Наталия Нестерова - Витязь. Тенета тьмы

— Мы прыгнули.

Витязь вытер рукой нос и подбородок, глянул на темное, скользкое в ладони, поморщился.

— Прыгнули?

— Прыжок в гипер… пространство, так называют геяне. Тяжело… переносят. Криданцы еще хуже. Йертайан легче, намного, но…

Инопланетянин с трудом перевалил тело черед подлокотник пилотского кресла, уперся коленями, ладонями. Он разгибал себя, как давно заржавевший погнутый гвоздь.

— Живы?

— Живы, — шепнул Тайтингиль. — Не могу разбудить. Тебя — смог.

— Это сильнее… прыжка. Драконья кровь.

Белые глаза с широченными зрачками уставились на Тайтингиля.

— Тебе не сделалось ничего. Я еле собрал нейроны, а ты… бодр. Такие пилоты, как вы… покорили бы галактику.

— Если бы… мы были, верно? Если бы эльфы были в твоем мире… но нас нет, союзник. Мы в Эале, в единственной складке ткани мира, а оттуда уходим прямо в Чертоги Забвения, — горько выговорил Тайтингиль.

Мастер Войны поднялся со стоном.

— Драконья кровь… Где мы?

— Не знаю, — задумчиво выговорил витязь, — я же еще не пилот. Еще нет.

Корабль автоматически перешел на режим минимального жизнеобеспечения, и большинство источников света выключились.

Тайтингиль не мог оторвать взгляда от сонма звезд, висящих за мутным стеклом маленького иллюминатора. Они двигались, жили своей жизнью — и, казалось, даже дышали, ритмично мерцая в пустоте.

Звезды…

Мастер Войны наклонился над Алиной, лежащей навзничь, провел пальцами по вискам, по шее.

От Котова была видна только филейная часть, остальное скрывалось под креслом.

— Надо выводить. Может быть… звездная горячка. Кот-ту не будет плохо, — он скривил рот в ухмылке, — Безмозглый, нейронов нет, нечему портиться.

Тайтингиль подошел к пульту, коснулся подлокотника кресла. Слабо освещенная панель управления кораблем притягивала взгляд.

Притягивала.

Мастер Войны деловито шуршал по одному ему ведомым закромам, поругиваясь на бесхозяйственных криданцев.

— Корабль умирает. Я чувствую, — сказал витязь.

Раздалось басовое лязганье, по обшивке прошла короткая дрожь.

— Что это?

Мастер Войны мельком глянул в иллюминатор.

— Она избавляется от лишнего, корабль. Отстрелила съемный модуль. Чтобы не… не поддерживать. Экономит ресурс. Воздух.

— Вот как, — тихо сказал витязь. — Я шел к звездам… чтобы погибнуть среди них? Какие красивые… вижу так близко, есть время рассмотреть. Но… неужели все кончится вот так? У меня же… сын.

— Сын, — еле слышно ответил тот. — Сын… у меня был. Хороший воин. Погиб в золоте как истинный йертайан.

Он невесело усмехнулся.

Нашелся медицинский пакет. Мастер Войны распаковал шприц, осмотрел потускневшие надписи на ампулах.

— Этим препаратам много лет, — выговорил он. — Много. Но…

От укола Алина распрямилась бешеной пружиной, как героиня Умы Турман в «Криминальном чтиве». Заозиралась, переводя дыхание.

— Корабль. Значит, мне не приснилось! Дядя Тай… господи, как голова болит…

Эльф погладил ее по волосам, убирая колкие взрывы лекарства в висках, осторожно обнял.

Алинка всхлипывала и колотилась всем тоненьким телом.

Мастер Войны тем временем колдовал над валяющимся в отключке Котярой. Взял шприц. Отложил. В мертвой тишине прозвучали звуки пощечин.

— Кот-ту!

— Мастер!

— Ты превратился снова, Кот-ту! Стал совсем негодный, совсем! И не смей тошнить здесь!

