Сегодняшний вчерашний день (СИ)

Небо разрезает белая молния. Ее след напоминает сеть кровеносных сосудов из какого-нибудь научного фильма. В этой ослепительной вспышке напряжение достигает своей кульминации и спустя мгновение раздается мощный звук — удар грома.

Все замершее в немом предчувствии внезапно оживает. Сильным порывом ветра треплет верхушки деревьев, срывает с веревки белье, с дробным звуком с веток падают яблоки. Взвывая в трубе, ветер несется дальше, поднимает фонтанчиками пыль, распластывает ровные полянки травы. Воздух сухой и пыльный, от него свербит в носу, его не хватает и духота кажется почти невыносимой.

Вдруг, грянуло! Тук-тук-тук…застучало по земле с нарастающей частотой, словно приближающийся поезд, победно дающий гудок перед прибытием на станцию. Стук переходит сначала в шелест, а затем и равномерный, ритмичный гул.

С выдохом облегчения, так как невыносимое напряжение, наконец, отпускает, я сажусь у окна и наблюдаю.

За окном стена дождя. Она похожа на равномерную туманную дымку и в то же время, я вижу струи, которые, бам-бам-бам, вколачиваются в землю. Они собираются в ручейки и смывают пыль, сор, помет, волокут за собой мелкие щепочки, закручиваются в водовороты. От земли поднимается пар, влажные испарения смешиваются с холодными струями, и я чувствую себя как в тропическом раю. Воздух наполняется свежестью, остро пахнет травой, сырой землей, прибитой пылью и раздавленной на дороге алычой.

Форточка может впустить лишь малую толику этого бодрящего, жизнерадостного коктейля.

Капельки медленно ползут по стеклу. Каждая, как чья-то жизнь: короткая и стремительная, длинная и неторопливая, прямая или извилистая, но все они рано или поздно оканчиваются рамой. Окно запотевает, и я раздумываю, стоит ли открыть его, но пугаюсь, что створки распухнут, и ничего не делаю. На улице уже не ручейки, а лужи, миниатюрные моря и реки. Весело журчит вода, плывут по поверхности крупные круглые пузыри-кораблики. Где-то рядом, кап-кап-кап, стекает по стене дома и срывается на бетонную дорожку ниточка хрустальной воды.

Дождь идет долго. Он начинается утром около одиннадцати и идет весь день. И изо дня в день. Постепенно добавляя по капле щемящую грусть и печаль в переполненную бочку горя. Ему нет конца. Прохладу сменяют сырость и холод. Земля раскисает, превращается в непролазную грязь, чавкающую под ногами. Хляби небесные не желают закрываться, переворачивая ведра ледяной воды на мир внизу. Серое хмарное утро превращается в серый же день и серый вечер. Солнце не может пробиться сквозь ватное одеяло туч, а они лишь плотнее сбиваются на небе, подобно нежданным оккупантам.

Я ненавижу дождь.

6 глава

Янат чувствовала, как дрожь охватывает все ее тело. Сладкие мурашки бегут от пальцев рук к спине и стекают волнами предвкушения. Одна рука Кэро скользила по ее ягодицам, вторая, зарывшись в волосы, поддерживала затылок. Губы птаирианца почти касались ее губ, их дыхание смешивалось. Янат первая потянулась ближе, обняла за шею, закрыла глаза. В глубине души ей казалось, что происходящее как-то неправильно, неестественно что ли, и хотела (совершенно точно хотела) отстраниться, но вместо этого рот ее покорно приоткрылся, впуская язык Кэро. Он вздохнул и жадно приник сильнее.

Его пальцы зарывались в короткие волосы, давили на затылок и не давали Янат отодвинуться. Она дернулась, сильнее и, упершись ладонями в грудь, оттолкнула. Взгляд Кэро стал недоумевающим.

