Михаил Ланцов - Лжедмитрий. Игра за престол [СИ]

Изрядно поврежденная лестница на второй этаж с пятеркой трупов у основания. Обломки мебели. Очагов огня практически нет…. В углу столпился десяток гренадеров. Странно. Дмитрий подходит туда и видит Шуйского. Тот лежит и тяжело дышит. Крупный осколок гранаты распорол ему живот и застрял в кишках. Не жилец. Но пока в сознании.

- Ты… - тихо произнес Шуйский, увидев Дмитрия. На лице его отобразилась лютая, просто нечеловеческая злоба. – Ненавижу…

- Спи спокойно, - мягко ответил его собеседник, поднял свой нарезной пуффер, и пустил ему пулю между глаз, прерывая мучения. Слушать прощальные гадости он не желал. Зачем? Или царевич не знал, что весь род Шуйских к нему «не ровно дышит»? Отнюдь. Все было давно сказано делами. А это лишнее. – Всех раненых добить. И ищите патриарха. Возможно, его придется освобождать с боем.

Сказав это Дмитрий, вышел из помещения, выдерживая покой на публику.

Здесь были все взрослые представители главной ветви Шуйских, кроме Василия Ивановича. Они – валяются кто как. Кого шпагой закололи. Кого пулей убило. Кого гранатой. Победа? Возможно. Его количество влиятельных врагов немного уменьшилось.

На улице уже потушили гнилушки, залив их обильно водой. Но все равно – дымило. Душно.

Отошел чуть в сторону. Не помогло.

Плюнув, он отправился на колокольню. Там свежий ветер должен был дать облегчение. Поднялся. Сел на небольшую лавочку. И поник, потупившись пустым взглядом в пол.

Кровь. С момента попадания в эту эпоху ее было много. Очень много. Казалось, что за ним одним сплошным шлейфом идут трупы и кровоточит сама земля от каждого его шага. И ведь не со зла. Ничего такого не делал. Просто хотел выжить.

Будет ли продолжение этой зарождающейся Гражданской войны? Вряд ли. Главные зачинщики бунтов в XVI-XVII веках на Руси – Шуйские практически пресеклись. Старая ветвь, во всяком случае. Оставался только уже не молодой Василий, да и тот в Испании. А так – ни детей, ни жен. Как корова языком слизнула старшую ветку. Разве что супруга Дмитрия Ивановича Шуйского осталась – Екатерина Григорьевна. Но с ней разговор прост – забрить в монашки и на самое суровое послушание посадить. Вряд ли она не знала о намерениях мужа. Может сама и подбивала. По-хорошему бы нужно голову отрубить, но и так слишком много крови…

Что дальше?

Князь Мстиславский перешел на его сторону. Ну, по крайней мере, фиктивно. Он был самым влиятельный среди бояр Русского царства. Детей у него не было – все в детстве умерли. И мотивация его поступков не ясна. Чего он хочет? К чему стремится? Непонятно. И единственное, что Дмитрию пришло на ум – это публично его наградить самым значим образом, чтобы повязать на крови Шуйских. Как? Например, поручив собрать и проводить в Земском соборе. А что делать с остальными? Пока не важно. После серии столь внушительных побед они не рискнут открыто перечить. Наверное…

- Ох и высоко же ты забрался, сын мой, - тяжело дыша, произнес Иов, поднявшийся на колокольню. Этот подъем дался ему непросто.

- Вот видишь, Отче, я, как и обещал, уже начал заливать Русь кровью. – Сказал он, вставая и протягивая патриарху руку, дабы помочь завершить восхождение на колокольню. - Этого ли ты желал?

- Кровь – это проклятье царей. Без нее править нет никакой возможности. Даже брат твой блаженный и то подписывал приговоры на смертную казнь разбойникам. Не брезговал.

- С этим непросто смириться, - чуть качнув головой, произнес Дмитрий. Он просто еще как-то не привык убивать, особенно в таких масштабах.

