Евгений Мисюрин - Черный грифон

– Что это? – недоуменно спросил он.

– Так в чернавку оделась, – с невозмутимым видом пожала та плечами.

Однако, глаза её выдавали. Они смотрели с яркой хитринкой, смешанной со страхом. Когда девушка заметила пристальный взгляд Платона, усмехнулась и пояснила:

– Я тайком выбралась. Никто не знает. Пришлось, вот, в чернавку переодеться. Пусть думают, что я волхвам за травами побежала, – она немного нервно хохотнула. – Цени, милый, на что ради тебя дочь самого коназа идёт!

Эти слова заставили Платона подойти и, уже никого не стесняясь, поцеловать любимую в губы.

– Ой, охальник! – шутливо замахала рукой Подана. – Пей, вон, взвар, да идите. А то без вас начнут.

К ристалищу вышли вдвоём – Платон и Молчан. Беляна побежала обратно, а Подана обещала подойти позже. Глаша, похоже, была уже на месте.

Ещё на спуске с холма друзья оказались со всех сторон окружены толпой народа. Создавалось впечатление, что весь город именно сейчас собрался посмотреть на бой. По пути Молчан рассказывал правила подобных поединков. Ему было удивительно, что Платон ранее никогда не бывал на ристалищах. Известно ведь, в каждом медвежьем углу стараются выявить лучшего поединщика, чтобы отправить его дальше, выяснять, кто самый сильный в округе, околотке, в краю…

– У нас не так. Мы мечи не используем. Больше на кулаках, или борьба, – пояснил Платон, проведя аналогию со спортивными соревнованиями.

– Как у хазар с полянами что ли? Те тоже больше по куражу мастера, а на мечный бой выходить не любят.

– А здесь как?

– Здесь, друже, всё рядком идёт, – неспешно, но громко пояснял Молчан.

Иногда приходилось кричать, потому что идущие рядом тоже тишины не соблюдали.

– Всех соревнителей делят на пары. Тут уже как попадёт, с тем и будешь драться. Как все пройдут, победители делятся между собой и снова в бой. И так, пока одна пара не останется. Ну, а там уже самый лучший побеждает, ему и слава, и рука белянина.

– А за второе место что дают?

– Какое ещё место? У нас такого нет. Либо ты победитель, либо проиграл. Нет, те, кто много схваток выдержал, тоже уважение имеют. Но награда здесь только одна.

Пока разговаривали, многие подходили к Платону, жали руку, кто-то кланялся, а некоторые хлопали по плечу и желали победы.

– Гляжу, люб ты многим, – с лёгкой завистью заметил Молчан.

Смирнов подумал и ответил.

– Не я. Скорее, они Беляну любят. А она меня. Потому и желают победы, чтобы девушка за любимого вышла.

Друг молча кивнул, соглашаясь.

Внизу, под холмом, палаток стояло уже гораздо больше. Мелкие, разноцветные, они окружали место соревнования широким кругом, оставляя место лишь для входа. А некоторые шатры стояли даже вдоль спуска с холма, как бы обозначая дорогу.

Это что? Ещё поединщики понаехали, с недовольством подумал Платон. Приглядевшись, он понял, что это торговцы и засмеялся своей ошибке. Надо быть очень невнимательным, чтобы не заметить характерные дымы от тех палаток, где что-то готовили на продажу, толпы покупателей, постоянно подходящих и уходящих.

Когда спустились до уровня первых «ларьков», на глаза молодому человеку попали гирлянды фруктовой пастилы, вывешенные на виду. Живя в Калаче, Платон пристрастился к этой немудрёной сладости и сейчас, увидев абрикосовую, ткнул в неё пальцем.

– Сколько стоит?

Пузатый немолодой продавец зачем-то оглядел покупателя с головы до ног, задержал взгляд на мече, висевшем на боку. Потом хмыкнул и коротко ответил.

– Полушка.

Молчан хотел уже оттащить Платона, но тот долго ковырялся в висящем на поясе кошеле. Вынул один грош, затем второй. Повертел между пальцами и сунул продавцу.

– Снимай.

Пузан ловко вынул из-под прилавка точно такую же и с лёгким поклоном протянул Смирнову.

– Угощайся на здоровье.

Шатёр у них всё-таки был. Маленький, чуть больше рыночной палатки. Только лишь бы вещи сложить. Там и сейчас лежал огромный, почти в рост, холщовый мешок, а рядом на скамейке сидела Глаша. Вот, оказывается, куда она сбежала с утра пораньше.

Как только друзья вошли внутрь, она начала тараторить.

– Давай, батюшка, переоблачайся быстрее. Твой бой по жребию первым вышел. Ты с Ришаном Половцем дерёшься. Должен был стоять супротиву тебя Микула из Сары, да он утром ещё сбежал.

– Как сбежал? – вставил вопрос Молчан.

– Да так и сбежал, батюшка, пришёл к рядному, говорит, мол, дела у нас с Осипом Хазарином, уходим мы.

Не меньше получаса, со всеми реальными, а большей частью, скорее всего, выдуманными подробностями, Глаша рассказывала о том, что произошло. А было следующее:

Осип Хазарин и Микула, видимо, решили облегчить себе путь в победители. Для чего надумали устранить главную преграду – Петра Створника. Микула, как бы случайно, то ли толкнул того невежливо, то ли иначе повздорил. Но кончилось всё тем, что назначили они меж собой кураж.

Ночью, как стемнело, отошли подальше, за холм, чтобы никто не видел. А как иначе? Кураж – дело сугубое и безоружное. Два кулака на два кулака. Поэтому и далече от остальных. Ушли двое и вернулись двое. А кто из них прав, а кто лев, уже разобрались и сами знают. Так всё и было бы, но только когда замахнулся Пётр на Микулу, выскочил из кустов Осип. Да не один, а с мечом.

В общем, к шатру вернулся один только Створник, принёс обломки меча, да подсказал, где обманщики лежат. Так что их принесли, выходили, а утром Микула, чуть свет, побежал к рядному, это тот, кто порядок блюдёт. Да и велел вычеркнуть их с Осипом из списка. Мол, дело у них, потому заниматься всякой ерундой им не след.

– И так теперь, батюшка, вместо Микулы биться тебе с Половцем. Так что знай, – закончила Глаша.

Платон внимательно посмотрел на Молчана.

– Этот народ кнутом владеет добре, – подумав, подсказал тот. – Но у тебя меч остёр, чуть что – режь, не бойся. И близко его, пока с кнутом, не подпускай.

Так всё и оказалось. Лишь только рядник стукнул деревянным молотом в звучное буковое било, висевшее на кожаном шнуре возле дубового круга, Ришан с грозным криком выхватил из-за голенища кнут.

Платон крепче стиснул в руке меч и оглядел соперника.

Невысокий, кривоногий, в коротких сапогах гармошкой. На ногах кожаные штаны, перечерченные ремнями. Сверху рубашка грубого холста, а на ней так же кожаный жилет. Очень похож на тех, кто вёз их с Поданой в клетке.

Такое сравнение не добавило любви к противнику, и Платон, не дожидаясь атаки, сделал шаг вперёд.

Ришан махнул кнутом по ногам. Видимо, он ожидал, что Платон попытается перепрыгнуть летящий кожаный хлыст, тот спокойно дал себя обвить, и сразу же отрезал клинком больше половины кнута.

Раздался новый крик, и Половец выдернул из-за спины кривой меч, похожий на турецкую саблю, и маленький круглый щит. Из травы что ли сплетён, подумал Смирнов. Но потом понял, что щит деревянный, только сверху отделан чем-то вроде камыша.