Джон Норман - Скитальцы Гора (ЛП)

— Вы хотели бы получить сто золотых монет? — осведомился Октантий.

— Скажем так, я не возражал бы иметь столько золота, — признал я.

— Тогда вам и не стоит так глубоко копаться в этих вопросах, — заметил он.

— И всё же мне любопытно, — сказал я.

— Возможно, некий благотворитель хочет спасти её от неволи, — выдал мужчина совершенно нелогичное объяснение.

— Никто, кто увидел бы её в ошейнике, даже рассматривать не будет вопрос её спасения от неволи, — усмехнулся я.

— Верно, — согласился со мной бывший шкипер.

— Тогда в чём заключается интерес к ней? — не отставал я.

— Завтра я вернусь с деньгами, — бросил Октантий.

— А что, если я не захочу продавать её? — поинтересовался я.

— Тогда я приведу с собой сотню мужчин, — предупредил он.

— Это кажется многовато, — заметил я.

— Наши ресурсы весьма значительны.

— Очевидно, — вынужден был признать я.

— До завтра, — попрощался наш гость, вставая на ноги.

— А как насчёт того, чтобы устроить личное состязание на мечах за неё прямо сейчас? — предложил я.

— Не надо создавать трудности себе и другим, — усмехнулся Октантий. — Завтра Вы можете передать её нам за деньги, или мы возьмем её у вас силой.

— Понятно, — кивнул я.

— И, между прочим, — добавил он, — даже не пытайтесь сбежать. Ваш лагерь находится под наблюдением нескольких из моих людей.

— Я понял, — заверил его я, и мужчина повернулся и направился в темноту.

— Кому Вы собираетесь передать её? — спросил я вслед.

— Я ожидаю, — ответил он, обернувшись, — что передать нужно только её голову.

— Ясно, — сказал я.

— Это должно быть интересно, — усмехнулся он, — предоставить голову бывшей Леди Ины, с проколотыми ушами.

— Несомненно, — пробормотал я вслед уходящему Октантию.

— Ты собираешься продать её ему? — поинтересовался у меня Марк.

— Нет, — ответил я ему.

Юноша удивлённо посмотрел на меня.

— Ты должен исчезнуть, до наступления утра, — предупредил я Марка.

— А что же насчёт тебя? — осведомился он.

— Мне придётся остаться, — развёл я руками.

Марк, не говоря ни слова, выжидающе смотрел на меня.

— Ты слышал нашу беседу? — уточнил я.

— Конечно, — кивнул он.

— Уходи, — приказал я.

— Она — всего лишь рабыня, — напомнил молодой воин.

— Всего тебе хорошего, — сказал я.

Тогда Марк поднялся и покинул лагерь.

— А где Марк? — удивлённо спросила Ина.

Это утро выдалось довольно холодным. Приближался рассвет, но ночная темень ещё не собиралась сдавать своих позиций.

Ночь я спал урывками. Прежде чем лечь спать я раскидал вокруг нашего бивака сухие листья ветки, которые сам же и сушил вчера вечером над огнём. Посмотрел бы я, как получилось бы у того, кто захотел бы приблизиться ко мне, если таковые, конечно будут, сделать это незаметно. В темноте леса, не зная о подготовленных мерах подойти не наступив на них и не поднять тревоги было просто невозможно. Шелест сухой листвы и подобный выстрелу треск ломающихся в ночной тишине веток должен был, предупредить меня о приходе незваных гостей, и моментально привести меня в боевую готовность.

Я посмотрел на женщину, сидевшую на одеяле в моих ногах. На этот раз она была одета в рабскую тунику, которую мы с Марком изготовили из коричневого платья свободной женщины. Под одеялом её лодыжки были перекрещены и скованы цепью. Я не хотел, чтобы этой ночью, пока я спал, она попыталась бы сбежать. Всё равно далеко ей было не уйти.

— Он ушел, — ответил я.

— Я не понимаю, — сказала Ина.

Я снял цепь с её щиколоток.

— Спасибо, — поблагодарила она меня, и я, подтянув её к себе, нежно поцеловал в губы.

— Почему Вы поцеловали меня так? — спросила рабыня.

— Как тебе понравилось спать в ногах мужчины? — вместо ответа, поинтересовался я.

— Это, то место, которому я принадлежу, — признала она, — там, или у бедра мужчины, или на полу прикованной цепью в ногах его постели, любому из таких мест. Но Вы не ответили, почему поцеловали меня, так странно.

— Уже утро, — снова ушёл я от ответа. — Сходи облегчись, рабыня.

— Да, Господин, — сказала она, вставая на ноги и отходя за кусты.

Поднялся и я, мне тоже следовало уделить внимание к подобным надобностям. Возвратившись в лагерь, я обнаружил, что Ина, стоя на коленях, разводила костёр. За время, проведённое в моём плену, особенно после выхода из дельты, она поднаторела в исполнении многих обязанностей и работ, подходящих для женщин. Заметив меня, женщина оторвалась от своего дела и подняла глаза в которых светилось счастье.

— Продолжай работу, рабыню, — бросил ей я.

— Да, Господин, — улыбнулась она.

Я осторожно осмотрелся. Вокруг места нашего бивака было несколько мужчин, но я предположил, что это были не те, кого я ожидал, а просто такие же люди как и я, поставившие свои палатки в лесу по соседству, чтобы провести ночь.

— Господин, — позвала меня Ина, готовя маленькую подставку и неглубокую сковородку для приготовления тарсковых отбивных.

— Что, — откликнулся я.

— А Вы, правда, думаете, что в серёжках я была бы симпатичнее?

— Да, — кивнул я.

— И соблазнительнее? — добавила она.

— Конечно, — заверил её я.

— Они ужасно чувственны, — вздохнула женщина.

— Они будут постоянно возбуждать тебя, — пояснил я, — и Ты будешь выглядеть в них ошеломляюще.

Ина вернулась к своей работе, напевая при этом незамысловатую мелодию, в которой я признал популярную в Аре частушку.

Я полюбовался на неё.

Сейчас её волосы были зачесаны назад, не скрывая её лица. Она выглядела необыкновенно привлекательно в своей импровизированной рабской тунике. Конечно, у этого предмета одежды не предполагалось никакого закрытия снизу. Такие элементы редки в большинстве вариантов одежд рабынь. Отсутствие такого закрытия усиливает их ощущение своей уязвимости, и по-своему является тонким напоминанием того, что они всегда и немедленно находятся во власти их владельцев.

— Почти готово, — сообщила Ина, и положила несколько ломтей хлеба в кастрюлю, поставив её на подставку, чтобы немного подогреть.

— Интересно, сколько высокопоставленных женщин в Аре умеет готовить? — улыбнулся я.

— Откуда бы им знать об этом, Господин, — засмеялась она, — ведь они же женщины такого положения!

— И то верно, — вынужден был согласиться я.

— Но теперь я не должна интересоваться такими женщинами, — вздохнула она. — Я должна уделять внимание только своим собственным обязанностям, тем же, что и у любой другой рабыни.

— И какие же у рабыни обязанности? — уточнил я.

— Она узнает их от своего господина, — улыбнулась Ина. — Как правило, она будет готовить для него, убираться в доме, ходить в магазин, стирать, шить и исполнять множество других таких обязанностей.