- Твой отец так до конца жизни и не смирился. Убивал, ибо для дела нужно. А потом пытался вымолить прощение искренними молитвами.

- Боюсь, что моей набожности для этого не хватит, - тяжело вздохнул царевич.

- Какие твои годы? И да, что там за безумная баба носится?

- Где? – Опешил Дмитрий.

- Ну там, внизу. Чернявая, дохлая да бешенная какая-то. Князя Мстиславского чуть ли не на побегушки уже поставила.

- Да как она смеет! – Взревел Дмитрий, вставая. Его прямо-таки окатила холодная ярость и жажда насилия.

- Сядь! – Хмуро произнес патриарх. – Скажи порядком, кто она и что происходит?

- Полячка. Марина Мнишек. Взял ее в плен в лагере Сигизмунда под Смоленском. Да, по правде говоря, она и не старалась избежать пленения. Дом Мнишек дал Сигизмунду денег на армию, чтобы он Василия провел до Москвы и посадил на престол. А Марина должна была после венчания на царство Василия, стать его супругой.

- Вот как… - задумчиво произнес Иов. – А отчего ты ее не отправил к родителю? Чего с собой таскаешь?

- Честно?

- Честно.

- Страсть у меня к ней невероятная. Чего боюсь. Не желаю, чтобы баба мной крутила. И прогнать не в силах, и пойти на встречу не решусь. Да и боюсь – а ну как кто прознает о моей страсти и попытается эту девицу использовать против меня? Иной раз вообще думаю, что лучше всего будет ей голову отрубить, дабы избавить меня от искушения.

- Она? Страсть? Да ты верно шутишь! – Удивился патриарх.

- Я люблю таких. Чтобы поджарая как волчица, гибкая как дикая кошка и опасная как аспид. Это мое проклятье.

- Вот оно что… - протяжно произнес патриарх. – Ты давал ей надежду?

- Нет. Но… я думаю, она прекрасно чувствует мое отношение к ней. Именно поэтому мне нужно сейчас пойти и разогнать ее веником. Таким раз спуск дашь – сожрут живьем.... Я не знаю, что делать, Отче. Хоть правда отправляй ее на плаху.

- Не дури! – Нахмурился Иов. – Так тяжело?

- Очень.

- Я поговорю с ней.

- Зачем?!

- Если она действительно метит в царицы, то ей должно принять православие. То дело не простое. Нужно подготовиться. Вот этим ее и займу. А ты пока передохнешь. Подумаешь над своими чувствами в тишине и покое. Возьмешь их в руки.

- Взять в руки? – Горько усмехнулся Дмитрий. – О! Это не вопрос. В Испании есть такой дивный врач по имени Тристана. Он как-то поведал мне удивительно действенную методу. Одна беда – прощу ли я себе потом этот поступок?

- А что за метода?

- Если вы на женщин слишком падки, в прелестях ищите недостатки. Станет сразу все намного проще. Девушка стройна, мы скажем – мощи. Умницу мы наречем уродкой. Добрую объявим сумасбродкой. Ласковая, стало быть липучка. Держит себя строго, значит злючка. Назовем кокетливую – шлюхой. Скажем про веселую - под мухой. Пухленькая - скоро лопнет с жиру. Щедрую перекрестим в транжиру …

- Довольно, - остановил его Иов с улыбкой на устах.

- День – другой и все пройдет. Максимум неделя. С чувствами договориться просто. Беда лишь в том, что я пока не научился договариваться со своей совестью.

- И это неплохо, сын мой. Неплохо.

12 августа 1605 года, Москва

Земский собор.

Это была та часть реальности XVI-XVII веков, которая мало интересовала Дмитрия. Он просто знал, что они были, принимали нередко судьбоносные решения и все. Однако представлял он их себе как какие-то огромные толпы людей ревом реагирующие на высказывания оратора, что вещал рублеными фразами с «броневичка».