Михаил Ланцов - Лжедмитрий. Игра за престол [СИ]

С пленниками вообще беда, скорее даже трагедия вышла.

После того как Петр Иванович Басманов начал бить из своих пушек на Смоленском тракте, многие из тех, кто пытался бежать, бросились в леса. Все лучше, чем под картечь лезть. Вот только бродили там недолго. Холодно. Голодно. Так что уже на следующий день - пятого марта бегуны потянулись обратно. В плен. Он ведь не жутковатая смерть в лесу от переохлаждения и диких зверей. А так может и свои выкупят или обменяют на кого.

Что с ними делать в таком количестве было совершенно неясно. Немного подумав, Дмитрий соорудил эрзац версию концентрационного лагеря. Больше ничего в голову не лезло. Да не простого, а с предельной строгой дисциплиной. Оправился не в отведенном месте? Получи кнутом вдоль спины, да с рассечением кожи каждым ударом. К исходу третьего дня вроде свыклись и дело пошло на лад. И руки стали мыть, и гадить где положено, и чистоту относительную поддерживать. Но спин заживало уже без счета, некоторые даже по нескольку раз. Ну а что? Иначе он не понимал, как в кратчайшие сроки преодолеть антисанитарию, угрожающую перерасти в эпидемию какую-нибудь. Особенно на фоне приближающихся весенних хлябей.

Параллельно шло спешная модернизация терции.

Царевич, пользуясь благоприятной обстановкой, решил преобразовать ее в пехотную бригаду «московского строя». Так сказать, «на основании опыта боевого применения». Пора было отходить от непривычного окружающим его людям иноземного слова. Да и развиваться. Ведь не за горами то время, когда терция в классическом ее виде падет. А значит что? Правильно. Нужно было работать на опережение. Мало ли полководцы Речи Посполитой смогут переплюнут сами себя и подберут ключик к терции? А если не они, то Густав II Адольф, который, без сомнения был гением своей эпохи.

Дмитрий прекрасно знал, что первыми концепцию атакующих колонн придумали дикие горцы Швейцарии. И они так всем соседям накостыляли, что только дым стоял коромыслом. Практически столетие никто не мог им противостоять. Потом к празднику жизни подключились испанцы. Творчески переосмыслили швейцарскую тактику и родили свою терцию, которая доминировала на полях сражений чуть больше века.

На этом линия преемственности, казалось бы, как оборвалась. Однако это не так. В конце XVIII века Петр Румянцев решил попробовать применить творчески переосмысленную концепцию. У него получилось. А там и прочие деятельные участники эпохи подтянулись. И если Саша Суворов просто довольствовался победами, то честолюбивый корсиканец Бонапарт легко и просто раздул по-настоящему Мировую войну. Войска противников сражались не только в Европе, но и в колониях, разбросанных по всему миру. Но хуже другое – он эту самую Мировую войну едва не выиграл, проявив слабость не столько в боях, сколько в стратегическом и политическом планировании.

Вот Дмитрий и задумался – а не пора ли уже двигать в нужную сторону, изменяя терцию так, чтобы она смогла противостоять нарождающейся линейной тактике?

Совсем уж рисковать и отбрасывать пикинеров Дмитрий пока не решился. Рано пока. Никто не был готов к этому – ни он, ни его люди, ни оружие, далекое от совершенства. Однако крен в сторону стрелков царевич устроил существенный.

Отныне терция стала пехотным полком, разбитым на три батальона. То есть, эшелонирование построения в три линии сохранялось. Каждый батальон, в свою очередь, делился на пять рот по двести бойцов. Они-то и строились в колонны, которые имели в своем составе взвод пикинеров и три взвода стрелков. То есть, теперь стрелков было три четверти, а не треть. По меркам начала XVII века – невероятная и довольно глупая вольность. Разумеется, все эти изменения носили характер штатного расписания, а не реального положения дел. Ибо потери личного состава, Дмитрий пока восполнить не мог. Три с гаком раненых и пятьдесят два человека убитыми в масштабах трех тысяч строевых пехотинцев – немало.

Такое переформирование стало возможным в силу огромного количества трофеев, полученных в трех минувших битвах. И если, в 1604 году в Москве едва удалось наскрести тысячу легких фитильных пищалей нового голландского образца. То теперь, после завершения переформирования, их еще и осталось больше двух тысяч.

Пикинерам тоже досталось. Ведь они полностью переоделись в облегченные латные пехотные доспехи. Что резко повысило их устойчивость в бою. Ну и, само собой, вместо сабель весь полк получил, наконец-то, тяжелые боевые шпаги. С ними сильно удобнее в строю рубиться. Да и вообще – сабля пехоте не товарищ. Пусть со шпагами его вчерашние стрельцы чувствовали себя как слоны в балетной пачке, но они и с саблями не сильно отличались. А тут хотя бы первый шаг в нужную сторону. Позже, обзаведясь инструкторами фехтования, можно будет вполне подтянуть их уровень на должный уровень.

Продолжая развивать структуру пехотной бригады, Дмитрий оформил три батареи легких «единорогов» в дивизион полковой артиллерии. Что, в общем-то, практически никак и ни на что не повлияло. Они и так находились в таком положении де факто. Теперь же обрели ясное юридическое оправдание. На таком же положении оказалась рота гренадеров, которую вывели за штат собственно полка и сделали частью усиления.

Особо приятным бонусом стала конница, ставшая еще одним важным средством усиления пехотной бригады «московского строя».

Бросив клич по поместному ополчению, что воевало с ним да смолянам, Дмитрий смог набрать только сто семьдесят добровольцев. Только самые бедные согласились уйти с поземельной службы и сесть на жалование. Немного. Так что всех согласившихся получилось пересадить на трофейных коней, снарядить в доспехи гусарские и оружие. А потом еще и обозвать первой кирасирской ротой Русского царства. Перья им спины, кстати, поснимали, чтобы с крылатыми гусарами ляхов не путать. Ну и довооружили слегка. Все по пистолету получили с ключным замком. В будущем, по мере набора и обучения, Дмитрий подумывал развернуть эту роту в кирасирский дивизион. Но не сейчас. Потом.

Но и это еще не все, как сказал бы шоумен XXI века.

Егерей царевич тоже посадил на добрых лошадей, благо, что от гусар их много осталось. Ребята один раз неплохо себя показали. Так почему и не поддержать? Пусть станут драгунами. Так что Дмитрий накинул им по паре пистолетов, привесил сабли на седло в довесок к шпаге на поясе, и благословил. А те и рады стараться. Жалованье ведь увеличилось. Пусть немного, но все-таки. Да и статус.

Оставалось только что-то решить с легкой кавалерией. Но ее вакансия надежно повисла в воздухе. Ни людей, ни лошадей нужных скаковых пород, подходящих для создания нормальной легкой кавалерии, не нашлось. Даже для полуэскадрона. А плодить очередной вздор казацко-татарского типа он не желал. Его и так хватало. Только вот беда – в концепцию его армии подобные бандитские формации совершенно не вписывались. Так что, пришлось обходиться остатками преданного ему поместного ополчения как эрзац решением. Хотя, конечно, Дмитрий на них был несколько зол, так как надеялся за их счет сразу получить дивизион кирасир. Ну, заготовок для кирасир. Поэтому наградил их честно заработанными боевыми премиями, да и остановился на этом. Трофеи и качественное усиление за счет нового вооружения и снаряжения обошло их стороной.