Я снова и снова пыталась понять его реакцию. Тогда я была слишком поражена горем, чтобы сразу все осознать и оценить. Но с тех пор у меня было предостаточно времени, чтобы поразмыслить об этом. Раздумья , так мать называла это, когда отсылала нас в спальни, приказывая запереть за какой-то проступок. Мои раздумья подсказывали мне, что Рейф тоже горевал. Дай мне подумать . Но потом, почти сразу, он написал другое: Буду ждать тебя, чтобы сказать последнее прости . Его горе оказалось недолгим – в отличие от моего.

Покинув Терравин, я старалась не думать о Рейфе, но ничего не могла поделать со своими снами. Посреди ночи я почувствовала, как его губы касаются моих, его сильные руки обнимают меня, а наши тела прижимаются друг к другу. Он заглядывал мне в глаза так, как будто в этом мире только одна я для него важна.

Я села в кровати и потерла виски. Правильно говорил Каден, невозможно жить, постоянно думая о том, как могло бы быть. Эти «если бы» могут заставить поверить в то, что вообще никогда не существовало. Не исключено, что для Рейфа я давно стала просто милым полузабытым воспоминанием.

Мне нужно сосредоточиться на настоящем, реальном и правдивом. Я вспомнила, что не надела ночную сорочку Рины, и потянулась за ней. Вот и еще одна роскошь, к которой я никогда не буду относиться с пренебрежением.

Я поискала, куда положила оставленную Дихарой книгу, и, найдя, уютно устроилась с ней в кровати. Это оказалось что-то вроде детского учебника, написанного на наречии народа Годрель, для изучения языков королевств, в том числе морриганского и венданского. Я сравнила его с книгой, украденной у книжника. Как я и предполагала, языки не совпадали в точности, « Ve Feray Daclara au Gaudrel » была на сотни, а то и на тысячи лет древнее. Зато учебник помог разобраться в значении некоторых незнакомых букв, а сходства между языками оказалось довольно, чтобы я могла уверенно перевести несколько слов. Читая, я проводила пальцами по страницам, на ощупь чувствуя скрытые к них столетия.

Конец скитаний. Пророчество, Надежда.

Расскажи еще раз, Ама. Расскажи о свете .

Я роюсь в памяти. Сон. История. Смутное воспоминание.

Тогда я была меньше, чем ты, дитя.

Грань между хлебом насущным и истиной. Потребность. Надежда. Моя бабушка рассказывала сказки, чтобы занять меня, потому что есть было нечего. А теперь я смотрю на эту девчушку, былиночку, которой и во сне не доводилось досыта поесть. Она верит. Она ждет. Тяну ее к себе за худые ручонки, сажаю, легкую как перышко, себе на колени.

Давным-давно, дитя мое, жила-была принцесса, не старше твоих лет. Ей покорялся весь мир. Солнце, луна и звезды падали ниц и поднимались с колен, повинуясь ее приказам. Давным-давно…

Что было, то прошло. А сейчас есть лишь она – эта златоглазая девочка у меня на руках. Прочее не имеет значения. Только конец наших скитаний. Обещание. Надежда.

Идем, дитя. Нам пора.

Пока не явились стервятники.

Вечные вещи. То, что остается. То, о чем я не смею с ней говорить.

Я расскажу тебе по пути. О том, что было раньше. Давным-давно…

Похоже было то ли на дневник, то ли на сказку из тех, что рассказывают вечерами у огня – приукрашенный рассказ о принцессе, которая повелевала свету. Но там была еще и пронзительно-грустная история о голоде. Кем они были, Годрель и тот ребенок – странниками? Первыми кочевниками? И кем были те стервятники – людьми или животными? Почему королевский книжник боялся книги? Наверное, та женщина, Годрель рассказала девочке и другие истории. Может, они тоже есть в книге, и мне предстоит разгадать их тайну.

Мне очень хотелось дальше складывать незнакомые слова в осмысленные фразы, но глаза закрывались сами собой. Отложив книги, я встала, чтобы погасить фонарь, как вдруг хлопнула входная дверь, и в кибитку ворвался Каден. Он запнулся о порог и пробежал несколько шагов, пока не восстановил равновесие.

– Что случилось? – спросила я.

– Хочу убедиться, что тебе удобно, – его голова чуть не падала на грудь, а слова звучали невнятно.

Я шагнула вперед, намереваясь выставить его за дверь. Казалось, проделать это будет нетрудно, но Каден с неожиданным проворством захлопнул дверь и подтолкнул меня к ней, а сам уперся в дверь обеими руками, зажав меня с двух сторон. Он смотрел на меня в упор затуманенными глазами.

– Ты пьян, – укорила я.

Он поморгал.

– Возможно.

– Не возможно, а совершенно точно.

Каден усмехнулся.

– Это традиция . Я не мог оскорбить наших хозяев. Ты ведь разбираешься в традициях, а, Лия?

– И ты всегда так отвратительно напиваешься, попадая сюда к ним?

Кривая ухмылка сошла с его лица, и он наклонился ближе.

– Не всегда. Вообще-то, никогда.

– Так в чем же дело? На этот раз ты чувствуешь себя виноватым, и надеешься, что Бог Зерна тебя помилует?

Он мрачно насупил брови.

– Мне не с чего чувствовать себя виноватым. Я солдат, а ты… а ты одна из них. Особа королевской крови. Все вы одинаковы.

– А ты будто бы со многими знаком .

Угол его рта покривился в ехидной улыбке.

– Да еще эти твои видения. Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь?

Я делала в точности то же, что и он делал бы на моем месте – пыталась выжить. Или он хотел тащить меня на привязи через весь континент и при этом ожидал от меня любезности и покорности?

Я улыбнулась.

– Главное, они не знают, что я делаю. Только это имеет значение. И ты им ничего не скажешь.

Каден навис надо мной почти вплотную.

– Ты так уверена? Ты… – я один из них . Венданец. Не забывай об этом.

Разве могу я забыть? Но спорить с ним сейчас не имело смысла. Он с трудом выговаривал слова – и его лицо было слишком близко от моего.

– Каден, тебе нужно…

– Ты слишком уж хитрая. Ты ведь поняла, что я сказал там, на пиру? Ты понимаешь все наши разговоры…

– Вашу варварскую тарабарщину? Откуда мне ее знать? Я и не пытаюсь понять. Убирайся прочь, Каден!

Я попробовала его оттолкнуть, но он всем телом навалился на меня, так что я не могла вздохнуть, зарылся лицом в мои волосы.

– Я слышал, – горячо зашептал он мне прямо в ухо, – в ту ночь. Я слышал, как ты сказала Паулине, что я приятен на вид.