Джон Фланаган - Битва за Скандию

Это и был тот вопрос, который поднимал в сознании девушки волны страха.

Но скорого ответа на этот вопрос не было. Рейдер взял из седельной сумки длинную сыромятную веревку и быстро завязал две петли вокруг шеи Ивэнлин. Затем подтащил ее к огромной сосне, росшей на краю поляны, и привязал к ней веревку. У девушки оставалось пространство для движения, но далеко отойти от сосны она не могла. Мужчина схватил руки девушки, заломил их ей за спину и скрестил запястья, положив одно на другое. Чувствуя, что происходит, Ивэнлин стала инстинктивно сопротивляться. Результатом этого был еще один сильный удар по затылку. После этого девушка уже не сопротивлялась, когда незнакомец, действуя грубо, связал руки у нее за спиной коротким куском сыромятной веревки. Она, извиваясь, буркнула что-то протестующее, поскольку узлы были завязаны слишком туго. Это была ошибка. Еще один удар по затылку внушил Ивэнлин, что самое лучшее – это молчать.

Девушка стояла в полной растерянности, руки связаны, сама она привязана за шею к дереву. Она сочла за лучшее сесть. Но рейдер ударом ноги заставил ее распластаться на снегу. Это вызвало два негромких смешка у мужчин, сидевших вокруг костра.

Несколько следующих часов Ивэнлин сидела в неловкой позе, ее руки постепенно онемели. Шестеро мужчин, казалось, совсем перестали обращать на нее внимание. Они ели и пили, залпом заглатывая то, что наливали из кожаных бутылей и что было, по всей вероятности, крепким алкогольным напитком. Чем больше они пили, тем более возбужденными становились. Ивэнлин, однако, заметила, что, несмотря на то что все казались пьяными, мужчины ни на секунду не ослабили бдительность. Один из них постоянно находился в карауле, стоя поодаль от яркого огня костра и постоянно передвигаясь, он наблюдал, не приближается ли кто к лагерю. Девушка заметила, что вахтенного сменяли через регулярные промежутки времени, причем сменяли без всяких споров.

Когда ночь полностью вошла в свои права, мужчины полезли в свои маленькие палатки с куполообразными крышами. В высоту они были примерно до пояса обитателям, которые вползали в них через маленькие проходы. Но, завистливо подумала девушка, им будет намного теплее, чем будет ей.

Костер погас, и один из мужчин – не тот, который пленил ее, – подошел к Ивэнлин и набросил на нее тяжелое одеяло. Оно было грубым и пропитанным запахом лошадей, но девушка была благодарна, ведь теперь ей будет тепло. Прижавшись к сосне, Ивэнлин натянула на себя одеяло, закутав им плечи, и приготовилась к предстоящей тяжелой ночи.

Отклонившись назад, Холт с удовлетворенным вздохом посмотрел на дело рук своих:

– Вот в чем и будет весь фокус.

Хорас с сомнением посмотрел на него, его взгляд перескакивал с довольного лица Холта на официальный документ, которому он только что придал законченный вид с помощью предмета, полученного в кузнице.

– А чья это печать поставлена внизу? – спросил он наконец, так как в правом нижнем углу пергаментного свитка было нанесено изображение разъяренного быка.

Холт осторожно коснулся воска, проверяя, застыл ли он окончательно.

– Как бы тебе сказать… я полагаю, что если это чья-то печать, то это значит, что она моя, – усмехнулся он. – Но я надеюсь, что наши скандианские друзья подумают, что она принадлежит королю Хенри Галликансому.

– Это значит, что его королевская печать выглядит так, как эта? – спросил Хорас, и Холт более критичным взглядом осмотрел символ, отпечатавшийся на воске.

– Да почти так же, – ответил он. – Я думаю, что на настоящей печати тело не такое тучное, но кузнец, у которого я ее купил, имел весьма туманное представление о подобных работах.

– Но… – начал было Хорас печальным голосом, но сразу замолчал.

Холт, посмотрев на него, в недоумении поднял одну бровь.

– Но? – повторил он, произнося это слово вопросительным тоном.

Хорас молча покачал головой. Он знал, что Холт, вероятнее всего, будет смеяться над его возражениями, когда услышит их.

– Да так, ничего, – сказал молодой человек после паузы, а затем, понимая, что бывший рейнджер все еще ждет, о чем он заговорит, переменил тему разговора: – Я думал, ты сказал, что в Галлике не существует правящего совета.

Холт отрицательно покачал головой.

– Не существует действенного правящего совета, – усмехнулся он. – Король Хенри получил титул короля галликанов по наследству, но реальной властью он не обладает. Он создал совет в южной части страны и позволил местным военачальникам делать все что заблагорассудится.

– Да, я это заметил, – многозначительно произнес Хорас, думая о столкновении с военачальником Депарнье, ставшем причиной задержки их поездки.

– Выходит, что старый король Хенри что-то вроде бумажного тигра, – продолжал Холт. – Но он, как известно, время от времени направляет своих посланников в другие страны. Учти это.

Он жестом указал на пергаментный свиток, которым осторожно махал, чтобы чернила высохли, а восковая печать затвердела. Вид этой печати зародил дурные предчувствия в душе Хораса.

– Это не кажется правильным! – выпалил он, прежде чем смог остановить себя.

Холт с терпеливой улыбкой смотрел на своего ученика, осторожно дуя на те места пергаментного свитка, на которых чернила еще не высохли.

– Насколько я понимаю, все делается правильно, – мягко возразил он. – И я сомневаюсь в том, что обычный пограничный страж в Скандии увидит в документе отличия, особенно если ты наденешь тот прекрасный костюм из галликанской брони, который ты взял у Депарнье.

Но Хорас упрямо затряс головой. Теперь, когда его озабоченность явно была на виду, он намеревался настойчиво доказывать свою правоту.

– Это не то, что я имел в виду, – сказал он и добавил: – И ты отлично знаешь это.

На тревожную реплику молодого человека Холт ответил мягкой улыбкой.

– Иногда твоя приверженность нравственности поражает меня, – доброжелательным тоном заметил он. – Да пойми ты, что нам надо пройти через пограничную стражу, если мы хотим получить хотя бы один шанс найти Уилла и эту девчонку.

– Ивэнлин, – автоматически уточнил Хорас, однако Холт, казалось, не услышал этого уточнения.

– Да кем бы она ни была! – Молодой человек знал, что старый рейнджер имеет склонность называть принцессу Кассандру, дочь короля Аралуина, тем именем, которое она выдумала, когда Уилл и Хорас впервые встретились с ней. – Ты же понимаешь это, разве не так? – заключил он.

– Да, конечно же понимаю. – Хорас глубоко вздохнул. – Только это кажется таким… бесчестным, как на это ни смотри.

Брови Холта взметнулись вверх.

– Бесчестным?

Хорас продолжил, но как-то неуверенно: