Сегодняшний вчерашний день (СИ)

— Буря не кончилась? — задал он вопрос. Птаирианец медленно покачал головой.

Вид у него был скорее огорченный, чем задумчивый:

— Я и представить не мог, что все начнется так быстро. Надеялся, хотя бы месяца на три-четыре, но похоже Навь вошла во вкус.

— Думаешь, там возможно выжить?

— Нет, — подтвердил убежденное мнение Яната Кэро, и повернулся к нему лицом, стараясь поймать взгляд. Это как-то не сходилось с представлением Яна о том, как пройдет примирение.

Птаирианец вел себя странно:

— Ты был отчасти прав, Янат сохо, — сказал Кэро, внимательно наблюдая за ним, — но прежде чем ты разразишься гневными воплями, выслушай, в чем именно прав.

Сначала Ян ничего не понял. Когда же смысл слов до него дошел, он к собственному удивлению не ощутил гнева, а только лишь холодное изумление:

— Хорошо. Я готов слушать. Ведь ради этого все и делалось, верно? А потом, если решу, что аргументы меня не убедили, постараюсь сломать твою шею. Я понимаю, мне вряд ли это удастся, но я, по крайней мере, получу немного удовольствия и спокойно отправлюсь в лапы к Самойлову, на станцию.

Кэро не улыбнулся по обыкновению, а виновато отвел взгляд. Ян же так и не понял, чего больше прозвучало в его тираде — злости или шутки. Тем не менее, он чувствовал себя уязвленным. Ему не хотелось услышать, что Кэро заинтересовала его природа, а не он сам.

Птаирианец вздохнул и заговорил:

— Злость — здоровое чувство, если не превращается в ненависть. Она дает толчок к развитию и преодолению, силы для того, чтобы идти вперед. Но застревать в ней нельзя, иначе она станет разрушать и превратится в демотиватор, пробуждая жалость к самому себе. Мы разные, но у нас есть нечто общее. В мире, в котором я родился, социальная роль личности была не вполне определенна. Из-за особенностей развития, как психологических, так и физиологических, мы до сих пор заняты самоопределением. Кто я? Часть социума, представленная отдельной личностью или растворившаяся в коллективном разуме особь? К тем, кто отличается от большинства, люди всегда испытывают вполне оправданное чувство настороженности. Ведь они не знают, что им принесет общение с таким существом. Раньше подобные проявления не типичности считались проклятьем, приводящим к переменам, несчастьям и прочим нарушающим привычный уклад жизни событиям. Прошли тысячелетия, но странное, по-прежнему, вызывает лишние вопросы, нездоровое любопытство и опаску.

— Мне ли не знать, — фыркнул Ян.

Кэро кивнул и продолжил:

— Но, быть может, замечал, сегодня, когда встречаются люди с разных планет, имеющие какое-то сходство в культурах, истории или внешности, им легче найти общий язык. Они подсознательно принимают друг друга за «своих». С не похожими расами, а ты сталкивался и с такими, гораздо сложнее найти контакт, поскольку нас больше различает, нежели сближает. Твоя роль в собственной жизни предопределялась другими, и твое мнение при этом не учитывалось. Необходимость подчиняться, играть по чужим правилам с детства вызывала бунт, а еще приводила к психологическим травмам.

Ловкий соскок с одной темы на другую, даже учитывая, что это было логическим продолжением разговора, Янат, тем не менее, воспринял как прямую угрозу:

— Я не собираюсь говорить обо мне, — отрезал он.

Кэро лишь мягко улыбнулся в ответ:

— Тогда обо мне? Ничего тайного, имеется в виду моя специальность и род деятельности, я не делал. Помимо научной работы и множества увлечений, я вел обширную практику на Птаире. Прилетал и твой отец — Богдан Янат.

Янат опять напрягся. Как все же ловко вел беседу птаирианец, неизменно выводя разговор к интересующим его темам. Голос Кэро с его шипящими интонациями, как будто вводил в транс, успокаивая эмоциональные всплески Яната, сводя на нет его агрессию мягкостью и плавностью ритма:

— Он у тебя скептик, и ему наплевать на мою принадлежность к существам иного толка, на разговоры о телепатии, эмпатии и прочем. Богдан лишь хотел, чтобы я помог тебе перерасти ненависть к миру, в котором ты родился.

— И ты согласился? — с горечью перебил его Ян.

— Нет. Я отказался. Мне предложили великолепный проект, непосредственно связанный с моими способностями.

— Что еще? Навь?! — Янат в восхищении даже хлопнул в ладоши, — Не верю!

— Крутой коктейль, верно? Да. Навь. Поэтому, наша встреча стала неожиданностью и для меня. Состав участников экспедиции держали в тайне до самого отбытия, сам знаешь. Почему? И на этот вопрос я хотел бы знать ответ. В общем, если я и заинтересовался твоей личностью, то позже и вовсе не из-за рассказа отца. Мое преимущество, Янат сохо. Все случайности, которые превращаются в цепь событий и будоражат нюх охотника. Я хочу разгадать загадку, но мне требуется помощь. Твоя. Я добавлю больше — как друга. Хочешь фактов о тебе? Поверь, дурной характер обгоняет хорошие отзывы. Если не изменишься, возможность прекрасной карьеры останется в прошлом.

— Погоди! — Выкрикнул Янат, — Мне только что пришла в голову одна мысль. Мы собраны в команду, потому что уроды? Из-за того, что нормальные люди на Нави не выжили?

Кэро ненадолго задумался, а потом медленно кивнул:

— Возможно. Только я бы не называл нас уродами.

— А кем? — зло фыркнул Ян. — В любом случае, один человек из новой экспедиции уже пропал. Значит, в теории есть какие-то дыры. Кажется, как только мы поймем взаимосвязь между событиями на Нави и выбором членов команды для новой экспедиции, то обнаружим и исходную причину похищений.

Он в волнении заерзал по лавке:

— Смотри, Робин Райт прошла сквозь силовое поле и исчезла в буре. Уже нарушены правила, предусмотренные в данных случаях. Мы ничего не предпринимаем, просто создаем видимость деятельности. Почему? Надо это выяснить. А теперь, расскажи, чем ты еще выделяешься, кроме эмпатии.

Кэро потер руками лицо. Он выглядел уставшим:

— Эта буря, — рассеяно сказал он, — нескоро закончится. Мы вряд ли найдем малиновку живой, и спросить, что ей втемяшилось в голову не получиться. Послушай, ты раньше сталкивался с эмпатами или телепатами? Думаю, и сам пока не особо веришь в них, то есть не особо веришь, что можно развить способности до указанных величин, например, прочитать чужие мысли. Что касается эмпатии, на деле это обостренная чувствительность. Оба эти феномена становятся обыденностью, а не сверхвозможностью, просто развитой особенностью или же отличительной чертой расы.

Птаирианец вздохнул и откинулся на спинку скамейки:

— Птаир заселен людьми, сто процентов которых являются эмпатами, а больше половины телепатами разной степени чувствительности. Но конечно, это не то же самое явление, что описано в приключенческих романах. Все немного сложнее.