Послышались звуки истошных причитаний и просьбы дать зеркало, попить и сладенького для восстановления нервных сил. Алинка протянула мятый-перемятый, завалявшийся в одном из сотни карманов камуфляжной курточки «сникерс». Котов замурчал теперь бессвязно, причмокивая и ощупывая лицо руками.

Тайтингиль улыбнулся.

— Ты снова стал собой.

— Разницы не вижу, — фыркнул гертаец. Он снова рылся в криданских запасах тысячелетней давности, выискивая нечто одному ему известное. — Вот, держи.

Котов, выглядящий как усохшая улитка внутри орочьего доспеха, растерянно озирался в корабельной тьме. Большую стеклянную бутыль он взял рефлекторно, понюхал и отпрянул.

— Меня р-развезет же, ну, — сказал нерешительно. — И стошнит, теперь точно.

— Я не знаю, что здесь за препараты, — ответил Мастер. — Старый криданский язык, не все понимаю. Знал одно наверняка, использовал, хоть и старое. Ввести тебе неизвестное?

Котяра решительно присосался к горлышку и закашлялся.

— Вести, вывести… нет уж. Это должно быть взаимно. Ох, ядреная!

— Что станем делать, союзник? — спросил Тайтингиль. — Что? Где мы? И когда — мы?

— Я не знаю, — ответил Мастер Войны. Он стоял, чуть покачивая в руках объемный шарообразный предмет. — Не знаю. Корабль почти не жива. Приборы не функционируют. Сигнала нет. Это старая модель, такая… дрянь… — Гертаец закашлялся согласными. — Здесь нет даже… нечем подать сигнал. Маяк — вот. Отдельный.

Алинка потянулась глянуть.

— И как он работает?

— Надо сообщить о том, что мы потерпели бедствие. И вывести его наружу.

— Что сообщать?

— Что угодно.

Она подошла ближе, кашлянула и заговорила над шаром.

— Я Панченко Алина Николаевна из Москвы, — задумалась, замолчала. — С Земли. Улица Щукинская, дом восемь… Блин. Я жила, как дура, а потом встретила Мастера Войны. И теперь он мой. Я его люблю. И если кто-то нас найдет — просто знайте это. Просто.

Тайтингиль смотрел на уродливый металлический шар, который держали тонкие руки Мастера Войны.

— Ирма, — наконец сказал он. — Я желал наступить на звезды, сколько помнил себя. Я шел тысячи лет — и наконец я пришел к тебе. Наш сын — пусть он будет счастлив. И ты будь счастлива тоже. Я знаю, что часто последние рубежи не являются последними. Мы постараемся уцелеть. Уцелеть… чтобы я вернулся… к тебе… и смог помочь своему народу. Я найду Чертоги Забвения, если буду жив.

В тишине послышались звуки сдавленных рыданий. Котов протяжно хлюпнул носом.

— Забрало меня что-то, — извиняющимся тоном сказал он, запинаясь; хмель в неизвестном напитке и правда оказался чрезмерным. — Из-вините… Сюда говорить, да? Мастер… А помнишь, как мы… Помирать, так с музыкой. Врагу не сдае-отся наш гордый «Варяг»… поща-ады никто не жела-ает!

Мастер Войны отобрал маяк и заговорил на непонятном наречии со множеством раскатистых, щелкающих согласных, а затем подытожил по-русски:

— Терпит бедствие криданская корабль. Лежим в дрейфе. Остаток жизнеобеспечения — три стандартных галактических часа. Затем в гибернационную капсулу будет помещена женщина… других капсул на борту нет.

Затем Мастер Войны как-то очень долго заправлял маяк в устройство, которое протолкнуло его по длинной трубе в подобие пушки. Через некоторое время выведенный на приличное расстояние прочь от бота шар повис на фоне бархатно-черного космоса и начал удаляться прочь.