Наталия Нестерова - Витязь. Тенета тьмы

Тут вообще было очень зелено и свежо, и Котяра жмурился, наслаждаясь красотой — и, несомненно, ностальгируя по городу и миру, ставшему ему родным за человеческую жизнь.

Подъемный мост, по которому прогрохотали копыта коней, оказался превосходно отлажен и крепок. На стенах и в проеме ворот стояла стража — тоже с луками на изготовку, и взгляды высоких, худощавых эльфов были профессионально-внимательными.

Тайтингиль ехал, погруженный в свои непростые мысли, и время от времени улыбался кому-то из горожан или приветственно поднимал руку.

— Слушай, а это что такое? — спросил Потрошитель Азар, осторожно указывая лапой на пустые окна одного из дворцов. Вьющийся по стенам слегка порыжевший плющ в сочетании с опустевшими провалами окон навевал печаль.

— Здесь никто не живет, орк. — Видя, что витязь не торопится с ответом, пояснил Лантир. — Никто не живет.

— Ох, — неподдельно огорчился Котяра.

— Эльфы… стали немногочисленны, — будто признаваясь в чем-то тягостном, выговорил стражник. — Они… мы… уходим в Чертоги.

— Это понятно, — отмахнулся Котяра. — Я пр-ро другое. У вас же недвижимость в центре города простаивает. Откр-рыли бы там что-нибудь, ну.

— Ты не понял, орк. — В голосе Лантира явно прозвучал металл. — Там открыто. Но там некому жить.

— Котов говорит, — сказал Тайтингиль, словно очнувшись от дремы, — что там, где он жил ранее, в домах есть торговые лавки… и… цирюльни, и бу-ти-ки…

Котяра просиял, осчастливленный понятливостью и вниманием эльфа к московской жизни.

— Я видел всякое в том месте. Я видел…

— В Моруме? — уточнил Лантир; он разнервничался. — Разве только в Моруме во дворце благородного эльфа могут устроить цирюльню, если бы туда попал сам дворец! При полном безразличии к памяти его предков, его рода… И кто же станет работать в такой цирюльне? Ни один эльф…

— Люди, — запросто сказал Котяра. — Люди. Меня азер-рбайджаночка стрижет, Сабина.

— Нолдорин — древний эльфийский город, — отчеканил Лантир, неприязненно поглядывая на его лысый череп. — Люди — там.

Он показал подбородком назад, за ворота — и пришпорил коня, заставляя принять в рысь.

— Чего он взвился? — надулся орк. — Что я такого сказал?

— Эльфам непросто принять мысли о том, что наши дни тут конечны и сочтены. Непросто. Допустить, что их могут сменить люди… а уж тем более — орки. Тебя могут бояться, — сказал Котику Тайтингиль. — Ты был известен здесь ранее, в этом обличье, и мои соплеменники прекрасно помнят тебя. Ты должен быть к этому готов. Люди тоже… они не узнают Потрошителя Азара, прошло слишком много лет, но им простительно опасаться орка. Ты понял?

Котик, который сутки назад был вполне себе московским хипстером и стопроцентно человеком, в котором воспоминания о прежнем бытие всплывали иногда — обрывками, деталями, кусками кошмарных снов, — явно хотел уяснить детали, подробности. Но он покосился на Лантира, вслушивавшегося в слова витязя слишком внимательно, и только кивнул. Ничто орочье не трепыхнулось в нем.

Впереди показался дворец властителя Виленора. Красивый дворец — белые стены стремились к небу, на открытых столпах башен день и ночь горели сторожевые костры, а половина легкой, летящей ажурной постройки вливалась, врастала в древние скалы, окружавшие город.

Вестовые от самого входа в твердыню бросились с новостью к Виленору.

Известия оказались столь захватывающими, что Виленор, пока Тайтингиль страховал сползавшего с лошади Котика, покинул тронный зал и сам сбежал вниз навстречу гостям.

Худощавый и гибкий, правитель Нолдорина был одет в коричневый костюм из замши. Карие глаза, кольца каштановых волос, рассыпающиеся по плечам; высокую линию лба подчеркивал легкий венец.

И меч у бедра из бесценного оружейного серебра старинной эльфийской работы, густо набитый золотой чеканкой.

— Тайтингиль, дорогой друг! Ты вернулся из странствий? Мои гонцы не могли отыскать тебя нигде… кто это? Похож на…

— Долгая история, Виленор. — Тайтингиль вздохнул откровенно устало. — Это именно тот, кого ты видишь, но он переменился внутри.

Правитель Нолдорина, выгнув бровь, покосился на витязя. Тот продолжал:

— Орк — мой оруженосец. Я странствовал, как и собирался, о чем говорил тебе много раз. Воевал в другом мире, с противником небывало сильным, и победил. Мы победили.

— Ну да, — согласился орк. — Цемру победили, паучиху злобную. Мы с Мастером Войны на космической корабле за ней — вот так. — Он показал руками, как именно. — Страшно, ужас, она меня мороками осаждает, перед глазами все мельтешит! Мастер и говорит — стрелок, вали в турр-р-рель… А ведь я стрелял, только когда отдел на отдел в «контру» играли…

Теперь Виленор глядел во все глаза. Как только Котов закончил свою непонятную речь, дайн кивнул стоявшему неподалеку эльфу в сером:

— Кэллир, подбери одежду для… этого… для него. Возможно, найдется нечто подходящее. Тайтингиль, не желаешь ли снять доспехи?.. Может, тебе… целителя? Не нужен ли немедля? Я вижу кровь на тебе.

— Я не нуждаюсь в целителе, дайн Виленор. Не беспокойся.

Тайтингиль улыбнулся уголком губ — и улыбка вышла резкой, словно потревожили старый шрам.

— Оруженосец поможет мне разоблачиться, пока для него подберут платье.

Котов взглянул в лицо Тайтингиля — и взялся за дело. На глазах правителя Нолдорина он аккуратно состегивал странные крепления — доспех лишь с лица выглядел привычно для взора Виленора; состегивал и переговаривался с витязем короткими рублеными фразами, не все слова которых были ясны. Кевлар, композит, амортизация, карабин…

— Потрошитель Азар не помнит себя, Виленор. Он переродился дважды, преодолевая складки Эалы. Теперь он таков, — выговорил Тайтингиль, отвечая на безмолвный вопрос Виленора. — Зачем меня искали, дайн? Лантир сказал, я отсутствовал очень долго. Что случилось тут?

— Многие ощущают беду, но не видят ее источника, — ответил Виленор. — Воздух горчит, на сердцах тревожно, точно к обычным бедам прибавились новые. Дверги стали реже ходить с караванами, люди наконец начали строить стену вокруг своего города, как я давно им говорил… Что-то надвигается, Тайтингиль Заступник. Что-то. А тебя нет поблизости.

— Есть многие иные, — спокойно сказал витязь, с удовольствием распрямляясь и потирая плечи. — Многие иные, кто встанет на защиту Нолдорина, Виленор. Я же был занят.

Котов сложил доспехи аккуратной горкой и теперь пытался, отойдя в уголок, влезть в шмотки, которые ему предоставили эльфы, — просторные холщовые штаны и просторную же, прошитую кожей груботканую рубаху, которая села длинно даже на его немаленький рост.

— Других здесь довольно. Но справятся ли они? Возможно, орки снова поднимутся. Возможно, грядет иная беда, — проговорил Виленор. — Я пока не знаю. Но чувствую. Морум давно молчит, точно Карахорт растерял все свои амбиции… так было с каждым Темным — он затихал на пятьдесят… сто… триста лет, а потом атаковал…