Евгений Мисюрин - Черный грифон

Платон махнул Киркелином, целя в лезвие. Меч такого веса скорее сломается, чем уйдёт в сторону. Раздался глухой звон и Смирнову показалось, что лезвие двуручника на мгновение блеснуло синим. Тут же последовал ответный удар. На этот раз по ногам. Он еле успел перепрыгнуть. Потом ещё раз, потому что промежутка между двумя бросками противник не сделал.

Платон бросился вперёд. Сокращая дистанцию, ткнул в грудь соперника. Киркелин будто ударился в резину. Игната отбросило, но он устоял на ногах и снова рванулся на сближение. Очередной удар Смирнов блокировал клинком. Снова звон, снова синий блеск. Меч отбросило, Игнат по инерции развернулся вокруг себя и добавил силы удару.

Платон еле успел подставить меч, сдвигаясь вперёд. От такого темпа стало не хватать дыхания. Противник махал огромным двуручником, как шпагой, будто совсем не чувствуя веса.

Смирнов уже старался больше уходить от ударов, атаковать самому не получалось. Куда ни сдвинься, через мгновение в этом месте появляется блестящее лезвие двуручника. Пот прорвался под головную повязку и потёк, заливая глаза. Хорошо бы вытереться, но противник не даёт ни секунды.

Такое несоответствие между щуплым Игнатом и огромной силой, которая бросала двуручный меч, словно пушинку, сбивало с толка. Вроде, пора бы уже ему и начать хотя бы задыхаться, но нет.

Вот ведь терминатор, обречённо думал Платон, бегая по площадке.

Подана привела Молчана к самому большому шатру. Они скрылись за кустами, и женщина так же коротко приказала:

– Заглянем внутрь.

– Так охрана же, – обвёл рукой Молчан.

– А мы тихонько. Только следуй за мной. След в след, понял?

Мечник кивнул. Подана медленно, не скрываясь, но и не делая резких движений, приблизилась к тканевой стенке и чуть отодвинула один край. Молчан подошёл следом и заглянул внутрь.

То, что он увидел, заставило его чуть слышно зарычать. В шатре стоял сумрак, не горели ни фитили, ни лампы. Даже солнечный свет не мог пробиться сквозь ткань. В углу лежал огромный сгусток черноты. Казалось, он собирает остатки света вокруг себя, затягивая их, как водоворот затягивает щепку. Приглядевшись, Молчан понял, что это чёрный как сама преисподняя круглый камень. А прямо по центру шатра…

Там он увидел высокого плотного человека с длинными седыми волосами. Глаза его были наглухо закрыты плотной тканевой повязкой, а в руке была короткая деревянная палка. Человек прыгал вперёд-назад, делал шаги. И при этом размахивал палкой как мечом. Иногда он словно отбивал чей-то удар и тогда руки его тряслись, хотя никто по палке не бил.

– Что это? – шёпотом спросил Молчан.

– Колдун, – одними губами ответила женщина.

При этих словах мечник дёрнулся, желая войти внутрь. Но Подана удержала его.

– Не так.

Она так же неспешно отошла чуть в сторону и почти сразу вернулась, неся в руке пук травы. От охапки поднималась тонкая струйка дыма. Подана сунула свою ношу мечнику под нос.

– Раздувай.

Тот вложил в выдох всю ненависть к колдовскому племени и уже через минуту трава дымила во всю. Женщина лёгким движением забросила пучок в шатёр и тут же развернулась, отпустив ткань.

– Идём, – и она таким же шагом двинулась обратно.

Платон наконец, уловил секунду, чтобы утереть пот. Он уже еле стоял на ногах, держась только за счёт упорства. Сил у организма не осталось. Ещё минута, и он меня как бабочку наколет, подумал молодой человек.

И сразу же разглядел брешь в обороне противника. Тот перехватил меч одной рукой, второй тоже вытирал глаза.

Такой момент упускать было нельзя. Платон сделал насколько мог быстрый шаг и ткнул Игната мечом в живот. Он не думал о том, что нельзя убивать, или ещё о чём-то. Он увидел шанс и воспользовался.

Меч снова ткнулся будто в резиновую преграду. Смирнов даже не сразу вспомнил, что это ему напоминает. Казалось, вот, вспомнил, но в этот момент противник сделал ответный выпад, и стало не до того.

Однако, скорость Феоктистова сильно упала, и наконец-то можно было перейти в атаку. Только не осталось больше сил. Платон полоснул по поясу, но снова упёрся в мягкую преграду. И опять на него летит огромный клинок двуручника. На это раз удар был сверху, и не шагни он в сторону, точно лежать бы сейчас с разрубленной надвое головой. А так лишь скользящий по левой руке. Но всё равно больно. Хорошо, Киркелин в правой, а то бы упустил.

Эта мысль натолкнула на хороший ход. Противник всё чаще останавливался, чтобы утереть глаза или просто отдышаться. Воспользовавшись моментом, Платон ухватил Киркелин двумя руками и со всей силы махнул, целя в клинок противника.

Раздался длинный звон, лезвие двуручника замелькало на солнце, улетая далеко за пределы круга. Игнат оторопело сжимал пустые руки. Теперь он снова выглядел как подросток. Куда только девался тот опытный воин?

Платон еле дышал. Он вложил в последний удар все силы. Если бы не получилось, схватку можно было сразу считать проигранной. Левую руку жгло как огнём, ноги тряслись, непонятно как ещё стояли, не подгибались. Дыхание… Да, наверное, в Калаче было слышно, как часто и тяжело он дышит, как гулко бьётся сердце. Голова кружилась, к тому же проклятый пот опять залил глаза. Но надо было стоять, направив меч на противника, чтобы судьи засчитали победу.

Наконец, ударило било. Игнат, мгновенно ссутулившись, побрёл вон из круга. Платон, прихрамывая на обе ноги и волоча меч за собой, как какие-нибудь грабли, пошёл к себе в шатёр. Сил не было.

Платон открыл глаза и увидел склонившегося над ним волхва. Тот зачем-то ткнул его пальцем в лоб, посмотрел зрачки и молча вышел. Смирнов оделся и последовал за лекарем.

Возле шатра негромко, но увлечённо беседовали Подана и Ришан. Молодой человек время от времени улыбался, кивал головой. Разобрать можно было лишь «якши, апа», да пару раз мелькнуло имя Игната Феоктистова. Говорили не по-русски.

– Как ты себя чувствуешь?

Беляна, кажется, больше не намерена была скрывать связь со Смирновым. Вот и сейчас она подошла, при всех положила ему руки на плечи и нежно заглянула в глаза.

– Отлично. Ничего не болит.

– Домой пойдём?

– Нет, Беляночка, – послышалось сзади. – Не пойдёт твой любый домой. У него ещё дела есть.

– Что за дела, Молчан? – недовольно спросил Платон.

– Ришан Игната на кураж вызвал. Проследить бы надобно.

– Зачем? Ты же сам говорил, что кураж только между двоими.

– Сейчас надо, – отрезал учитель. – До ночи погуляйте, помилуйтесь, а как стемнеет, возвращайся, друже.

Когда Платон нашёл Молчана, стояла кромешная темень. Луна была молодая и неопытная, потому светила слабо.

– Идём, – коротко приказал тот и протянул Киркелин в ножнах.