Джон Норман - Скитальцы Гора (ЛП)

— Господин! — закричала она.

Через мгновение с другой от неё стороны фургона появился Эфиальт. Похоже, там у него было что-то вроде лагеря, где они готовили еду.

— Тэрл, друг мой! — воскликнул мужчина, радостно бросаясь ко мне и вцепляясь в мою руку.

— И я тоже рад видеть тебя дружище, — сказал я.

— Как твои дела? — поинтересовался у меня маркитант.

— Отлично, — заверил его я. — А у тебя самого-то как?

— Превосходно, — ответил он.

— Ну и замечательно, — кивнул я. — Как твой бизнес?

— Как всегда, отчаянно пытаюсь заработать на жизнь, — усмехнулся Эфиальт.

— Я смотрю, в твоей тунике появилась золотая нить, — заметил я.

— Жёлтая нить, — поправил он меня.

— А твой кошель выглядит полным, — сказал я.

— Бит-тарсками, — отмахнулся торговец.

— Но я всё же надеюсь, что твоё состояние улучшилось, — улыбнулся я.

— Если это и так, — отозвался он, — То я думаю, только благодаря тому, что Ты сделал в это свой вклад.

— А ещё потребности войск Коса, — добавил я.

— Само собой, — согласился со мной Эфиальт.

— Сейчас превосходные времена для маркитанта, — заметил я, — полно мужчин вокруг, а значит полно клиентов, к тому же военная удача на стороне Коса.

— Ну да, я так думаю, что у тех, кто путешествует с войсками Ара, прибыли поменьше, — сказал косианец.

— Наверняка, некоторые из них привезли свои товары в Брундизиум, — предположил я.

— Так оно и есть, — перейдя на шёпот, сообщил мне Эфиальт.

Ничего удивительного в этом не было, фургон ведь можно перекрасить в любой цвет. Акцент тоже можно подделать, и так далее. Маркитанты, в целом, были людьми бизнеса, так что едва ли кто-то стал бы обвинять в том, что они искали выгодные места сбыта своих товаров.

Эфиальт мельком взглянул на тех двух женщин, что были прикованы к столбам за шеи у борта его фургона.

— Амина, — позвал он, — Ремис, Вы, конечно, узнали нашего друга Тэрла, которому Вы должны оплатить свой выкуп за оплату вашего долга в «Кривом тарне»?

Судя по страху, плескавшемуся в их глазах, обе меня уже давно узнали.

— Тогда, почтение! — напомнил им Эфиальт.

Обе женщины немедленно, звякнув цепями, встали на колени, согнули спины, прижали ладони к земле и уткнулись лбами между ними.

— Обычно у столбов, — пояснил он, — я не разрешаю им подниматься даже на колени.

— Само собой, — понимающе кивнул я, разглядывая женщин, замерших в позах почтения.

— С клеймами они выглядят отлично, — признал я.

— Надеюсь, Ты не возражаешь? — осведомился Эфиальт.

— Нет, конечно, — заверил его я. — Это значительно улучшает женщину.

— Признаться, я тоже так думаю, — сказал он, бросив мимолётный взгляд на испуганную девушку в жёлтой тунике, тут же быстро склонившую свою голову. Интересно, чего это она такая напуганная?

— Я же дал тебе карт-бланш в отношении женщин, — напомнил я. — Ты мог бы их вообще продать, если бы счёл нужным.

— Я и так продал Темиону владельцу походной пага-таверны, — сообщил маркитант.

— Возможно, она находится где-то поблизости? — полюбопытствовал я.

— Сейчас нет, — ответил он. — Её перекупил один из курьеров Артемидория, по имени Бортон, и увёл в своих цепях.

— Я кое-что слышал о нём, — усмехнулся я.

— Думаю, что никогда ещё не видел рабыню столь благодарную судьбе, как она, и в то же самое время, пребывающую в таком в ужасе за свою жизнь, — сказал торговец.

— Могу это понять, — кивнул я, вспомнив события той ночи в загородке.

Не приходилось сомневаться, что у Бортона было множество причин, чтобы поквитаться с красоткой Темионой. Сомневаюсь, что оказавшись в его собственности, у неё будет возможность хотя бы на мгновение забыть, что она в его ошейнике.

— Насколько я понимаю, Елену и Клио Ты продал сам под Форпостом Ара, — заметил Эфиальт.

— Да, — не стал отрицать я.

— Ну а Лиомач, я тоже продал поблизости от Форпост Ара, ещё даже до Темионы, — сообщил мне торговец. — Её захотел купить один косианский наёмник. Судя по его настойчивости, похоже, она имела неосторожность за несколько месяцев до этого, в заведении вроде того же «Кривого тарна» здорово надуть его.

— Великолепно, — засмеялся я, нисколько не сомневаясь, что прекрасная шея Лиомач теперь окружена рабским ошейником.

— Ну а Амину и Ремис, — закончил он, — я использую в качестве сдаваемых в аренду рабынь.

— Это я уже заметил, — усмехнулся я.

— Поза у столба, — скомандовал Эфиальт, и обе женщины, не мешкая легли на бок, звякнув цепями.

Это кстати, обычная практика, запрет сдаваемой в аренду рабыне, в течение времени её нахождения у столба, подниматься даже на колени.

— Возможно, нам стоит обсудить, как поступить с Аминой и Ремис, — заметил я.

Две красивые женщины, прежние задолжавшие шлюхи, а ныне простые рабыни, с откровенным страхом уставились на нас.

— Может быть, тогда нам лучше зайти в фургон, — мазнув взглядом по рабыням, предложил Эфиальт.

— Конечно, — согласился я.

Как-то не принято на Горе обсуждать то, что собираются сделать с рабынями в их присутствии. Позже они сами узнают, какое именно решение было принято в их отношении.

Эфиальт уже повернулся, чтобы идти к входу в фургон, когда я, как бы между прочим сказал:

— Кстати, насколько я помню, была ещё одна женщина.

— Та, которую Ты прихватил с собой из «Кривого тарна» и, держа в статусе пленницы, назначил своей полной служанкой? — спросил маркитант, снова оборачиваясь ко мне.

— Точно, — кивнул я.

— Довольно смазливая косианочка из Тельнуса? — уточнил Эфиальт.

— Да.

— Феба, — улыбнулся он.

— Верно, — кивнул я. — Ты продал её?

— Нет, — сообщил он мне наконец.

— То есть, она всё ещё у тебя? — осведомился я.

— Конечно, — ответил торговец.

Признаться, я был чрезвычайно обрадован этой новостью. Если честно, то это была одна из причин, по которой я прибыл в окрестности Брундизиума.

— И где же она? — поинтересовался я.

— В фургоне, — указал он.

— Почему? — несколько удивился я.

— А так безопаснее, — развёл он руками. — Слишком многим мужичинам она приглянулась. Опасаюсь, что её просто могут украсть.

— То есть Ты хочешь сказать, что не использовал её, как Амину и Ремис в качестве сдаваемой в аренду рабыни, — сделал вывод я.

— Нет, — признал Эфиальт.

— Но Ты же поставил ей клеймо и надел ошейник? — спросил я.

— Нет, — ответил он.

— Почему? — удивился я.

— Она не была задолжавшей шлюхой, — пожал он плечами.

Задолжавших женщин, неспособных платить по своим счетам, на Горе обычно порабощают, а доходы от их продаж, должны пойти их кредиторам, чтобы погасить хотя бы часть задолженности.

— Но она — пленница, — напомнил я.

— Верно, — кивнул маркитант.