Иван Оченков - Смоленский поход

— Брод?

— Ну, не совсем брод, но глубина там невелика и течение тихое, так что перебраться мы сможем. Но самое главное, места тут уединенные.

— Прекрасно, тогда давай поторопимся, мне не терпится устроить сюрприз своей родне.

Увы, через минуту я в очередной раз убедился в верности поговорки, что «человек предполагает, а бог располагает». Несмотря на то что места здесь и впрямь были уединенными, посреди дороги в огромной промоине стояла завязнувшая по самые оси большая дорожная карета. Вообще, дорожные кареты бывают разные. Большие, средние, маленькие, в общем, всякие. Эта была просто громадной. До сих пор самая большая, какую я видывал, была та, в которой везли в Дарлов юную княжну Агнессу Магдалену. В ней тогда с комфортом разместилась сама невеста, ее пожилая наставница, дальняя родственница, которую звали Катарина фон Нойбек, а еще камеристки и служанки всех трех дам, весь их багаж, да еще нашлось место для меня, когда дамы возжелали, чтобы я развлекал их беседой. Так вот, эта представительница каретного племени была как бы ни больше. Воспоминания о прекрасной Агнессе навели меня на минорный лад, и я почти приветливо поинтересовался у бестолково толпящихся вокруг слуг, какого черта они здесь делают. Те в ответ только хлопали глазами и опасливо молчали, наблюдая за окружившими их моими солдатами.

— Кто здесь? — раздался из глубины кареты какой-то резкий и противный, но, несомненно, женский голос.

— Боже мой, а кого вы здесь рассчитывали застать? — искренне удивился я в ответ.

Оконная занавеска отодвинулась в сторону, и наружу показалась женская физиономия, ничуть не уступающая в красоте голосу. Суетливо оглядевшись и остановив взор на мне, дама в карете поняла лишь, что перед ней дворянин и разразилась целой речью, в которой слова приветствия ко мне причудливо перемежались с бранью к слугам.

— О, благородный господин, к сожалению, не имею чести знать вашего имени, само провидение послало вас сюда на помощь бедным женщинам, оказавшимся в безвыходной ситуации из-за этих тупоголовых чурбанов! Мы очень спешим в Ригу, а эти животные решили, что таким образом можно срезать путь! Теперь мы в совершенно безвыходной ситуации и, несомненно, погибли бы, если бы вы не появились здесь. А как вас зовут?

— Можете называть меня Иоганном Альбрехтом, — отвечал я, приподняв шляпу, — сударыня, а позволено ли мне будет спросить, какая надобность у вас была столь спешить в Ригу?

— Как, вы не знаете? Там будут сжигать ведьму!

— Что, простите?

— О, вы, как видно, издалека, раз не знаете. В прежние времена здесь было довольно много ведьм и еще лет двадцать назад их сжигали регулярно. Однако с тех пор они повывелись и эта первая за много лет.

— И вы, сударыня, кстати, а как мне вас называть, не желаете пропустить такое зрелище?

— Мария Констанция фон Буксгевден, — представилась мне дама, — а это моя племянница Регина Аделаида.

Проговорив это дама слегка подвинулась, и в образовавшуюся щель выглянуло миловидное личико, куда более соответствующее моему пониманию прекрасного. Девушка с испуганным любопытством взглянула на меня и легким кивком ответила на мой поклон.

— Казимеж, — тихонько шепнул я Михальскому по-польски, — тебе старуха, мне паненка.

— Кто бы сомневался, — пробурчал мой телохранитель, осклабившись, но я его уже не слушал.

— Прекрасные дамы, позвольте предложить вам помощь, — церемонно провозгласил я, слезая с верного Волчка, — а потом мы продолжим столь занимательную беседу.

Мой телохранитель последовал моему примеру и, подойдя к карете, поднял на руки и поднес к берегу сухопарую даму. Я же подхватил юную Регину Аделаиду и не менее галантно помог ей выйти сухой из воды. Но если Корнилий отпустил свою ношу, едва покинув воду, то я продолжал держать ее на руках, откровенно забавляясь ее румянцем. Впрочем, госпожа фон Буксгевден немедленно пришла на помощь своей подопечной.

— Не знаю как вас, и благодарить, господин Иоганн Альбрехт! Однако не опустите ли вы на землю бедную девочку?

— Вам разве неудобно, сударыня? — спросил я девушку, сидящую у меня на руках.

— Сказать по правде, я бы предпочла, чтобы вы меня отпустили, — пролепетала она в ответ.

— Ваше желание закон для меня, — отвечал я, не думая впрочем, ее отпускать, — вы, кажется, говорили, что торопитесь посмотреть на сожжение ведьмы.

— Нет, что вы, меня совсем не прельщают подобные зрелища, но в Риге меня ждет отец. Он нашел мне жениха и собирается объявить о помолвке.

— О, ваш жених счастливчик! Он, верно, молод и красив?

— Я никогда не видела его. Он родом из Швеции.

— Как интересно… А вы знаете, я долго жил в Швеции и, возможно, знаю вашего жениха. Как его имя?

— Карл Юхан Юленшерна, и, может быть, вы все же отпустите меня?

— Конечно, сударыня, — едва не уронил я свою ношу, услышав это имя, — я действительно знаком с вашим женихом. Скажу более, мы, в некотором роде приятели! [50] Подробнее об отношениях ГГ с Юленшерной в первой книге

— Скажите, мадам, — обернулся я к старухе, — вас ждут в Риге?

— Да.

— И там, верно, все знают, как выглядит ваша карета?

— Разумеется, это карета моего брата Отто фон Буксгевдена, а его все знают в этих местах!

— Чудесно, мадам, я, пожалуй, провожу вас в Ригу. Здешние места в последнее время небезопасны.

— Что вы имеете в виду?

— Как, разве вы не слышали, что этот ужасный герцог Мекленбургский, ставший русским царем и взявший недавно Смоленск, напустил на Литву полчища диких татар и казаков?

— Да, но Литва далеко, неужели вы думаете, что они могут добраться сюда?

— В Дерпте тоже думали, что находятся далеко от него, но два года назад он излечил его обитателей от этого заблуждения. Прошу вас, не отказывайтесь от моей защиты!

— Да-да, конечно, мы будем очень признательны, а у вас довольно большая свита, господин Иоганн Альбрехт!

— Я же говорю, здешние места небезопасны! — улыбнулся я в ответ самой обезоруживающей улыбкой, на какую только был способен, и обернулся к фон Гершову, — Кароль, ну-ка прикажи своим дармоедам вытащить эту колымагу!

Драгуны тут же, как муравьи окружили застрявший рыдван и, поднатужившись, вырвали его из вязких объятий дорожной грязи.

— Сударыни, — церемонно обратился я к дамам, — вы не будете возражать, если я составлю вам компанию? Меня немного утомила поездка верхом.

— Но, прилично ли это? — попробовала возмутиться старая грымза, на что я ответил:

— Ну, вы же не хотите, чтобы я ехал с прекрасной Региной Аделаидой наедине?

Старухе пришлось согласиться, и оставшийся путь до Риги я проделал в компании дам. Правда Мария Констанция недовольно косилась на меня, но я вел себя паинькой и развлекал ее и племянницу рассказами о шведском дворе. В эти времена для провинциальных дворян нет ничего более захватывающего, чем повествования о придворной жизни. Так что старая грымза и ее подопечная скоро сменили гнев на милость и жадно слушали небылицы, которые я им плел. Так продолжалось почти до ночи, когда я объявил дамам о необходимости сделать привал.