Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья [litres]

– Новости, господин полковник? – не приподнять шляпу при виде Руппи «забияка» не может в той же степени, как и не нахлобучивать ее поглубже, заметив Вирстена.

– Новостей нет, есть предчувствие. Я вам сказал, как действовать, если случится что-нибудь непредвиденное?

– Да, господин полковник.

– Не люблю повторяться. Когда оно случится, действуйте, как сочтете нужным. Возьмите-ка мою трубу, она лучше вашей.

– У вас и конь лучше, и пистолеты.

– Пожалуй, – от выстрела порой зависит жизнь, сейчас не твоя, значит… – Обменяемся до вечера… на удачу.

– Куда ж без нее? – совать морисское диво в ольстры «забияка» не стал, заткнул за пояс, после чего всмотрелся уже с помощью новой трубы во вражеских, раздери их Гудрун, всадников, немного подумал и поморщился:

– Близковато, не больше минуты у нас будет, если коровы эти не станут мух ловить. Ну а замешкаются – так поболе. Попробуем, господин полковник! Получится или нет – как кости выпадут, но весело будет.

Вальдес рассеянно огляделся, выбирая, где бы усесться, дабы избежать кресла или стула.

– Тебе не отвертеться, – объявил он. – Я собираю всю компанию, выбор есть только у Давенпорта. Между тобой и гнусной, мокрой ночью.

– Думаю, – зевнул Лионель, – наш «сытный» друг предпочтет ночь. Возьми его как-нибудь в Хексберг, капитан Давенпорт придаст твоим девочкам серьезности.

– Таких не берут на гору, – Ротгер остановился на кроватной спинке, кою и оседлал. – Будут ведьмовка и Балинтова мешанка… Я ведь к тебе на предмет ближайшего будущего и Рокэ еще не приставал?

– Не приставал. Ты таким образом чтишь память дяди?

– Это мысль! Я чтил именно ее и, как всегда, несерьезно и неосознанно. Больше я не чту и тем более не ожидаю. Чего регент хочет от нас и вообще?

– Он рванул спасать Бруно и хочет нас с тобой видеть.

– Не врешь? – строго, впору покойному Вейзелю, вопросил альмиранте. – Может, он жаждет видеть тебя ?

– Нас, – спокойно подтвердил Лионель. – Удачно, что ты созвал старших офицеров. Излом Изломом, но кое-что сказать им придется.

– Только праздник не испорть.

– Я его усугублю, нам придется несколько меньше умирать.

– Даже так? А Залю?

– Заля с распростертыми объятиями будет ждать восхищенная Данария в лице Салигана, но дуксам для распростирания нужно какое-то время. А Залю нужно отсутствие выбора, и оно у него будет.

– Так вот ты чем занимался эти дни, – Вальдес стащил-таки с пальца кольцо, с любопытством осмотрел со всех сторон и подбросил, – я аж волноваться начал. Гривой не потряхиваешь, удил не грызешь…

– Ты решил податься в кавалеристы?

– Не выйдет. Тогда Эмилю придется стать моряком, а этому учиться надо… В лошадях есть что-то от девочек, только они умирают; меня это не устраивает, лучше смертным буду я. Не сейчас, само собой, и не завтра. Так что ты надумал?

– Нового – ничего. Мы по-прежнему должны загнать зайцев в Олларию. Тонкость в том, как передать заразу по эстафете дуксу Салигу. Рединг сообщает, что Заль двинулся нужной нам дорогой, так почему бы нам не объединить наш первый план со вторым? Мы собирались кадельцев перетопить, мы этого не можем, значит, наш замысел должен стать для несостоявшегося утопленника очевидным: Вальдес заманивает несчастных на убой, Эмиль Савиньяк с конным корпусом идет сзади и сбоку, исключая возвращение по собственным следам, а возле озера поджидает Лионель Савиньяк. При таком раскладе Залю остается одно – удрать в единственно возможном направлении и накляузничать Рудольфу. Тебя верный короне заяц обвинит в измене и самоуправствах, о себе же сообщит, что, горя́ рвением и праведным гневом, готов совершить то, что по непонятной ему, такому верноподданному, честному и горящему, причине не делает регент. То бишь взять Олларию.

