Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья [litres]

– Так Калган рычал на Ставро не потому, что узнал?!

– Ну да… – Агас покосился на своего безмятежного сообщника. – Пьетро придумал сделать из собачьей злости улику. Мой маршал, мы всего лишь подозревали, доказательств почти не было, вы бы нам не поверили.

– Мне и сейчас не верится… Итак, Калган рвался к хозяину, Пьетро крутился в толпе, а что делал ты?

– Подал сигнал, когда Пагосу показаться. Он стоял лицом к ветру, я подал знак, парень пробежал за конюшнями, чтобы ветер дул уже от него, и позвал, да пес уже и сам учуял. Он бы бросился на любого, кто его не пускает к хозяину, но…

– Более чем вероятная смерть стратега, – вступил смиренный брат, – исключала мое вмешательство, а нам была нужна ссора между вожаками. Кроме того, я не хотел рисковать жизнью собаки больше, чем это было необходимо.

– Понятно, – хмыкнул маршал, – вы предпочитаете рисковать собственными. В том, что мародерами верховодит Турагис, вас убедил Лидас?

– Если бы! – Агас по-лошадиному мотнул башкой, напомнив погибшего приятеля. – Лидас знал наверняка, но ничего, дурак такой, не доказывал! Дескать, раз мы сразу не поверили, он ничего больше не скажет, пока не возьмет мерзавцев с поличным и не ткнет нас носом. Вот и ткнул…

– У мельницы тоже здешние орудовали? – Улыбки на лице артиллериста больше не было. – Я про Кипару…

– Там, – объяснил присоединившимся к корпусу позже Карло, – мы впервые столкнулись с мародерами.

– И с отцом Ипполитом, – подал голос Пьетро. – Я сужу лишь по его рассказу, но господина Турагиса действия разбойников с мельницы скорее исключают. Его люди вышколены заметно лучше, и к тому же они используют лошадей, а кипарские мародеры пришли с реки, на лодках.

– О конном хозяйстве возмутительного дворянина Турагиса следует позаботиться, – вклинился Фурис. – Я подготовлю первичную бумагу о конфискации, но потребуется подробная опись.

– Люди вам потребуются, – фыркнул Ламброс, – и много.

– Проинспектировать здешние конюшни следует незамедлительно.

– Мы их проинспектируем после того, как решим судьбу… Сервиллия Турагиса. – Капрас обвел глазами двоих офицеров, канцеляриста и одного, гм, послушника. – То, что, самое малое, за Белой Усадьбой, убийствами Лидаса… Прибожественного сервиллионика и нескольких состоятельных семейств стоит именно Турагис, сомнений не осталось. В обычное время обычных разбойников передают местным властям, но сейчас не до того, да и не хочу я, чтобы мародерство и беззакония связывали с военным, пусть и бывшим. Пусть люди думают так же, как и я, а я упирался до последнего. Мне казалось, бандиты прикрываются стариком и заодно учатся у него воинскому делу.

– Я так думал еще утром, – насупился Ламброс. – Не знаю, как теперь смотреть на свои пушки! Еще приснятся те, с кого эти… кольца сдирали.

– Сударь, – теперь Пьетро смотрел артиллеристу в глаза, – вы, судя по всему, не испытывали симпатии к господам Каракисам. Что до других пропавших семейств, то многие из них покидали Гайифу, желая избегнуть опасности. Отъезжающие всегда были и будут лакомой добычей для грабителей: их вряд ли скоро хватятся, и они везут с собой ценности.

– И что с того? – уныло буркнул невантец.

– Погибшие, особенно те, кто не способен сражаться, не заслужили своей участи, – отрезал клирик, – но часть принадлежавших им ценностей следовало бы конфисковать и пустить на защиту тех, кто не удрал. В частности, на пушки, которые вам еще пригодятся.

– Вы никакой не монах, – выпалил Ламброс, – но, раздери вас закатные твари, вы правы!

– Не все монахи говорят одно и то же. Господин маршал, я передал стратега в ваши руки, не сомневаясь в его вине, и сделал бы это без вашей просьбы. Если бы Турагис попытался возглавить оборону или бежать, я бы его убил без колебаний, но решать судьбу преступника должна власть.

– Так монахи тоже говорят? – невольно усмехнулся Капрас. – Хотя с отца Ипполита станется… Хорошо, решать мне, и я решаю. Бывший стратег Турагис будет немедленно и тайно казнен, всю ответственность я принимаю на себя.

– Согласно никем не отмененным уложениям, – Фурис поднялся из-за стола и расправил мундир, – доверенный куратор походной канцелярии также является главой военного суда, чье решение утверждает или же отменяет командующий. В таковом качестве я приговариваю господина Турагиса к смерти. В особо сложных или же вопиющих случаях глава военного суда волен выбирать доверенных советчиков числом от двух до восьми, чье мнение может быть принято им во внимание. Я назначаю таковыми присутствующих здесь полковника Ламброса и капитана Левентиса.

– Я согласен с приговором, – вскочивший Ламброс замер, вытянув руки по швам. Будто на… «парадике». – Да, смертная казнь. Да, тайная.

– Да, – подтвердил и Агас, – и еще раз да.

– Господин командующий, утверждаете ли вы решение Тайного Военного Суда при Малом Северорожденном Славном корпусе, дарованном Сладостной Кипарой и Златоструйной Мирикией?

– Утверждаю, но Турагис будет казнен по приказу Прибожественного Сервиллионика. Это добыча Лидаса, господа, и его воля.

– Осужденному будут зачитаны оба приговора, – и не подумал спорить Фурис. – Остается решить, прерывать ли сон преступника или же отсрочить исполнение казни до его пробуждения. Я полагаю правильным не откладывать.

– Тогда лучше связать, – нахмурился Ламброс, – причем как следует.

– Да, старик так просто не сдастся. – Вот так всегда! Думалось, всё, а самое мерзкое еще и не начиналось. – Только надо ли… зачитывать? Пусть умрет во сне.

– Преступник должен услышать приговор, – бывший писарь был тверд. – Я не верю, что господин Турагис раскается, и считаю его богохульником и святотатцем, но лишение осужденного возможности воззвать перед смертью к Создателю будет уже нашим грехом.

– Отнюдь нет, – Пьетро, словно в доказательство, вновь взялся за четки. – Зачтение приговора нужно судьям земным, но не горним. Одним – для очистки совести, другим – чтобы насытить зверя, которого часто зовут справедливостью. Осужденному это дает разве что возможность выплеснуть напоследок свою ярость.

– Благочестивый брат, вы…

– Фурис, помолчите! Пьетро, я согласен с вами! Мало того, я не дам его разбудить, но неужели лишить последней молитвы в самом деле не грех?

– Разумеется. Создатель даровал возможность найти дорогу в Рассветные сады даже самым грешным; равно как и праведные, переступив последний порог, должны доказать, что праведность их была порождена не страхом перед земной карой и не отсутствием возможности творить зло.

– И все же…

– Хватит, – пресек нарождающийся богословский спор Карло. – Турагис умрет сейчас, и умрет во сне без молитв и зачтений. Пьетро, вы сможете… в этом помочь?