Брендон Сандерсон - Слова сияния

– Я не одна из Сияющих, – возразила Шалан.

– Разумеется, нет, и я тоже к ним не отношусь. Рыцарские ордены были конструктом в той же степени, в какой все общество является конструктом, который люди используют, чтобы определять и объяснять. Не каждый мужчина, взявший в руки копье, становится солдатом, и не каждая женщина, что печет хлеб, становится пекарем. И все-таки оружие или выпекание хлеба представляют собой отличительные признаки конкретных профессий.

– Вы хотите сказать, что наши умения…

– Некогда предопределяли вступление в ряды Сияющих рыцарей, – договорила Ясна.

– Но ведь мы женщины!

– Да, – весело согласилась принцесса. – Спренам не свойственны предрассудки, от которых страдает человеческое общество. Воодушевляет, верно?

Шаллан перестала тыкать карандашом в спрен-узор и посмотрела на Ясну:

– Среди Сияющих рыцарей были женщины?

– Статистически приемлемое количество. Но не бойся, дитя, тебе не придется размахивать мечом. Архетип «Сияющий рыцарь на поле боя» является преувеличением. Судя по тому, что я читала, – хотя источники, увы, не могут считаться достоверными, – на каждого Сияющего, посвятившего себя битвам, приходилось трое, занимавшихся дипломатией, научными изысканиями или иной работой, способной приносить пользу обществу.

– А-а.

И почему Шаллан это разочаровало?..

«Дура».

Непрошеными гостями явились воспоминания. Серебряный меч. Узор из света. Истины, от которых она пряталась. Девушка прогнала их, крепко зажмурив глаза.

Десять ударов сердца.

– Я искала сведения о спренах, про которых ты мне рассказала, – продолжила Ясна. – О существах с головами-символами.

Шаллан глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Он один из них, – сказала девушка, карандашом указывая на узор, который принялся ползать с пола на ее сундук и обратно, в точности как ребенок, прыгающий на диване. Теперь он казался не грозным, а невинным, даже игривым… и, в общем-то, почти неразумным. Неужели это существо сумело ее испугать?

– Подозреваю, так и есть, – согласилась Ясна. – Большинство спренов здесь проявляют себя иначе, чем в Шейдсмаре. То, что ты рисовала раньше, было их формой оттуда.

– Эта форма не очень-то впечатляет.

– Да. Должна признаться, я разочарована. По-моему, мы упускаем что-то важное о них, и меня это раздражает. У криптиков зловещая репутация, но этот экземпляр – первый из них, кого мне довелось встретить, – выглядит…

Спрен забрался вверх по стене, потом скользнул вниз, после снова поднялся и опять съехал на пол.

– Кретином? – подсказала Шаллан.

– Вероятно, ему просто нужно еще немного времени, – проговорила Ясна. – Когда наши с Айвори узы возникли… – Она осеклась.

– Что?

– Прости. Он не любит, когда я о нем рассказываю. Это его тревожит. Рыцари нарушили свои клятвы, и спренам было очень больно. Многие спрены умерли – я в этом уверена. Хотя Айвори ничего об этом не говорил, я догадываюсь, что его поступок остальными расценивается как предательство.

– Но…

– Все, не будем об этом, – перебила Ясна. – Извини.

– Хорошо. Вы упомянули криптиков?

– Да. – Ясна вытащила из рукава, прятавшего защищенную руку, сложенный в несколько раз лист бумаги – один из набросков Шаллан, изображавший символоголовых. – Так они называют сами себя, хотя нам бы пристало звать их спренами лжи. Они это имя не любят. Как бы там ни было, криптики управляют одним из самых больших городов в Шейдсмаре. Можешь считать их светлоглазыми сферы Разума.

– Значит, это существо, – сказала Шаллан, кивая на узор, который носился кругами по центру каюты, – в их мире вроде как… принц?

– В каком-то смысле. Между ними и спренами чести существует некий замысловатый конфликт. Политика спренов – не то, чему я сумела уделить много времени. Этот спрен будет твоим компаньоном и, помимо всего прочего, даст тебе возможность духозаклинать.

– «Всего прочего»?

– Тут придется подождать. Это связано с природой спренов. Что тебе удалось узнать?

С Ясной все так или иначе превращалось в экзамен. Шаллан подавила вздох. По этой причине она и отправилась в путь с принцессой, а не вернулась домой. И все-таки ей хотелось, чтобы Ясна хоть иногда отвечала на вопросы, а не вынуждала мучительно искать ответы самой.

– Алай говорит, что спрены – фрагменты силы творения. Многие ученые, чьи труды я читала, с ней соглашаются.

– Это одно из мнений. Что оно означает?

Шаллан попыталась не отвлекаться на спрена на полу.

– Существует десять основных потоков – сил. Благодаря им и живет наш мир. Гравитация, давление, трансформация и так далее. Вы сказали, что спрены – фрагменты сферы Разума, которые как-то обрели способность мыслить, и это как-то связано с вниманием людей. Что ж, остается лишь заключить, что раньше они были чем-то другим. Словно… словно портрет, который был холстом, прежде чем ожил.

– Ожил? – переспросила Ясна, вскинув бровь.

– Разумеется, – сказала Шаллан. Картины жили. Не как люди или спрены, но… для нее, по крайней мере, это было очевидно. – Ну так вот, прежде чем спрены ожили, они были чем-то другим. Силой. Энергией. Дзен-дочь-Ваты нарисовала небольших спренов, которых иной раз обнаруживала возле тяжелых предметов. Спрены гравитации – фрагменты той силы, что заставляет нас падать. Таким образом, каждый спрен был силой, прежде чем стал спреном. Вообще, спренов можно разделить на две большие группы. Те, что соответствуют чувствам, и те, что соответствуют силам вроде огня или давления ветра.

– Выходит, ты согласна с классификацией спренов по Намаре?

– Да.

– Хорошо, – проговорила Ясна. – Я тоже. Лично мне кажется, что эти категории спренов – спрены эмоций против спренов природы – породили первобытных «богов» человечества. Честь, ставший в воринизме Всемогущим, был создан людьми, которым требовалось воплощение идеальных человеческих эмоций – таких, какие демонстрировали спрены эмоций. Культивация, которой поклоняются на западе, – богиня, олицетворяющая природу и спренов природы. Разнообразные спрены пустоты и их невидимый повелитель, чье имя меняется в зависимости от того, какую культуру мы принимаем во внимание, представляют врага или антагониста. Буреотец, конечно, на их фоне выглядит странно, и концепции относительно его сущности менялись по ходу развития воринизма…

Она замолчала. Шаллан покраснела, сообразив, что отвернулась и начала рисовать на одеяле охранный глиф против зла, что таилось в речах принцессы.

– Я сорвалась, – сказала Ясна. – Приношу свои извинения.

– Вы так уверены, что он не настоящий, – заметила Шаллан. – Я о Всемогущем.

– У меня не больше фактов его существования, чем доказательств тайленских Стремлений. Ну, Ралика с Чистозера или любого другого божества.