Брендон Сандерсон - Слова сияния

– Эй! – позвал он.

Люди возле «холма» замерли и повернулись.

– Каладин? – спросил знакомый голос. – Клянусь бурей, это ты!

Он ухмыльнулся, разглядев, что людские силуэты – это мужчины в синей форме. Тефт как безумный кинулся через скалы ему навстречу. Следом побежали остальные, крича и смеясь. Дрехи, Питт, Бисиг и Сигзил, а над всеми возвышался Камень.

– Еще один? – изумился рогоед, уставившись на осколочный клинок Каладина. – Или это твой?

– Нет, – ответил Кэл. – Я его взял у Убийцы в Белом.

– Так он мертв? – поинтересовался Тефт.

– В достаточной степени.

– Ты победил убийцу королей, – выдохнул Бисиг. – Выходит, все и впрямь закончилось.

– Подозреваю, только началось, – возразил Каладин и кивком указал на здание. – Что это за место?

– О! – воскликнул Бисиг. – Идем! Мы должны показать тебе башню – эта девчонка Сияющая научила нас, как призвать плато назад, когда мы найдем тебя.

– Девчонка Сияющая? – переспросил Каладин. – Шаллан?

– Ты не удивлен, – хмыкнув, заметил Тефт.

– У нее есть осколочный клинок, – произнес Кэл. Такой, что не издавал мысленного крика. Или она Сияющая, или у нее один из этих Клинков Чести. Приблизившись к зданию, он заметил неподалеку лежащий в тени мост.

– Не наш, – отметил Каладин.

– Нет, – подтвердил Лейтен. – Это Семнадцатого. Наш пришлось бросить буре на съедение.

Камень кивнул:

– Заняты были весьма тем, чтобы не дать светлоглазым головам слишком близко познакомиться с мечами врагов. Ха! Но тут нам мост понадобился. Платформа так устроена, что пришлось с нее сойти, чтобы Шаллан Давар перенеслась обратно.

Каладин заглянул в зал внутри холма и замер при виде открывшейся его взгляду красоты. Там ждали другие члены Четвертого моста, включая высокого мужчину, которого Каладин с первого взгляда не узнал. Один из кузенов Лопена? Мужчина повернулся, и Каладин понял, что принял за шапку красноватый панцирный шлем.

Паршенди. Каладин напрягся, когда паршенди… отдал честь. Форма Четвертого моста.

И татуировка у него имелась.

– Рлайн? – спросил Кэл.

– Сэр, – отсалютовал Рлайн. Его черты больше не были округлыми и пухлыми, но заострились и обросли мышцами, шея сделалась толстой, линия челюсти – более резкой, и теперь у него появилась красно-черная борода.

– Похоже, в тебе скрыто много талантов.

– Прошу прощения, сэр, – ответил «паршун», – но стоит заметить, это относится к нам обоим. – Теперь его голос обрел музыкальные интонации – в словах появился странный ритм.

– Светлорд Далинар помиловал Рлайна, – объяснил Сигзил и, обойдя Каладина, вошел в зал.

– За то, что он паршенди? – поинтересовался Кэл.

– За то, что я шпион, – уточнил Рлайн. – Я шпионил за вами ради народа, который, похоже, прекратил свое существование. – Он произнес это в другом ритме, и Каладину показалось, что он слышит в голосе боль. Подошел Камень и положил руку Рлайну на плечо.

– Можем все тебе доложить, когда доберемся до города, – вмешался Тефт.

– Мы предположили, что ты вернешься сюда, – прибавил Сигзил, – на это плато, и потому нам тоже нужно было оказаться здесь, чтобы встретить тебя, хоть светлость Давар и ворчала. В любом случае нам есть что рассказать – много всего случилось. Думаю, ты в каком-то смысле окажешься в центре всей истории.

Каладин тяжело вздохнул, но кивнул. Чего еще он ждал? Больше никаких пряток. Он принял решение.

«Что мне рассказать им про Моаша?» – спросил он сам себя, когда члены Четвертого моста гурьбой завалились в зал и кинулись наперебой объяснять ему, что нужно зарядить сферы в фонарях. У нескольких он заметил ранения после битвы, включая Бисига, который прятал правую руку в кармане мундира. Из-под манжета выглядывала серая кожа. Убийца в Белом лишил его кисти.

Каладин оттащил Тефта в сторону.

– Мы кого-то еще потеряли? – уточнил он. – Я видел Марта и Педина.

– Род, – проворчал Тефт. – Погиб от рук паршенди.

Каладин зажмурился и выдохнул сквозь зубы. Род был одним из кузенов Лопена – веселый гердазиец, который почти не говорил на алетийском. Капитан едва его знал, но он все-таки был из Четвертого моста. Каладин отвечал за него.

– Тебе нас всех не защитить, – буркнул Тефт. – Ты не можешь сделать так, чтобы люди больше не чувствовали боли и не умирали.

Каладин открыл глаза, но не стал спорить. По крайней мере, не вслух.

– Кэл, – продолжил Тефт, еще сильней понизив голос. – В самом конце, прямо перед твоим прибытием… Клянусь бурей, я видел, как несколько парней светились. Чуть заметно лучились буресветом.

– Что?!

– Я слушал записи тех видений, что посещают светлорда Далинара. Думаю, тебе следует сделать то же самое. Сдается мне, ордена Сияющих рыцарей состояли не только из собственно рыцарей.

Каладин окинул взглядом Четвертый мост и неожиданно для самого себя улыбнулся. Он запихнул подальше боль потерь – по крайней мере, на время.

– Интересно, – тихонько проговорил он, – что случится с алетийским обществом, когда целая компания бывших рабов вдруг обзаведется светящимися шкурами.

– Не говоря уже о твоих глазах, – хмыкнув, заметил Тефт.

– Глазах? – переспросил Каладин.

– А ты не видел? Ох, что ж я чушь несу! На равнинах нет зеркал. Твои глаза, сынок. Бледно-голубые, как спокойная вода. Светлей, чем у любого короля.

Каладин отвернулся. Он надеялся, что глаза сохранят цвет, данный ему при рождении. То, что они все-таки изменились, заставило его смешаться. Тут же появились тревожные мысли. Он не хотел верить, что у светлоглазых был хоть какой-то аргумент для обоснования угнетения.

«Его и нет, – подумал он, заряжая самосветы в фонарях, как велел Сигзил. – Возможно, светлоглазые правят из-за похороненного в недрах памяти воспоминания о Сияющих. Но одно лишь то, что они немного похожи на Сияющих, не означает, что им должно быть позволено всеми командовать».

Буря бы побрала этих светлоглазых! Он…

Он теперь один из них.

Пошло все в бурю!

Он призвал Сил в облике меча, следуя указаниям Сигзила, и использовал ее в качестве ключа, чтобы запустить фабриаль.

Шаллан стояла у главных ворот Уритиру, глядела вверх и пыталась его постичь.

Внутри, в большом зале, эхом разносились голоса, и фонари мотались туда-сюда, пока люди изучали его. Адолин руководил этим предприятием, в то время как Навани занялась устройством лагеря, чтобы позаботиться о раненых и оценить запасы. К несчастью, они оставили бо́льшую часть припасов и вещей на Расколотых равнинах. К тому же путешествие через Клятвенные врата оказалось не таким легким, как Шаллан поначалу предположила. Каким-то образом переход осушил бо́льшую часть самосветов, что были у мужчин и женщин на плато, включая фабриали Навани в руках инженеров и ученых.