Синди Пон - Желание (ЛП)

потому что все старались держаться от него подальше, убегая.

Черт.

Я склонился и коснулся плеча парня. Его дыхание было слабым, скованным. Темно-

коричневая кровь засохла на губах, я видел ее на камнях, где он стоял, кашляя. Я прижал

ладонь к его лбу.

- Я бы его не трогал, - сказал мэй, парень за двадцать. Он прижимал к носу и рту

грязный платок, его ногти были в грязи. – Ты, конечно, в своем костюме, но руки голые. Я

бы не хотел подцепить то, что у него.

У больного был жар. Приказ: какая у него температура?

103.2°F вспыхнуло в шлеме.

Боги.

- Нужна скорая! – закричал я, поднимая голову и озираясь. Стражи Цзинь ушли,

когда на площади не сталось ю, о которых они и переживали. Несколько зевак мэй

оставались по краям площади. У всех на лицах были маски. Их черные глаза изучали

меня: любопытные, отчаявшиеся, испуганные. Темные пятна крови напомнили мне о

романе Ю Хуа: герой пытался поддержать семью, продавая все больше собственной

крови. Теперь даже это не было выходом для многих мэй – особенно для самых бедных.

Их кровь считалась слишком грязной. Испорченной.

Другая оставшаяся поблизости мэй в маске с белыми котами и лиловыми звездами

фыркнула:

- Скорая? Пусть мирно умрет. Они подберут его позже и кремируют.

Я смотрел на мэй-девчонку. На вид ей было не больше пятнадцати. Она закатила

глаза и сказала:

- Богатый и глупый ю. Кто будет платить за скорую? За лечение? Хватит устраивать

шоу.

Я посмотрел на мужчину, заметил, что пот выступил на его лбу и над верхней губой.

Он горел. Как моя мама.

- Я оплачу. Мы не можем просто оставить его здесь. Он еще жив.

Девочка пожала плечами.

- Ненадолго. Мы все время умираем на улицах. Ты просто не знаешь.

Но я знал. И всегда отворачивался, как делали многие мэй. А что мы могли? Такой

была жизнь. Бедняки и больные умирали в своих лачугах или в темных переулках. Если

им везло, об их гибели тут же сообщал родственник или друг. Другие гнили, пока их не

выдавал запах. Всего за месяц в своей квартире за 75 миллионов долларов я уже привык к

такому стилю жизни, оказался далеко от ужасов улиц. Голод, болезни, смерти. Я размяк.

Но здесь я мог что-то сделать.

- Команда, - сказал я. – Скорую на площадь Свободы. Сейчас.

«УСПЕШНО. СКОРАЯ В ПУТИ», - вспыхнуло на шлеме.

Мэй-девчонка ушла с парнем, не оглядываясь.

Я глубоко дышал, чтобы успокоиться, желая потереть виски. Головная боль взялась

из ниоткуда. Иконка Дайю появилась в нижней части шлема.

«ПРИНЯТЬ ВЫЗОВ?».

Я моргнул, кашлянул и ответил: «Да».

Мой стеклянный шлем потемнел, лицо Дайю появилось перед глазами. Она уже

смыла макияж с лица, волосы были свободно заплетены в косу.

- Привет, Джейсон, – она искренне улыбнулась. От этого сияло ее лицо. Это

отличалось от ее пустого лица на экране, когда она двадцать минут назад стояла на сцене.

- Привет, - сказал я.

- Я видела тебя на площади. Не ожидала, что ты придешь.

Так она видела меня в толпе.

Я сдержанно улыбнулся.

- Конечно. Я хотел послушать объявление твоего отца.

Ее брови сдвинулись.

- Что такое? Ты странно выглядишь.

Я рассмеялся. Утомленно, но по-настоящему.

- Слишком сильно праздновал прошлой ночью?

- Врешь, - сказала Дайю. – Ангела искала тебя и присылала мне печальные

сообщения. Джейсон, потерявшийся принц из Калифорнии.

- Ха. Мы с ней не пересекались, - уголок моего рта приподнялся. Я заметил, что она

на миг надула губы, она не верила моим словам. – Так что случилось, мисс Цзинь?

- Я хотела исполнить свою часть сделки, - ответила она. – Ты свободен завтра для

личного тура по корпорации?

Отлично. Я надеялся, что она пригласит сама, без моего вопроса. Это вызвало бы

меньше подозрений. Этот тур был важен для нашей миссии, и мне нужно было собрать

больше данных для Лин И.

Воздушная скорая опустилась на площади вдали от меня и больного, сверкая огнями

и гудя. Глаза Дайю расширились в тревоге. Она не видела то, что видел я, но все слышала.

- Ага, я свободен, - сказал я. – Приходи ко мне в костюме, - я сделал паузу. –

Пожалуйста.

У ю-парней ведь должны быть хорошие манеры?

Она открыла рот, чтобы ответить, но я прервал связь раньше, чем она произнесла

хоть слово.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Санитары унесли больного, когда я дал им номер своей кредитки, сказав, что покрою

все расходы. Они знали, что я сдержу слово, потому что я был ю. Санитарка сказала, что я

могу позвонить в больницу «Три холма», чтобы узнать о его состоянии, утром, но я даже

не знал имени незнакомца. Линь И отправила мне сообщение днем, я получил его с

МакФолда в шлеме. Арун видел случившееся на площади и ушел, когда прибыла скорая.

Она хотела знать, как я был, какой была ситуация. А последними были такие слова: «Это

было слишком рискованно. Не стоило этого делать».

Я удалил ее сообщение.

Через минуту она прислала другое:

«Я серьезно, Чжоу. Ты привлекаешь к себе ненужное внимание, это может помешать

миссии».

Мое лицо вспыхнуло, перед глазами на миг все почернело. Мои руки дрожали от

злости, когда я рявкнул ответ:

- И я должен был оставить его умереть? Как все оставили бы?

Как мне пришлось смотреть, как умирает мама. Я вспомнил, как в тринадцать лет

сжимал ее пальцы, онемевший, не в состоянии плакать, а она боролась за каждый

хрипящий вдох. Я не мог так легко сейчас представить ее лицо, но мог ощущать ее руку в

своей. Она едва заметно сжимала мою руку в ответ… а потом уже не могла этого делать.

Линь И в этот раз отвечала дольше, сердце колотилось в моей груди.

«Я не это имела в виду. Но миссия важнее. Ты это знаешь».

Я хотел кричать. Бить стену.

«А если Цзинь смотрел? – продолжила она. – Он уже о тебе знает».

Она была права, я знал это. Наша миссия была важнее. И я действовал по личным

интересам. Сострадание не помогло бы нам.

«Этого больше не произойдет», - ответил я.

«Я знаю, что ты добрый, Чжоу. Я всегда это знала», - прислала она. И добавила два

розовых сердечка.

Я отцепил Вокс и бросил на кровать, а потом лазал остаток ночи по стенам. После

почти трех часов лазания по стенам и потолку мое тело не выдержало, и я повис вверх

ногами на горизонтальной балке. Я выключил свет голосом и смотрел в окна от пола до

потолка на мерцающие огни Тайпея внизу. Здание 101 окружал красный неоновый свет,

отражая мое настроение. Торопливый. Нетерпеливый. Злой.

Попытка спасти больного мэй была большим риском. Но я не жалел об этом. При

виде него я ощутил беспомощность, которая была, когда моя мама была больна. Я не мог

ничего сделать. Так было всю жизнь. Я должен был хоть попытаться в этот раз.