Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья [litres]

– По дриксенцам это не скажешь, – напомнила графиня, хватая себя за язык, готовый спросить, давно ли Рудольф получил письмо от супруги.

– Значит, «гуси» глупее гаунау и бергеров, только и всего, – припечатал зять Алисы. Сама Георгия дриксенской принцессой себя вряд ли ощущала, а вот несостоявшейся преемницей великой королевы, которой не дали довести свое величие до заоблачных высот…

Герцогиня Ноймаринен прожила жизнь, смирившись с тем, что казалось несокрушимым, а оно взяло и почти рухнуло. Какой повод вознести свергнутую мать выше Диомида с Алваро, а себя с дочерью – выше мужа и сыновей! Урфрида хочет Ли и власти. Желай маркграфиня лишь власти, ее бы не били корчи от ревности. Георгия без любви осталась еще при материнском дворе. Дочь Алисы проиграла Жозине, но перегнил ли проигрыш в ненависть, и если да, то к кому? Не к мужу же, хотя любовь здесь тоже не ночевала. Любя мужа, выбравших отцовскую дорогу сыновей походя не цапнешь; впрочем, любовь всякой бывает, Кара с Габриэлой тоже… любили.

– Зря я вам сказал, – Ноймаринен ничего не понимал, да и откуда бы? – Глупо. Я пришел к вам за помощью и сам же выбил из колеи.

– Все в порядке. – Арлетта улыбнулась, потому что все в самом деле было в порядке. Рокэ жив, здоров и честно ездил в Сагранну, а Георгия со всеми своими умствованиями и пророчествами может хоть удавиться. – Рудольф, что именно вас беспокоит? С чем вы не согласны, а ведь не согласны!

– С отставкой Гогенлоэ и кардинальством Фукиано.

– Разве это новость? Бертрам про Бонифация написал довольно давно, я не помню, чтобы вас это огорчало.

– Никаких уведомлений на его счет ни я, ни Олларианская академия не получали. В том, что Рокэ таскает по Варасте Фукиано и называет кардиналом, я беды не видел. Казалось очевидным, что пьяница останется Дьегаррону, а мы здесь подберем кого-нибудь подходящего. Как по мне, удобней всего было бы сохранить Агния, но Фердинанд беднягу прогнал, а Катарина это решение подтвердила. Ничего удивительного, Манрики с Колиньярами ей слишком хорошо насолили, новый кардинал ел из их рук, вот ему и аукнулось…

– Агний вообще ест из рук.

– Не сказал бы, что ручной кардинал – это так уж плохо, но Придд с Инголсом своими свидетельствами беднягу затоптали окончательно, да и с посланием к марагонцам паршиво вышло. Мне казалось, богословы знают, что делают.

– Вы-то сами этот бред видели?

– Именно что видел. Краем глаза, не до того было. Время появилось – разобрался; чушь, причем в самом деле пакостная. Агнию она, к слову сказать, не нравилась.

– Но он подписал.

– Потому что я велел, а вот доннервальдский епископ вдрызг с сычами из академии разругался и остался при своем мнении. Я с ним говорил – готовый кардинал, толковый, с норовом, но в руках себя держать умеет.

– Какая прелесть, как сказал бы Рокэ, – сощурилась Арлетта. – В Создателя сей муж норовистый верует?

– В Талиг он верует, – буркнул Рудольф. – И север знает, хоть и в Олларии восемь лет отслужил. Я понимаю, для Рокэ если не Сильвестр, то хоть камбала, только нельзя сейчас ставить кардиналом выпивоху и бездельника! В церковном смысле бездельника, как генерал Фукиано хорош, но генералов здесь хватает, так что пусть сидит в своей Варасте и вразумляет местных. Да ему и самому в нынешнее варево соваться вряд ли охота… После стольких-то лет! Про матушку его я и вовсе молчу, тут не в Сагранну, в Бирюзовые земли сбежишь!

– Бонифация я почти не помню. Маркиза Фукиано ужасна, в свое время наше семейство довольно изящно свалило разрыв моей почти помолвки на это обстоятельство, но старую ведьму можно держать на расстоянии. Обходитесь же вы здесь без супруги.

– Я – другое дело. – Рудольф остановился и по-бычьи наклонил голову, эту его позу графиня Савиньяк помнила. – Если Георгия будет при мне, сюда сбегутся и другие жены, особенно те, у которых дочки на выданье. Разводить в Старой Придде малый двор я не намерен – и дорого, и муторно, но увиливать я вам не дам.

– Рудольф, я не увиливаю. – Двор такая вещь, где-то да заведется, и очень похоже, что там, где Георгия… До возвращения Рокэ многие выжидали, теперь ринутся выказывать верноподданнические чувства. Алва на войне, с Бертрама где сядешь, там и слезешь, Рудольф не пускает, остается малолетний король в Ноймаре и его тетушка, урожденная принцесса Оллар…

– Вы не увиливаете, вы молчите.

– Мне трудно судить, лучше ли тот, кого я еще не знаю, того, кого я уже забыла.

– С епископом вы встретитесь послезавтра на приеме, но Гогенлоэ-то вы помните!

– О да.

– Рокэ заменил его на Фарнэби, сославшись на волю Фердинанда.

– В этом что-то есть, вы не находите?

– Гогенлоэ на пару с вашим братом, к слову сказать, до последнего пытался вытащить развоевавшегося байбака из ловушки. Потом они все же уехали. Ко мне. Разумеется, я вернул им должности, благо Фарнэби где-то болтался, а новый экстерриор оказался дрянью и предателем.

– Маркус болтался с королем до выходки Рокслея, потом уехал к себе, – напомнила графиня. – По словам известной вам госпожи Арамона, Фарнэби вел себя очень прилично. В частности, сцепился с мерзавцами, предлагавшими Фердинанду возглавить армию вместо Алвы.

– Ф-фу! – Рудольф вздохнул. – Опять его вечные отдарки, могло быть и хуже… Если б Рокэ пожертвовал Гогенлоэ ради Придда.

– Какая странная мысль.

– Придд не желает знать дядю. Из-за матери, полагаю.

– Подозреваю, мои мальчишки поступили бы именно так, но не подавать руки и лишать должности отнюдь не одно и то же.

– Именно! Если Фарнэби готов служить, я найду, куда его девать, но не за счет Гогенлоэ. Старыми друзьями и соратниками не разбрасываются.

– Я напишу, – пообещала Арлетта. – Кому? Рокэ? Ли? Бертраму?

– Всем, – обрадовал Ноймаринен. – Хорошо хоть в этом сошлись, вот бы вы еще и с преосвященным поладили.

– После Левия мне будет непросто. Я слишком часто вспоминаю кардинала, и отнюдь не потому… не только потому, что меня спас человек, который должен был спасать его высокопреосвященство и, очень может быть, спас бы. Левий варил шадди, копался в древностях, составлял гороскопы, говорил невозможные для клирика и эсператиста вещи. Он ни разу мне не проповедовал, очень хотел стать Эсперадором и терпеть не мог большинство своих собратьев, но он верил своему Адриану и служил тому, во что верил. Хуже того, спасший меня убийца тоже верует и тоже служит. Мне будет обидно, если кардинал Талига окажется вздевшим наперсный знак геренцием или экстерриором.

«… я могу лишь надеяться, что Вы получите и прочтете это письмо и что оно принесет пользу. Вы слишком многим нужны и до ́ роги, даже если забыть о будущем Талига, а это ни для Вас, ни для меня немыслимо. Со своей стороны обязуюсь сделать все возможное не только для девицы Арамона и юной баронессы Вейзель, но и для моего ближайшего друга Арно и графини Савиньяк, если, разумеется, я смогу быть ей полезен хоть в чем-нибудь.