– Душевно, – Вальдес подбросил кольцо правой рукой и поймал левой. – Я, само собой, его упущу, куда мне тягаться с сухопутным генералом, но зайчик должен увидеть хотя бы тень олешка.

– Увидит, хотя долго жонглировать призраками у нас не выйдет. Устроим приличный встречный бой и столкнем разведчиков Заля с алатами и решившим развлечься поиском Эмилем. Если прибавить слухи, то до появления Раймона с морковкой хватит. Заяц помчится в Олларию не только из-за пригорающих пяток, но и в надежде в самом деле урвать свой кусок. Если выгорит, он или начнет торговаться и выговаривать у Рудольфа маршальство, или с помощью все того же Салигана одуреет окончательно.

– В Хексберг мы, было дело, прикидывали, как, если припрет, изобразить возвращение Салины с авангардом. Вернулся целый Альмейда!

– Здесь возвращаться нам. Если выйдет. Ты когда-нибудь думал, за что тебя любят девочки?

– Бррррр, – альмиранте затряс головой, как отряхивающийся кот. – А кого им еще любить? Вот за что меня любил дядюшка, я не представляю! Мы были такими разными.

– Дядюшка не подходит.

– Тебе не хватает любви?

– Мне не хватает эориев и красавцев, а прямо сейчас – еще и кошки. Когда соберутся твои офицеры?

– Мои – к десяти.

– Им придется часок-другой подождать. Ты у нас наполовину бергер, сегодня – Излом, так что слезай и пошли за снегом.

Впереди полыхнуло, в глаза брызнула пламенная россыпь, сразу золотая и кровавая, словно закатное солнце было из хрусталя, словно оно разбилось… И тут же дикое, залихватское «Ай-йя-я-я!» за спиной и сбоку. «Забияки»!

Два десятка лошадей срываются в дикий галоп, несутся к ослепшей церкви. Их провожает низкое солнце, оно еще на небе, оно успело стать красным, оно предупредило, подало сигнал, отразившись от вылетевших наружу стеклянных осколков. Для карауливших каданцев этого хватило, а вот ты, герой и умник, не понял, чудом не захлебнувшись в накатившем алом мареве. Ничего, вынырнул, а теперь соберись! Тебе сейчас драться, причем красиво, по-торстеновски. Так, чтобы оценили и подонки с китами, и свои.

Размеренные движения, спокойствие, уверенность – на тебя смотрят. Пока лишь три десятка рейтар, но начинать им. Роты, полки, армии завтра подхватят то, что закрутится здесь и сейчас, лихо закрутится, впору воспеть. Лет эдак через четыреста, когда нынешние смерти, глупости, ошибки станут «былыми деяниями»…

Незнакомый мутноватый окуляр, как может, приближает стену и распахнутые ворота, сквозь них видны кусок двора и храмовое крыльцо. Церковные двери настежь, вверх по лесенке блохами скачут крохотные фигурки, исчезают в черноте. Точно, внутри началось… Что творится у коновязи, отсюда не видать, но вроде никто не мечется, ни люди, ни лошади, а чем занят эскорт?

Поворот, в поле зрения трубы – чужие рейтары. Ага, только проснулись! Суета, толкотня, но первые, пусть и вразнобой, уже тронулись навстречу летящим к воротам снежным вихрям. Где-то с десяток, не больше, остальные топчутся, ошалело вертя головами. Похоже, Штурриш успевает, ты бы тоже мог… Нет, не мог. Сегодня фок Фельсенбург первым не нападает, сегодня только защита, только праведный гнев, но вдруг мелочь вытащит хотя бы кого-то?! Брат Орест должен продержаться…