Она слышала звон в ушах, и тяжелые, бухающие удары сердца. Воздуха не хватало, как не хватало и слов, чтобы выразить охватившие ее противоречивые чувства:

— Янат, — Кэро шагнул ближе, его черные глаза требовательно смотрели на нее, — ты впустишь меня, наконец?

— А… — Она захлопала ресницами, и птаирианец, шагнув вперед, схватил ее за плечи. Тряхнул, раз, другой. Почему-то встряхиваний она не почувствовала, зато где-то на краю сознания услышала назойливый, пронзительный писк.

— Ау! — крикнул Кэро и его глаза заполнили все пространство, — сколько я буду здесь торчать?!

Янат открыла глаза и безумным взглядом уставилась в потолок. Ей потребовалась пара секунд, прежде чем дошло — только что, она видела сон, а реальный Кэро сейчас стоит за дверью (пришел согласно вчерашней договоренности) и ждет. Она похлопала себя по щекам, пытаясь окончательно проснуться. Голова оставалась дурной. Видно сказывался недостаток сна.

Янат вяло приподнялась на локтях. Одеяло лежало на полу, видимо, соскользнуло во время сна. Она любила спать голой и то, что сейчас открылось взгляду, заставило ее сначала подскочить на постели, а потом начать судорожно рыскать взглядом по комнате.

— Янат! — в голосе Кэро зазвучало даже не возмущение, откровенная злость.

Она, не глядя, ткнула в кнопку над кроватью и проорала:

— Кэро, прости, проспал, и у меня некоторые физиологические трудности. Погоди минутку, я не одет.

— Трудности? Проспал? Не одет? — птаирианец замолчал, видимо, переваривая услышанное.

Янат подхватила одеяло и завернулась в него. Растерянно огляделась, увидела, наконец, комбинезон, вцепилась в рукав и отправилась в санузел. На полпути спохватилась, вернулась к двери.

Вошедший Кэро увидел лишь исчезающую за дверью спину. Более всего его поразил вид волокущегося по полу комбинезона.

— Я сейчас, — услышал он голос Янат и следом шипящий звук закрываемой двери.

Удивленный, немало раздосадованный ее поведением (к которому надо сказать, он уже начинал привыкать) Кэро присел за стол, возле портативного компьютера и любопытства ради заглянул в него, проверяя свою догадку. Довольно хмыкнув, (Янат просидела почти всю ночь, в попытках обойти защиту и раздобыть недоступную ей информацию) он хлопнул себя по коленке и громко спросил:

— Ты что-нибудь объяснишь?

— Извини! — ее приглушенный голос звучал виновато. Досада Кэро немного уменьшилась, зато возникло недоумение, когда Янат продолжила:

— Просто понимаешь, я чертовски раздражен. Устал, проспал и еще это тут. Короче, подожди, сейчас я выйду.

Птаирианец демонстративно посмотрел в потолок и вздохнул. Когда Янат вышла из санузла, вид у нее был вполне приличный, не считая помятого от сна лица и несколько сумасшедшего выражения в глазах:

— Начну с главного, — она чуть замялась, и Кэро подумал, что выглядит это так, словно Янат испытывает неловкость. Она раздраженно повела плечом и продолжила:

— Что ты знаешь про меня? Про расу шан-та. Про шантийцев?

«Ого! Сколько слов», — птаирианец подбадривающее улыбнулся, начиная догадываться о причинах столь странного поведения.

— Вы андрогены. Твоя фаза? В этом проблема?

— Да нет никаких проблем.

Кэро увидел, как быстро Янат приходит в себя, и понял, что недооценивал ее или скорее уже его характер. Когда человек, нет, инопланетянин, тем более гибрид, так стремительно приспосабливается, определенно, это говорит о живучести и стабильности вида. С другой стороны излишняя гибкость психики может провоцировать душевные болезни. Нелепость классического подхода к данной ситуации заключалась в том, что Янат с рождения имела два психотипа и три пола. То, что нормально для обычного человека со стандартным мышлением и физиологией, ненормально для шантийца. Все переворачивается с ног на голову.