Наталия Нестерова - Витязь. Тенета тьмы

Белых, с вертикальными зрачками.

Глаз Мастера Войны.

— Дети Цемры здесь, — медленно проговорил Тайтингиль. — Я опоздал совсем немного, дайн Виленор. Но я не мог прийти ранее.

Заложив руки за спину, он наклонился. Желваки его рельефного лица напряглись; напрягся и орк. Лантир замер рядом; повелитель Нолдорина глядел издали.

Это было страшное доказательство того, что, как пообещала Дочь и Матерь Хаоса перед смертью, потомство ее и Мастера Войны атаковало родной мир Тайтингиля.

— Мр-рак и ужас, — наконец проворчал Котик. — Мр-рак и ужас.

Голос орка развеял страшную тишину. Тайтингиль выпрямился и убрал за спину поток златых волос. Бросил на стол окровавленную салфетку.

Правитель Нолдорина выдохнул.

— Это Арвиль. А Тенарис? — тяжело выговорил витязь. — Они всегда были вместе.

— Она доставила это, — отозвался растерянный Лантир, в котором теперь не осталось ни на йоту обычной холодной надменности. — Сейчас она у целителей, но боюсь, ей лишь облегчат путь в Чертоги.

— А ведь они… эти стражники… были из лучших.

— Унесите и подготовьте погребение… предадим огню со всеми возможными почестями. Отправьте двоих… троих разведчиков к месту боя, отыщите тело Арвиля… то, что от него осталось. Будьте осторожны, — велел дайн. — Враг… очень опасен. — Он развернул плечи, металл венца поймал и отбросил острый отблеск. — Видно, пришла настоящая беда. Тайтингиль, сколько их может быть?

Застывшие белые радужки паука, казалось, сохраняли выражение вдохновенной, самозабвенной ярости. Стало легче, когда Лантир закрыл останки, собирая скорбный груз снова в узел.

— Много, я думаю. И каждый опасен.

— Какие жуткие у него глаза. — Правитель Нолдорина поежился совсем по-человечески.

— У этих созданий глаза нашего друга и союзника, дайн, — сказал Тайтингиль. — Воина со звезд. Ибо так вышло, что… враг происходит от него.

— Ага, вер-рно, — подтвердил Котик. — Пр-роисходит, чего уж там… Хелицер-ры, педипальпы… Какая только дррянь.

Эльфийский правитель резко выпрямился, с непониманием уставившись на витязя. Тот был невозмутимо сосредоточен, и Виленор ощутил непривычное и не положенное королю замешательство.

— Ну а что? — Котяра чуть оклемался. — В одной пор-рции эякулята спер-рматозоидов — сорок миллионов. Это у землянина. А у жабы инопланетной…

— Жабы?

Взор Виленора остановился на орке.

Витязь молчал. Дайн видел, как свечение его души, чуть потемнев, пульсировало всполохами напряженных раздумий.

— Но где же мог оказаться он сам? — прошептал Тайтингиль. — Где Мастер Войны?..

— О ком вы ведете речь? Поясните же мне, я желаю знать, что за… друга и союзника вы обрели! — Голос Виленора звучал властными перекатами.

— Это гость со звезд, Владыка, — чуть грустно сказал витязь. — Я стремился к звездам и нашел того, кто сможет меня поднять ввысь… Нашел и потерял.

— Тайтингиль… — Виленор снова смотрел на высоченного, засыпанного золотыми волосами Тайтингиля. — Что же… ваш союзник… прародитель этой мерзости? Мне кажется, я вовсе перестал понимать, что происходит. И что говорит твой орк?

Эльф заложил руки за спину, поднял выше точеный подбородок.

— Во времена, предшествовавшие Огненному демону, — раздельно сказал он, — каждый из эльфов помнил, что Великая Паучиха, само зло по сути и по виду, чуждая всему живому Эалы, истово ищет себе супруга. В этом смысл всего ее существования — размножиться и покорить миры. Временами мечты ее воплощались, и ужасные выводки появлялись в наших пределах. Любые ее дети всегда были опасны, но Цемре не удавалось вдохнуть в них главное — разум. А ведь более всего на свете она желала иметь потомство, способное мыслить, — чтобы покорять новые земли и народы… Она делала кладки, которые иногда спали веками, тысячелетиями, а потом оживали. Теперь же Цемра нашла супруга для себя у звезд, покорила его силой и понесла от него.

Тайтингиль помолчал. Молчал и Виленор.

— Цемра погибла, но то, что ты видел на столе, — это ее отпрыск от Мастера Войны, того самого пришельца со звезд, о котором я говорил. Это великий воин, поверь, дайн, и последний выводок Цемры, который она получила насильно, может оказаться непередаваемо ужасным. Тем важнее нам скорее найти… уничтожить пауков… и найти самого Мастера, открывшего путь с Земли в Эалу вместе с раненым Альгваринпаэллиром.

— Скажи, кого искать, — твердо выговорил дайн.

— Он невысок, черноволос, — ответил Тайтингиль, — быстрее эльфа, сильнее орка, а на вид как худенькая девочка-человек или эльфийский подросток. Его глаза белы, его зрачки — как нитки. Он убивает легко и всем, что подвернется под руки, и любит курения двергов, и носит длинные одежды в пол, как женское платье или одежда волшебника, но алое.

— Ты поэт, Тай…тингиль, — муркнул орк. — Портр-рет прекрасен. Жаба он белоглазая, зловредная. И урка.

Король Нолдорина стиснул кулаки.

— Такой… жабе… у нас окажут достойный прием. Воины поскачут во все стороны от Нолдорина. Хорошо вооруженные пикеты. Отец… отец зла. Мы найдем его.

— Умерь свой пыл, дайн Виленор. Если ты подумал, что отец этой нечисти столь же нечист и от него надо избавляться в первую очередь, ты сильно ошибаешься. Если захочешь причинить ему вред, больше никогда не увидишь меня на своей стороне, — спокойно, но очень веско произнес Тайтингиль, глядя прямо в глаза властителю Нолдорина. — И лишь потеряешь воинов.

И тот выдохнул. Сказал совсем тихо:

— Чудеса. Орк-оруженосец. Великий воин, похожий на человеческую девочку. Звезды… Цемра и ее дети… Так история Оллантайра и его дайны может показаться доброй наивной сказкой. Ты, кажется мне, все же тронул некое извечное зло, витязь, которое не стоило бы будить. Цемра плодилась… не тут. Я так понял твои слова. Точно ли эти дела должны были касаться… нас?

— Оно не спало и шло на нас, Виленор, хоть мы и не видели этого. Уже в новом мире, столкнувшись с Цемрой, — горько продолжил Тайтингиль, — мне пришлось вспомнить и еще одно ее имя — Пожирательница Благодати. Я думаю, именно Цемра, собирая силы для новой своей свадьбы, сидела в складке Эалы, высасывая магию и светлую силу эльфов — а может, и других народов тоже. Именно поэтому у нас перестали рождаться дети, а люди стали жить короче. Где древние королевства, в которых правители восседали на тронах и по четыреста, и по пятьсот лет? Дверги измельчали и все больше стремятся селиться не могучими подгорными городами, подобными Дантриму, а ютиться возле людских и эльфийских поселений, служить и прислуживать. Эльфы рвутся в Чертоги Забвения. Драконы…

— Мы знаем, как и когда были повержены последние драконы нашего мира, — сказал Виленор. — В войне за дайну Ольву Льюэнь, сто пятьдесят лет назад. Огненная Глаурсмир, разрушительница Дантрима и Гейла, и ее нежданные колдовские змееныши…