Брендон Сандерсон - Слова сияния

– Ладно. Но скажи-ка мне, Кэл, кто такой этот Амарам?

Каладин резко повернулся к Моашу.

– Я вижу, как ты на него смотришь, – пояснил Моаш. – Вижу, какое у тебя делается лицо, когда другие мостовики упоминают о нем. Что он тебе сделал?

– Я был в его армии. Сражался за него, перед тем как…

Моаш взмахом руки указал на лоб Каладина:

– Так это его работа?

– Ага.

– Выходит, он совсем не тот герой, о котором люди судачат, – продолжил Моаш. Его это открытие как будто порадовало.

– У него самая темная душа из всех, кого я когда-нибудь знал.

Моаш взял Каладина за руку:

– Мы найдем способ им отомстить – Садеасу, Амараму, тем, кто так с нами поступил.

Вокруг него вскипели спрены гнева, точно лужицы крови на песке.

Каладин посмотрел приятелю в глаза и кивнул:

– Меня это устраивает. – Моаш закинул копье на плечо и рысью побежал к посту, указанному капитаном. Спрены гнева исчезли.

– Ему тоже не помешало бы научиться улыбаться чаще, – прошептала Сил, устраиваясь на его плече. Каладин и не заметил, как она подлетела.

Юноша начал обход периметра тренировочного комплекса, подмечая все входы и выходы. Возможно, он переусердствовал. Каладин просто предпочитал хорошо выполнять свои обязанности, а прошла уже целая вечность с той поры, как ему приходилось заниматься чем-то иным, кроме спасения Четвертого моста.

Время от времени казалось, что его работу невозможно выполнить хорошо. На прошлой неделе во время Великой бури кто-то снова пробрался в комнаты Далинара и нацарапал второе число на стене. Обратный отсчет, указывающий на ту же дату, до которой оставалось чуть больше месяца.

Великий князь не был этим обеспокоен и пожелал, чтобы о происшествии молчали. Вот буря!.. Неужели он сам писал эти глифы во время припадков? Или это делал какой-то спрен? Каладин был совершенно уверен, что на этот раз ни одной живой душе не удалось бы пробраться мимо него незамеченной.

– Ты не хочешь обсудить то, что тебя тревожит? – спросила Сил с его плеча.

– Я беспокоюсь о том, что происходит с Далинаром во время Великих бурь, – объяснил Каладин. – Эти цифры… Что-то не так. Ты все еще видишь тех спренов?

– Красные молнии? Наверное, да. Их трудно заметить. А ты их не видел?

Каладин покачал головой, крепче сжал копье и вышел на дорожку. С нее заглянул в кладовую. Там все стены были увешаны деревянными тренировочными мечами – некоторые размером с осколочные клинки – и учебными доспехами.

– И это все, что тебя волнует? – допытывалась Сил.

– А что еще может меня волновать?

– Амарам и Далинар.

– Тоже мне проблема! Далинар Холин дружит с одним из худших убийц, с которыми мне доводилось встречаться. Ну и что? Далинар светлоглазый. Он, наверное, дружит со множеством убийц.

– Каладин…

– Знаешь, а ведь Амарам хуже Садеаса, – продолжил он, обходя кладовую в поисках дверей. – Все знают, что Садеас – крыса. Он этого не скрывает. «Ты мостовик, – сказал он мне, – и я собираюсь тебя использовать, пока ты не сдохнешь». А вот Амарам… обещал вести себя иначе, как те светлорды из старых сказок. Обещал, что защитит Тьена. Притворился честным человеком. Садеасу до таких глубин подлости и не добраться.

– Далинар не такой, как Амарам, – попыталась убедить его Сил. – Ты же это знаешь.

– Люди говорят о нем то же самое, что говорили… все еще говорят про Амарама. – Каладин вышел на свет и продолжил обходить тренировочную площадку, минуя светлоглазых дуэлянтов, которые сражались, взметая песок, пыхтя, потея и оглашая округу треском деревянных мечей, ударявшихся друг о друга.

Каждую пару сопровождало с полдесятка темноглазых слуг с полотенцами и флягами, а у многих были и один-два паршуна – они подносили стул, если хотелось отдохнуть. Буреотец! Даже в таком обычном деле, как тренировка, светлоглазые вели себя как неженки.

Сил взмыла перед лицом Каладина и налетела на него ураганом. Самым настоящим! Она зависла прямо перед ним, стоя на грозовой туче, в которой сверкали молнии.

– Ты и в самом деле считаешь, – строго проговорила она, – что Далинар Холин только притворяется честным человеком?!

– Я…

– Каладин, не лги мне! – Сил шагнула вперед, тыкая в него пальцем. Миниатюрная девушка-спрен в этот момент казалась огромной. – Никаких обманов. Никогда.

Он глубоко вздохнул и, помедлив, сказал:

– Нет. Нет, Далинар отдал за нас свой клинок. Он хороший человек. Я это знаю. Амарам обвел его вокруг пальца. Он и меня обвел вокруг пальца, так что, наверное, мне не стоит слишком уж сильно винить Холина.

Сил резко кивнула; туча рассеялась.

– Тебе нужно поговорить с ним про Амарама, – посоветовала она, идя по воздуху возле головы Каладина, который продолжил осмотр здания. Из-за маленьких шагов спрен должна была отстать, но этого не происходило.

– И что я ему скажу? Пойду и обвиню светлоглазого третьего дана, что он убил собственных солдат? Украл мой осколочный клинок? Я буду выглядеть идиотом или безумцем.

– Но…

– Сил, он не станет меня слушать. Пусть Далинар Холин и хороший человек, но он не позволит мне злословить о могущественном светлоглазом. Так уж устроен мир. И поверь, я не лгу.

Он продолжил осмотр, желая узнать, что находится в комнатах, откуда можно наблюдать за тем, как кто-то сражается на арене. Одни комнаты были кладовыми, другие – предназначались для принятия ванн и отдыха. Светлоглазые любили принимать ванны. Некоторые помещения оказались заперты, поскольку внутри находились светлоглазые, приходившие в себя после дневных тренировок.

В дальней части здания, противоположной от входных ворот, были жилые помещения ревнителей. Каладину еще не доводилось видеть столько суетящихся бритоголовых людей в простых одеяниях. В его родном Поде градоначальник держал лишь нескольких морщинистых старых жрецов, которые обучали его сына. Они время от времени приходили в город, чтобы возжечь молитвы и помочь темноглазым возвыситься в своих Призваниях.

Эти ревнители, похоже, сильно отличались. У них было телосложение воинов, и они нередко присоединялись к тренировкам светлоглазых, если тем требовался партнер. Некоторые обладали темными глазами, но все равно использовали мечи – их не считали ни светлоглазыми, ни темноглазыми. Они были просто ревнителями.

«А что мне делать, если один из них попытается убить одного из князьков?»

Буря свидетельница, кое-что в работе телохранителя вызывало в нем бешенство. Если вокруг ничего не происходило, трудно разобраться, в чем дело: просто ли нет угрозы, или удалось отпугнуть вероятных убийц.

Наконец-то прибыли Адолин и его брат – оба в осколочных доспехах, со шлемами под мышкой. Их сопровождал Шрам и несколько бывших членов Кобальтовой гвардии. Телохранители отдали капитану честь, когда он подошел и взмахом руки отпустил их, официально приняв вахту. Шраму предстояло присоединиться к Тефту и отряду, защищавшему Далинара и Навани.